Хаос звезд - Кирстен Уайт

— Привет, ребёнок, — сказал он мягким и спокойным голосом, в то время как наклонился, чтобы оказаться со мной на одном уровне глазами. Он так похож на моего отца, с одним лишь отличием, кожа Сета здоровая и загорелая, а не чёрная как у трупа — Осириса.

Я сглотнула, и, заикаясь, произнесла.

— Привет, — отчего смутилась, ведь мне уже почти девять, и я не заикалась.

— Чего грустишь? — спросил он.

Я не грустила, по крайней мере, сейчас. Теперь мне страшно. Но я ответила.

— Потому что здесь нет бабушки Нут и я не смогу её увидеть. Не понимаю, почему. — Я нахмурила брови и попыталась встать повыше, это не справедливо. — Почему ты ещё здесь, а она нет?

Сет улыбнулся.

— Ты понимаешь, только боги, которых помнят или которым поклоняются даже ненароком, достаточно сильны, чтобы остаться в телесном обличье?

Я кивнула, но не знала, что значит «ненароком».

— Тебе следует быть в курсе текущих событий, — сказал он и снова выпрямился. — Тогда ты узнаешь, почему бог хаоса до сих пор ходит по земле, и ему никогда не придётся бояться забвения. — Он улыбнулся ещё раз, и это напугало меня.

Я повернулась, чтобы побежать по коридору к маме, но вместо него увидела чистое, пустое чёрное место, и я знала, что её там не будет. Я медленно вернулась назад, прошла мимо Сета, мимо фрески, на которой было стёрто изображение моей мамы.

Так не должно быть. Всего этого не должно быть.

Глава 4

Сет был недоволен восшествием брата на трон Бога — короля Египта.

— Игра, — объявил Сет, выставляя вперёд прекрасную грудь. — Мы увидим, кто подходит лучше всего.

Осирис подходил идеально. Неудивительно, ведь этот гроб был сделан специально для него.

Сет захватил его, запечатал и обрёк Осириса на медленную смерть. Он бросил гроб в глубины Нила, и Осирис не получил надлежащие похороны и вступление в загробную жизнь. Исида не допустила этого. Она обыскивала реку и море, пока не нашла гроб и не принесла его обратно в Египет, чтобы подготовить для погребения. Но умный и мстительный Сет выяснил, где она прятала Осириса, и расчленил тело брата на четырнадцать частей. После верующая Исида и ее сестра Нефтида обыскали весь Египет, и нашли… тринадцать из них. Четырнадцатая часть — пенис Осириса, была съедена рыбой. Трудолюбиво и без какого-либо смущения Исида сделала ему новый. С помощью этого волшебного пениса был произведён Гор, который продолжал неплохо бороться с Сетом и хаосом. Этот же член создал и Анубиса. А ещё меня, но мы не будем думать об этом.

Сириус подъезжает к центру города, который построен на холмах, выглядывающих из-за гавани. Большинство небоскребов намного южнее, но я люблю смесь высотных зданий и домов, построенных на рубеже веков, сохранившихся в центре. Здесь всё ярко, так много металла и разных знаков. Интересно, как здесь вообще можно что-то найти. Вчера я ходила в продуктовый магазин и так поразилась, что развернулась и пошла обратно. У них можно всё найти в одном месте. И однажды войдя туда, возможно ли оттуда выйти?

Я думала, что просмотр попавшихся на глаза американских фильмов и сериалов подготовит меня к жизни здесь. Я ошибалась. И это отстой. Но я сопротивляюсь тоске по дому, и любое место могу сделать похожим на него. В противном случае у меня совсем не будет дома. Любой вариант лучше, чем жить в прошлом и будущем, в котором нет места для меня.

— Как ты можешь сохранять Дину в секрете от мамы? — Спрашиваю я, пока мы ждём зелёный.

— Хм… А мама знает о ней. Она не в восторге от того, что я завёл семью здесь, а не в Египте, но мы так часто воевали с ней насчёт этого все эти годы, что мне кажется, я наконец-то дожал её.

Я хмурюсь. Нет никакого смысла. Я под впечатлением от того, что Сириус вообще поддерживает связь с Исидой. Может быть, отсутствие видеочатов связано с его болезненной технологической отсталостью, чем с действительным желанием избегать разговора с мамой.

— Почему ты не рассказал мне?

Он пожимает плечами, будто ему неудобна сама тема разговора.

— Думал, важнее говорить о том, что тебе хочется обсуждать со мной. У меня как бы вечно не хватает времени.

Очевидно — это хреновое оправдание. На самом деле, все эти годы он лишь притворялся, что понимает меня, в то время как тайком разговаривал с нашей матерью, хоть и не был обязан, и провернул свои делишки за моей спиной: женился и создал семью. Родители всегда такие эгоисты.

Нет причин приносить ребёнка в мир, кроме как из ваших собственных эгоистичных соображений.

Его соображения не могут быть столь же плохи, как у наших родителей, но всё же.

— И как, Дина устраивает маму? Несмотря на всю эту тему с работой?

— Ага, естественно. То есть, она немного переживает, что Дина не собирается уходить с работы, когда появится ребёнок, но она полагает, мы разберёмся со всем этим.

— Мы говорим про одну и ту же женщину?

Сириус смеётся.

— Знаешь, она совсем не такая сумасшедшая и контролирующая, как ты считаешь.

— Это ты говоришь, она отправляет меня на работу, которую я не просила и не хотела, но меня всё равно заставляют её делать. — С сердитым видом я смотрю в окно. На чьей он стороне?

Мы проезжаем перекресток и попадаем в заросшую травой парковую зону, и проезжая по мосту, попадаем в другой мир. Словно город построен внутри города: здания не высокие, но красивые, всё вокруг как из другого времени и места, скульптуры высечены прямо в стенах. Мы выезжаем на мощёную улицу, а над входом в здание они образовывают собой арку.

— Вот твой музей, — говорит Сириус, указывая на первое строение. Я успеваю увидеть огромные синие двери с замысловатой резьбой в окружении формованных бетонных лестниц, прежде чем мы проезжаем через другой подземный ход и оказываемся на круговой дорожке.

— Мне сейчас нужно торопиться на работу, водителей не хватает. Не возражаешь, если я высажу тебя здесь? — Он останавливает машину на парковочном месте для инвалидов.

Внезапно я начинаю нервничать, и мне это не нравится. На самом деле мне ведь не о чем беспокоиться. Я не просила об этом и меня не волнует, что они подумают обо мне, и я не прочь «случайно» опрокинуть бюст моей матери.

А потом станцевать на осколках.

Но мой желудок всё равно сжимается.

— Они, и правда, ждут меня?

Сириус ухмыляется.

— Думаешь, мама могла забыть проследить за этим? Вернусь в четыре. Грудь вперёд, детка.

Будет весело.

— Прям вечеринка, — бормочу я, выбираясь из машины. Дорога вьётся мимо амфитеатра под открытым небом, выложенного из той же бледной каменной кладки, как и большинство зданий. Всё окружают зеленые насаждения, яркие бутоны цветов и эксцентричный фонтан. Кажется, в архитектуре зданий нет большого смысла, в отличие от широкой пешеходной улочки, ведущей на противоположную сторону музея. Я её ещё потом изучу. Мне нравится то, как это место защищено от автомобилей и бесконечных рядов из домов и зданий.

Хотя, здесь тоже много народа, шатающегося взад-вперёд. Меня охватывает приступ клаустрофобии. Кто же знал, что жизнь в реальном мире подразумевает такую вот кучу людей?

Я иду по крытому тротуару, мимо причудливых современных скульптур в саду и вытягиваю шею, когда крыша заканчивается и видно куполообразную башню на вершине здания музея, отделанную синей и желтой плиткой. Колокол отбивает время. Почти опаздываю.

Мой шаг замедляется.

Но не слишком сильно, даже волоча свои ноги вверх по лестнице, я подхожу к дверям ровно в тот момент, когда они открываются. Крошечная, энергичная брюнетка ослепляет меня сверкающей улыбкой. Её глаза на уровне моей груди. Моя относительная высота в этом городе не перестаёт меня удивлять. Даже после моего болезненного скачка в росте, я всегда оставалась ниже всех, за исключением сутулого Тота.

Здесь же я высокая. Реально высокая. Конечно, не обходится без помощи моих шпилек, которые позволяют вырасти выше своих 180 сантиметров. Я наслаждаюсь этим ощущением. Мне становится легче дышать.

— Ты, должно быть — Айседора!

Не говоря ни слова, я расставляю руки в стороны, изображая ими сюрпризное «та-дам».

— Я — Мишель! Мы так рады, что ты будешь с нами этим летом. В музее будет так много работы, особенно когда в школах через пару недель начнутся каникулы. Всегда приятно иметь помощницу, а с твоим-то опытом, будет совсем здорово! И я, даже не могу сказать тебе, в каком мы восторге от невероятного пожертвования для передвижной выставки от твоих родителей. — Она буквально подпрыгивает на месте.

Теперь я понимаю, почему моя мать её выбрала, под милой блузкой на белых пуговицах она носит ожерелье с коптским крестом.