Убить археолога - Антония Таубе

Коряга был просто взбешён! Как пригодилась бы ему в столь трудный час поддержка соратников, но подлый батюшка всех их поразогнал, никого не осталось! Коряга понимал, что вся ответственность сейчас ложится на него одного, но чувствовал себя абсолютно беспомощным. Что же предпринять? Что же предпринять? Как повернуть эту сомнительную ситуацию в другую строну?

Коряга размышлял, бестолково ворочая глазами во все стороны, и тут его взгляд остановился на домовом Проше. Понятливый Проша с ехидной улыбкой смотрел на беса, потирая толстенькие ладошки:

– Ну дак чё?.. Может, по-хорошему – сам отсель уберёшься?

Да если бы не правительственное задание – бес не остался бы здесь ни на одну минуту! Знаться по доброй воле с таким типом, как противный Прошка – себя не уважать! Больно надо! Но – никак нельзя! Обречённый Коряга понимал, что это вообще уже ловушка какая-то получается, а потому необходимо как можно быстрее уничтожить мерзкую книжонку, пока совсем худо не стало… Но как это сделать – Коряга даже не представлял, потому что теперь противный Лопоухий засунул эту книжицу поглубже за пазуху, туда, где уже висел ненавистный нательный крест.

Противная бабка с отвратительным Гробокопателем поговорили ещё немного о том, о сём, да и решили немного вздремнуть до полуночи, чтобы, так сказать, быть при исполнении со свежими силами! А бедный Коряга места себе не находил! Он уже несколько раз пытался утащить из печки уголёк и подпалить избу, но всякий раз бдительный Прошка начинал шуметь, бабка просыпалась, сразу же поправляла в печке все дверцы и заслонки, всячески препятствуя Коряге, и беззлобно ворчала при этом:

– И что ты, Прохор, расходился? И чего тебе, родимый, не спится?

…Наконец, ходики с кукушкой известили о том, что наступила полночь. Лопоухов с бабулькой проснулись, зажгли свечи…

– Может, не стоит? – в последний раз попыталась бабка остановить Семендяя.

– Стоит, стоит! – заверил её Симеоныч и быстро вытащил из-за пазухи заветную книжицу.

А Коряга из своего угла глаз не сводил с этой книжицы и только печально вздыхал:

– Ой, что-то сейчас будет! Ой, что будет!

Откровенно говоря, Гробокопатель был в жизни не новичок, человеком себя считал практичным, бывалым, рациональным, трезво мыслящим, разумеется – бесстрашным, и никогда всерьёз не воспринимал всякие байки про нечистую силу. Да, конечно, на досуге бывает занятно послушать, но и не более того. Однако на этот раз Семендяй решил подыграть бабке и потому на полном серьёзе продолжал:

– Значит так. Тут сказано, что сначала надо мелом круг вокруг себя очертить, – Анастасия Петровна услужливо сунула ему в руки высохший кусок белой глины, – потом вот тут и вот тут нарисовать вот эти знаки, – он потыкал перстом в книжную картинку, – а потом уже можно и беса вызывать!

Тут нервы Анастасии Петровны всё-таки не выдержали, – уж она-то не понаслышке знала, чем может закончиться встреча с нечистыми! – и решила выйти во двор, не желая участвовать в дальнейших действиях Семендяя. Лопоухов же, напротив, был настроен очень решительно, поскольку подобных приключений в его жизни ещё не случалось. Поэтому он аккуратнейшим образом исполнил всё, что было указано в «инструкции», и начал громко читать непонятные слова, медленно водя пальцем по строчкам и отчётливо проговаривая каждый звук. И наконец, когда была произнесена заключительная фраза, – «Явись, Коряга, передо мной и выполни приказ мой!» – бесу поневоле пришлось слезть с трубы, материализоваться и с кислой мордой предстать перед Семендяем.

– Ну и чего тебе, Лопоухов, от меня надо? – не очень-то вежливо поинтересовался бес.

Семендяй, конечно, был готов ко всему, но чтобы сразу вот так!.. Увидев перед собой полу-свинячье-полу-хрен-поймёшь-какое рыло, в первый момент он даже слегка опешил, но не подал вида и быстро взял себя в руки. Моментально сориентировавшись в ситуации, Гробокопатель деловито распорядился:

– Мне надо, чтобы ты немедленно отнёс меня к тому месту, где во время войны был спрятан клад с золотыми монетами царской чеканки!

– А чем платить будешь? – с откровенной издёвкой поинтересовался Коряга.

– Ну-у-у… – на секунду задумался Семендяй и тут же решительно выпалил, – золотой из клада получишь, вот!

– Нет, так дело не пойдёт, – неожиданно для Семендяя упёрся этот облезлый бес с огромной шишкой на плешивой голове, – давай сделаем честный обмен: я тебе – золотой клад, а ты мне – вот эту книжку, кинжал и всё остальное, что ты забрал у колдуна. Ну как, – согласен?

– Нет. Ничего этого ты не получишь. – Лопоухов проницательно глянул на беса, – и вообще, чего это ты тут торговаться вздумал? А ну-ка, живо неси меня к кладу! А я, – усмехнулся Семендяй, так уж и быть – дам тебе зуб!

Коряга для приличия подумал немного, хотя этот вариант его тоже вполне устраивал, и постарался скрыть в голосе довольные нотки:

– Ладно, согласен. Поехали!

Солидный и увесистый Лопоухов с трудом взгромоздился на тощий хребет покряхтывающего Коряги, и они вылетели в открытое окно. Семендяй даже рассмеялся – ему вспомнился кузнец Вакула верхом на чёрте, и как потешно тот перебирал по небу своими копытцами, торопясь поскорее доставить Вакулу в Петербург. А теперь вот – подумать только! – и самому довелось прокатиться таким же макаром!

Анастасия Петровна, глядя вслед удаляющейся парочке, только усердно крестилась, – свят, свят, свят, – никак смог всё же беса оседлать, окаянный… А кот Васька злобно зашипел, вытаращив свои зелёные глазищи, и в стайке беспокойно замычала корова. Только Проша философски отнёсся к происходящему – убралась эта незваная нечисть из дома, и ладно! Чего о нём дальше думать-то? И так забот хватает!

Светила полная луна. Лопоухов пролетал над лесом и старательно посматривал через плечо вниз, на исчезающую дорогу, стараясь на всякий случай запомнить направление. Через некоторое время Коряга пошёл на снижение, а через пару минут и вовсе приземлился.

– Слезай быстрей, Лопоухов, тяжёлый ты, – отдуваясь, еле выговорил он.

Лопоухов встал на землю, встряхнулся по-собачьи всем телом, и, не обращая внимания на жалкое состояние беса, зычным голосом скомандовал:

– Клад показывай! – потом гляделся по сторонам, – где это мы?

– Где, где… – ворчливо отозвался Корягая, растирая костлявые бока, – на заброшенном стекольном заводе, вот где! Раньше тут была контора управляющего, Савинкова Савелия Людвиговича. Сбежал он от советской власти, а перед тем в катакомбах под заводом денежки свои припрятал. Пошли, покажу! Только копать сам будешь!

Этим Семендяя Лопоухова было не напугать, – уж чего-чего, а копать-то он умел! И бес повёл его по давно покинутому людьми стекольному заводу, ещё хранившему следы былого величия и трудовой славы – полу-растрескавшиеся гербы, полу-обвалившиеся колонны, частично сохранившаяся лепнина с осыпавшейся позолотой… Конечно, сейчас всё это выглядело более чем уныло, навевая грусть и тоску, и с трудом можно было представить, что и здесь не так давно кипела жизнь, награждались грамотами победители соцсоревнований, выполнялись и перевыполнялись пятилетние планы…

Затем Коряга резко свернул в сторону и стал спускаться в тёмный провал какого-то подвала через забитый всяким мусором вход. Буквально через полсотни шагов подвал вдруг оказался довольно просторной пещерой, стало холодно, промозгло и вообще не очень приятно – запахло сыростью, гнилью и почему-то отсыревшей известковой побелкой. Коряга остановился. С минуту постоял, прислушиваясь и принюхиваясь, а потом подвёл Семендяя к противоположной стене и уверенно ткнул когтистым пальцем:

– Разгребай здесь!

Лопоухов без лишних слов вытащил из рюкзака свою сапёрную лопатку и так же молча начал энергично расковыривать стену в указанном месте. Сначала от стены отлетали влажные куски какой-то штукатурки, потом пошло легче и легче, а потом этот непонятный строительный материал и вовсе рухнул! Под ноги взбудораженного Семендяя из стены выпал простой деревенский чугунок, тяжело стукнувшись о землю. От удара крышка чугунка лопнула, и из него посыпались золотые монеты… Семендяй светил фонариком на эти сверкающие кругляшки, обалдевшим взором смотрел на них и никак не мог насмотреться – он просто глазам своим не верил! Вот это подвалило, так подвалило! Вот это фортануло, так фортануло!

– Эй, любезнейший, – осторожно окликнул его Коряга, – а ты не забыл, что каждый клад откупа требует?

– Знаю, не забыл, – сердито ответил ему Лопоухов. – А ты много не болтай! Твоё дело было клад мне показать!

– Зуб давай! – настойчиво потребовал бес.

– Ишь, ты, шустрый какой! – ответил Лопоухий, торопливо перекладывая добычу в рюкзак, – ты сначала меня назад отнеси, а потом и зуб свой получишь!