Смысл существования человека - Эдвард Уилсон

Если бы древнегреческие боги наблюдали за нами, то рассматривали бы наши ошибки примерно так, как это делают драматурги в своих комедиях и трагедиях. Правда, может быть, боги и сочувствовали бы людям, понимая, что человеческие слабости – это несовершенства, диктуемые неумолимыми законами Дарвина. Напрашивается параллель: боги следили бы за нами, как мы наблюдаем за играющими котятами. Котенок оттачивает три основных охотничьих приема, которые выдают в нем маленького хищника: подкрадывается к ползущей ниточке и учится ловить ее (охота на мышей), прыгает вверх за веревочкой и хватает ее передними лапами (так он будет ловить птиц) и дергает лапкой нить на полу (так он будет хватать рыбу и мелких существ, ползающих по земле). Нам это кажется забавным, но для котенка все эти навыки крайне важны, так как повышают его шансы на выживание.

Естественные науки выдвигают и проверяют противоречивые гипотезы, построенные отчасти на наблюдаемых явлениях, а отчасти на воображении. Так они добывают знания об окружающем мире. Они целиком основаны на фактах и не зависят ни от религии, ни от каких-либо идеологий. Они прокладывают путь через ядовитое болото человеческого существования.

Конечно, вы слышали об этих качествах. Но у естественных наук есть и другие свойства, которые отличают их от гуманитарных. Важнейшее из этих свойств – понятие континуума (непрерывности). Идея изменчивости объектов и процессов, непрерывно наблюдаемой в одном, двух или нескольких измерениях, настолько естественна для физики и химии, что не нуждается в особом напоминании. Непрерывность характерна для таких общеизвестных физических величин, как температура, скорость, масса, длина волны, спин частицы, pH, аналоги молекул, содержащих углерод. Менее очевидны ее проявления в молекулярной биологии, где всего несколько базовых вариаций структуры объясняют воспроизведение и работу клеток. Более явственно непрерывность заявляет о себе в эволюционной биологии и эволюционной экологии – дисциплинах, изучающих разнообразные адаптации многочисленных биологических видов к своим средам обитания. Наконец, мы наблюдаем роскошные и захватывающие образцы непрерывности в новейших исследованиях экзопланет.

В 2013 году космический телескоп «Кеплер» частично отказал (вышла из строя система наведения), но до этого он успел открыть около 900 планет, вращающихся в других звездных системах. Фотографии «Кеплера» были поразительны даже для наших современников, для которых облеты планет и мягкие посадки на другие тела Солнечной системы уже рутина. К тому же эти снимки исключительно важны. Они подобны первому взгляду морехода на берега неведомого континента. Впередсмотрящий кричит «Земля! Земля!», и эта земля вполне может оказаться необитаемой. В нашей галактике Млечный Путь насчитывается порядка ста миллиардов звездных систем, и астрономы полагают, что в каждой из них есть как минимум одна планета. Вероятно, среди этих экзопланет найдутся и такие, на которых существует жизнь – пусть даже это всего лишь бактерии, живущие в крайне суровых условиях.

Экзопланеты (планеты из других звездных систем) в нашей Галактике образуют континуум. Те экзопланеты, которые были открыты в последние годы (некоторые из них наблюдать не удалось, есть лишь косвенные данные об их существовании), являют собой столь пестрое разнообразие, которое мы едва ли могли себе представить. Есть гигантские газовые планеты, похожие на Юпитер и Сатурн, некоторые из них просто огромны. Существуют и более мелкие скалистые планеты, напоминающие нашу собственную, – крохотные пятнышки, вращающиеся на таком расстоянии от родной звезды, чтобы условия на этих планетах допускали существование жизни. При этом такие миры принципиально отличаются от других скалистых планет, которые находятся за пределами этой потенциально обитаемой зоны. Например, Меркурий и Венера вращаются слишком близко от Солнца, а Плутон – фатально далеко. Бывают планеты, которые не вращаются, другие имеют сильно вытянутые эллиптические орбиты. В какой-то период такая планета проходит очень близко от звезды, а затем вновь удаляется на огромное расстояние. Вероятно, существуют и «осиротевшие» планеты, когда-то утратившие гравитационную связь с материнской звездой и дрейфующие в открытом космосе. Некоторые экзопланеты также имеют спутники или целые кортежи спутников. Помимо существенных и непрерывных различий в размерах, местоположении и формах орбиты наблюдаются сопоставимые расхождения в химическом составе, атмосфере планет и их лун. Все эти различия связаны с деталями происхождения тех или иных планет.

Астрономы, хотя и ученые, обычные люди, и их собственные открытия вызывают у них не меньший трепет, чем у нас с вами. Наука подтверждает, что Земля не является центром Вселенной – это известно со времен Коперника и Галилея, – но насколько мы далеки от центра, трудно даже представить. Маленькое голубое пятнышко, которое мы называем домом, можно сравнить со щепоткой звездной пыли, затерянной где-то на краю нашей Галактики, среди сотен миллиардов галактик (не менее!), существующих во Вселенной. Земля – всего лишь точка на континууме планет, спутников и других планетоподобных небесных тел, которые мы еще только начинаем изучать. Нам следовало бы весьма скромно оценивать наш статус в космосе. Позвольте предложить вам метафору: Земля в масштабе Вселенной – все равно что второй членик левого усика тли, сидевшей сегодня днем пару часов на лепестке цветка в городке Тинек, штат Нью-Джерси.

После такого мимолетного экскурса в ботанику и энтомологию давайте познакомимся с еще одним континуумом – разнообразием жизни, населяющей земную биосферу. Сейчас, когда я пишу эту книгу (в 2013 году), на Земле известно уже около 273 000 видов растений, причем в результате новых экспедиций это число вскоре достигнет 300 000. Количество всех известных биологических видов на Земле – растений, животных, грибов и бактерий – составляет около 2 млн. Точное их количество, учитывающее и все неизвестные пока виды, по самым скромным оценкам, должно быть втрое больше. Каждый год ученые описывают примерно 20 000 новых видов. И такие открытия будут происходить все чаще, поскольку мы все больше узнаем о малоисследованных участках тропических лесов, коралловых рифах, морских желобах, океанических горных хребтах и не отмеченных на картах подводных кряжах и каньонах. Теперь, когда все шире распространяются технологии, необходимые для исследования мельчайших организмов, количество известных видов будет расти еще и по мере изучения малоисследованного микромира. Под микроскопом окажутся странные новые бактерии, археи, вирусы и другие простейшие, которые во множестве обитают по всей нашей планете, оставаясь пока еще невидимыми.

Итак, перепись биологических видов продолжается, а тем временем начинают просматриваться контуры еще одного биологического континуума. Речь идет об уникальной биологии каждого живого организма, а также о долгом извилистом процессе их эволюции. В частности, об огромном разбросе в размерах – на десятки порядков. Природа породила гигантских синих китов и африканских слонов, она же дала жизнь бесчисленным фотосинтезирующим бактериям, а также падальщикам пикозоа, живущим на дне океана. Последние настолько малы, что их невозможно рассмотреть через оптический микроскоп.

Среди всех континуумов, прослеживаемых нашей наукой, для гуманитарного знания наиболее важны пять человеческих чувств, возможности которых весьма ограничены. Человеческий глаз видит ничтожно малую часть электромагнитного спектра – волны длиной от 400 до 700 нанометров. Остальной спектр, наполняющий Вселенную, варьирует от гамма-излучения с длиной волны в триллионы раз меньше, чем у видимого света, до радиоволн – в триллионы раз больше. Животные воспринимают мир в иных спектрах. Например, бабочки видят ультрафиолетовый свет с длиной волны короче 400 нанометров, недоступный нам, и находят нектар и пыльцу по отражению ультрафиолетовых лучей на лепестках. Там, где мы видим желтые или красные цветы, насекомые наблюдают мозаику темных и светлых пятен и кругов.

Здоровые люди интуитивно полагают, что могут слышать практически любой звук. Но на самом деле мы воспринимаем лишь звуки с частотой в диапазоне от 20 до 20 000 герц (в герцах выражается количество колебаний воздуха в секунду). Звуки выше этого диапазона прекрасно слышат летучие мыши, испускающие в ночном воздухе ультразвуковой писк. Ультразвук помогает летучим мышам уклоняться от преград и прямо на лету хватать ночных бабочек. На недоступных человеческому уху низких частотах слоны передают сложные звуковые послания собратьям по стаду. Мы ходим по Земле, как глухой человек по улицам Нью-Йорка: он ощущает лишь некоторые вибрации и практически ничего не способен интерпретировать.