Хаос звезд - Кирстен Уайт

У Америки нет корней. Ничто здесь не длится долго. Сюда-то я и впишусь.

По моим рукам бегут мурашки, и я жалею, что вместо багажа не взяла с собой мамину сумку. В сумке у неё всегда есть именно то, что кому-либо может вдруг понадобиться: перекус, или кофта, или тампон, или противоядие, и так далее, и тому подобное.

Я захожу за угол, и передо мной открывается аэропорт: эскалаторы, ведущие на нижний уровень с выдачей багажа и огромные окна, за которыми видна только тёмная ночь. Я спускаюсь вниз и оглядываюсь по сторонам, а вот и он.

Волосы Сириуса великолепные, блестящие чёрные, очень коротко постриженные. У него мой строгий прямой нос, правда, он также носит очки поверх тёмных глаз. Вы никогда не поверите, что ему тридцать шесть. Он выглядит на двадцать пять, и то с натяжкой. Моё сердце подпрыгивает от счастья и восторга, от того, что у меня появляется что-то знакомое в этом странном новом месте. Он видит меня, ухмыляется и машет свободной рукой.

Тогда-то я и замечаю, что своей другой рукой он обнимает красивую чёрнокожую женщину, голова которой в диких мелких кудряшках и платье без рукавов. У неё огромный-преогромный беременный живот.

Грёбаный потоп, дети захватывают мир.

Резкая боль от предательства обжигает изнутри, и у меня не получается скрыть хмурую гримасу. О чём только Сириус думает? Вот такой он видит свою свободную и независимую жизнь?

И он даже не сказал мне! Ни единого упоминания о девушке, и тем более, о ребёнке.

Я стираю с лица недовольство и натягиваю улыбку ко времени, когда достигаю самого низа, но внутри меня всю колотит. Здесь нет ничего из того, на что я рассчитывала.

— Сестрёнка! — Сириус поднимает меня и кружит в объятиях, хоть я и почти с него ростом.

Улыбаюсь, несмотря на гнев, в шоке от контакта с человеком больше, чем от чего-либо ещё. Я и правда, не могу вспомнить, когда в последний раз кто-либо обнимал меня. Моя мать годами этого не делала. Странные ощущения. Приятные ощущения.

— Айседора, это Дина — моя жена. — Он ухмыляется от распирающей его гордости, когда возвращает меня на землю и смотрит на неё. Она улыбается, всё её лицо сияет, и к ещё большему моему шоку, принимает меня в неловкие, заполненные животом объятия, они не такие приятные. Её голова едва достаёт до моих плеч. Я не знаю, куда класть руки или что делать, или почему эта женщина, о существовании которой я даже не подозревала, вдруг обнимает меня.

— Я так рада встрече с тобой, Айседора! Сириус так много рассказывал о тебе. И я всегда расстраивалась из-за того, что не могла познакомиться с его семьёй. Теперь я так счастлива, ведь ты смогла приехать к нам!

Я фальшиво улыбаюсь, кидая взгляд на Сириуса в поисках поддержки. Насколько много он ей рассказал?

Он подмигивает.

— Дина знает всё о том, насколько религиозна наша семья и что она не может покинуть Египет, поэтому для тебя же лучше, что ты оказалась здесь прежде, чем поступишь в американский университет через пару лет.

Я выдыхаю.

— Ага. Весь этот задвиг на религии. Богов явно переоценивают.

Дина смеётся и берёт меня за руку.

— Да, я в восторге. У меня никогда не было сестры, которую мне всегда хотелось. К тому же, Сириус говорил мне, что ты декоратор интерьеров.

— Дизайнер, — поправляю я прежде, чем понимаю, как грубо это звучит. — В смысле, я отношусь к этому как, к своего рода, искусству. — Мои идеи в доме стали моим спасением за последние пару лет. Думаю, это именно то, чем я хочу заниматься по жизни. Брать чистые стены и делать их красивыми. Создавать что-то в том месте, где ничего до этого не было, где я смогу контролировать каждую деталь.

— Точно! Так здорово. И я приношу извинения, потому что собираюсь немедленно привлечь тебя к работе, в расплату за проживание. Наш дом отчаянно нуждается в руке дизайнера. — Она тепло улыбается, и я думаю, что она мне понравится. Как только я выясню, какого хрена Сириус вообще женился и не сказал мне об этом ни слова.

Мы пробираемся сквозь толпу людей к месту выдачи багажа. Дина поражается моему безупречному английскому без акцента. Она ещё не слышала мой африканский — вообще полный отпад. Теперь я знаю, что она работает столичным адвокатом, и они женаты уже два года. Я ударяю Сириуса тайком в голень, когда он говорит об этом, в качестве наказания за то, что он большой жирный врун и скрывал всё от меня. Почему он так поступил?

— Так печально, что твои родители не смогли приехать на свадьбу, раз не могут покинуть Египет. — Дина сочувственно качает головой, и я киваю, полагая, будто Сириус посвятит меня в неважно насколько сильно придуманную им легенду, чтобы объяснить особенности нашей семьи.

Ему просто следовало сказать ей, что они все мертвы, хотя в случае с нашим отцом, фактически — это правда.

Лента начинает крутиться, и выискивание моего багажа спасает меня от продолжения разговора. Когда спускаются первые несколько чемоданов, внутри меня всё падает. Они все чёрные.

И среднего размера. И выглядят в точности, как мои. Я отматываю назад запись памяти до моего последнего дня с мамой, когда мы выбирали сумку для вещей. Она предложила не брать чёрную, потому что та будет выглядеть как у всех. Я проигнорировала её замечание, ведь она никогда не летала на самолете.

Откуда она всё знает?

Откуда она всегда всё знает?

После того, как вытягиваю не меньше, чем четыре неправильных чемодана, я наконец-то, нахожу свой. Сириус хватает его, и мы направляемся на улицу. Стемнело, мой желудок не может успокоиться от всех изменений и поразительных откровений. Воздух прохладный, более влажный, чем тот, к которому я привыкла. Я ощущаю его своей кожей, чувствую, как он ползёт по мне и мне это не нравится. Я с надеждой смотрю в небо, мне нужно увидеть мои звёзды.

— Облачно, — говорю я, мой голос звучит слабо и грустно.

— Хмурый июнь, — отвечает Дина. — В Сан-Диего круглый год стоит потрясающая погода, но в июне почти всегда облачно. Зато пляжи не такие переполненные.

Я киваю, мне наплевать на пляжи, мы находим крошечный «Мини Купер» Сириуса. Машина голубого цвета, старая, но в прекрасном состоянии. Она мне нравится. Я бы покрасила её в вишневый цвет и добавила спортивные полосы. Даже несмотря на то, что он обкатал флотилию из лимузинов и такси, я ощущаю прилив счастья от того, что мой брат водит её.

— Прости, здесь мало места, — говорит он, открывая багажник, чтобы впихнуть туда мой чемодан.

— Бедный Сириус, — говорит Дина, её губы растягиваются в улыбке. — Ему всё-таки придётся попрощаться со своей крошкой, раз у нас будет ребёнок.

— Я всё равно говорю, мы поместимся.

— Не представляю, как обращаться с сиденьем для ребёнка в двухдверной машине. Сириус тяжело вздыхает, открывает пассажирскую дверь и откидывает сиденье вперёд, чтобы я могла забраться назад.

— Хочешь машину, Айседора?

Я нервно смеюсь, пока пристёгиваю ремень безопасности и пытаюсь разместить свои длинные ноги так, чтобы они не упирались в водительское кресло.

— Эм… можно сказать, я и не ездила в машинах. Я не совсем уверена, как ими управлять.

— Можно всё уладить. А пока, у Дины есть велосипед, который стоит без дела.

— Спасибо. — Я и на велосипеде не умею ездить, но он представляет меньшую угрозу для жизни невинных прохожих.

Он заводит машину, но задерживается, для того, чтобы взять руку Дины и притянуть к своим губам в неожиданно интимном и нежном поцелуе.

Я смотрю в окно и чувствую себя не в своей тарелке. Не так я себе всё представляла. Я не ощущаю себя свободной, меня всё расстраивает и раздражает, всё кажется неуместным. У Сириуса не должно было быть своей семьи. Я собиралась быть его семьёй. Вместо этого я снова становлюсь сноской к чьей-то истории.

У меня всё будет хорошо. У меня всегда всё хорошо. Но я разочарована. Теперь рядом со мной нет даже Ориона, который заботился бы обо мне.

Полнейшая пустота надо мной отправляет меня в сиюминутную панику. Я в другом кошмаре.

Нет. В доме Сириуса. Я так устала, когда мы приезжаем сюда вечером, что единственное дело, на которое хватает моих сил, прежде чем упасть в постель — это снять ботинки.

Грёбаный потоп, потолок такой белый! Я откидываю тяжёлое одеяло, и меня встречает прохлада, витающая в воздухе. Очевидно, Южная Калифорния не такая тёплая, как я думала. Я провожу ладонями вдоль рук, они кажутся мне влажными, но они просто холодные. Дрожа, я заворачиваюсь в мягкое синее покрывало, висящее по краям кровати. Мои голые ноги выглядывают из-под краешка одеяла, но этого достаточно.

Сириус и Дина живут в районе под названием «Оушен Бич» или «Пасифик Бич», и, как я подозреваю, любой другой район здесь может иметь подобное название. Тут куча домов, построенных внутри гор, а их дом — огромная серая неразбериха, беспорядочно выстроенная из дерева, вместо обычного дома.