Проклятие красной земли (СИ) - Марина Алина

Встреча превращается в фарс. Голоса заседателей смешиваются в едва разбираемый гвалт, и все, что остается Соломону, — откинуться в своем широком кресле и придумать лучший выход из сложившейся ситуации.

Не очень хорошо, что во всем начинают винить индейцев, их ведь в этих краях и так недолюбливают. Хотя семья Соломона еще застала те времена, когда племен в Оклахоме было больше, чем красных собак. И уж точно они были многочисленнее белых переселенцев.

Нельзя допускать кровопролития. Задача мэра, прежде всего, позаботиться обо всех, кто проживает в Форт-Уэйне или появляется в нем проездом.

— Кажется, Сиэтла Андервуда можно назвать специалистом по племенной магии, — осторожно замечает Соломон, наклоняясь ближе к Грейсону Саттону, чтобы их разговор не услышали другие заседатели. — Может, пригласить его на разговор? Парнишка должен быть смышленым, вот и расскажет нам, замешаны ли здесь племена.

Грейсон только усмехается и качает головой.

— Я уже проверил. Сиэтл уехал из города, как только торнадо объявилось на горизонте. Он как знал.

Может, действительно знал, кто этих индейцев разберет. Сиэтл — полукровка, отец у него был местным поверенным в делах. Клиентов у него поубавилось, как только ведьма из племени индейцев понесла ребенка, но все же Соломон верил в то, что в Сиэтле куда больше от крови отца, чем племенного наследия.

— Неужели мне придется взять на себя всю ответственность и отправить к индейцам вооруженный отряд? — неожиданно громко вопрошает Флора.

Соломон перестает притворяться усталым дурачком. И на Флору он впервые смотрит несгибаемо и холодно.

— Миссис Рэглан, — льда и голосе Соломона хватит на долгую зиму, — прошу вас занять свое место и более не предпринимать никаких действий. Иначе я попрошу вас удалиться из здания ратуши и взять отпуск от исполнения ваших обязанностей.

С мужем Флоры Соломон отлично ладит и часто пересекается с ним на вечерах, которые тот организовывает вместе с историческим обществом Форт-Уэйна. Арчибальд Рэглан достаточно покладистый, чтобы нравиться всем в их городе, и вполне мягкий, чтобы заниматься домом и детьми, пока Флора управляется в администрации.

Вот только как Арчибальд уживается с этой мегерой, Соломон откровенно не представляет. И он смотрит на Флору ровно до тех пор, пока та не возвращается на свое место и не затыкается, при этом всем своим видом протестуя против засилья мэра.

— Кажется, наши трудности только начинаются, — издевательски тянет Микеланджело.

И Соломон с ним чуть ли не впервые согласен. Потому что он на самом деле собирает городскую администрацию, чтобы сообщить им более страшные новости.

Энергетический баланс Форт-Уэйна сбился, как стрелка компаса с метки севера. В городе творится полнейшая вакханалия. Закрытый портал, вероятнее всего, уже к утру откроется в другом месте, а рояль так и будет играть сам по себе, пока не срастется разлом, вызванный торнадо.

Чтобы привести магический фон в порядок, необходимы скоординированные усилия всех семей. Придется перенастраивать потоки заново и привязывать их к новому энергетическому источнику, потому что их прежний теперь оказывается непригодным.

Вот только заседатели Соломона не готовы слушать.

И они расходятся, так и не приступив к главному. Порядок этому городу пока будет только сниться.

— Эта погода меня добьет, — трагично выдыхает мать Соломона за завтраком и роняет лицо в ладони.

И тут же, разумеется, подзывает поближе черную служанку с пирожными и лимонной настойкой.

Подобная театральность — семейная черта Ротшильдов. Соломон даже не обращает внимания на жалобы матери и продолжает читать утреннюю газету. Местные корреспонденты уже успели в деталях изложить все проблемы города и в конце выпуска намалевали большой знак вопроса. Прямо под колонкой с новостями мэрии.

Вот же затейники. Вызвать бы их всех на детальный разговор, да времени совсем нет. И помощников шерифа на них тоже не натравишь, Вилма в жизни не станет гонять писак за такие мелочи.

— Перед глазами все блекнет, — трагично завывает мать.

И явно терпит поражение, стараясь добиться от Соломона сочувствия.

— Пересядьте поближе к окну, матушка, — только отзывается он. — День сегодня замечательный, погрейтесь на солнце.

Мать отнимает лицо от ладоней и прекращает погорелый спектакль. Она деловито перехватывает хлопковую салфетку с колен и проходится ее кончиком по губам. Чтобы тут же съесть еще одно кремовое пирожное и выхватить у Соломона из рук опостылевшую газету.

— Чтобы там эти писаки не придумали, к правде они никогда не приблизятся, — уверяет Илана и откладывает газету в сторону. — Вот и прекрати переживать по этому поводу.

Соломон не то чтобы беспокоится. Однако же он не уверен, что администрация сможет успокоить неожиданно возросшее возмущение среди горожан. Кто-то ведь действительно пострадал, главный городской врач накануне успел об этом отчитаться Соломону. А еще есть мелкие разрушения и моральный ущерб. Жители Форт-Уэйна ведь до жути боятся любых проявлений магии, а она затронула почти каждый дом.

Соломон не представляет, как мирно решить все эти трудности.

— Была бы невеста хорошая, может, и лицо бы у тебя не было таким печальным, — вздыхает Илана. — Хорош лишь тот мужчина, который почитает жену и мать и ради их блага…

— И ради их блага отправляется на службу, — с наигранным воодушевлением заявляет Соломон и поднимается из-за стола, чуть ли не на ходу допивая кофе. — Что я и делаю прямо сейчас.

Его мать классически мечтает лишь об одном — сначала найти детям супругов, а потом нянчить внуков. Точнее, нянчить будут черные служанки, а Илана станет рассказывать своему клубу вдов о том, сколько хлопот ей доставляют маленькие дети.

Невестка предстоит исполнять схожую роль. Иногда Соломону кажется, что ему достаточно жениться, лишь бы порадовать мать и переключить ее внимание с себя на кого-нибудь другого. Менее восприимчивого.

— Саломея же ночевала дома? — с подозрением спрашивает мать, пока Соломон не успевает исчезнуть из столовой.

И ему стоит невероятных трудов не выдать сестру. Вот она уже точно близка к замужеству, только не к тому, о котором мечтает мать. Выбор Саломеи пал на достаточно простого жителя Форт-Уэйна, к которому она с завидной периодичностью сбегает в обход магических ловушек, которые мать по старой памяти расставляет по дому.

Саломея ведь тоже владеет магией. И умеет обходить любые силки.

— Разумеется, матушка, — кивает Соломон и, не краснея, привирает. — Спала как ангел, когда я к ней заходил ночью.

Саломея и в лучшие свои годы никогда ангелом не была, теперь уж и подавно. Но мать в чем-то права, нельзя позволять ей так бездумно распоряжаться своей честью. От людских пересуд не спасет даже громкая фамилия и статус Соломона как мэра.