Солдат двух фронтов - Юрий Николаевич Папоров
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Таган и Ораз схватили за хобот пулемет и бросились вперед к видневшемуся неподалеку бугру с растущим на нем одиноким деревом. «Не могут наши отступить, — думал Таган. — Должны выстоять и взять эту Куликовку».
У дерева, это был мощный дуб, расчет Тагана отрыл траншею, выровнял и укрепил площадку для пулемета. С бугра по флангам вниз протянулись узкие окопчики.
Вблизи послышалась русская речь: солдат с перебитой левой рукой вел окровавленного лейтенанта.
— Куда вы? — спросил Таган. — Надо здесь переждать. Вот санпакеты.
Подошли еще трое раненых. В это время сзади загремело «ура» — это взвод охраны штаба полка, коноводы, связисты, обозные, повара, санитары пошли в атаку. Гитлеровцев остановили, смяли, и они отхлынули обратно на свои позиции.
По нашим цепям понеслась команда: «Закрепить рубеж! Окопаться. Раненых — в тыл!»
К расположению пулеметного расчета подошел парторг Григорий Жулинский — душа эскадрона. Его любили за отвагу, ум и принципиальность. Ему достаточно было один раз сказать, и все с готовностью исполняли любую его просьбу.
— Самсонов, ты бы отвел раненых в тыл, — обратился он к подносчику патронов и, заметив, как насторожился Таган, добавил: — Хотя бы метров на триста. Заодно бы и патронных коробочек поднес. По всему видно, с часок будет тихо, а потом…
Таган кивнул и помог раненому лейтенанту выбраться из окопчика.
На этот раз, однако, Жулинский не угадал — как только Самсонов с группой раненых скрылся в темноте, небо вновь забуравили ракеты, и тут же с обеих сторон открылась минометно-пулеметная стрельба, заговорила артиллерия.
Через четверть часа место сражения внезапно погрузилось во тьму. Но командир 54-го гвардии майор Д. Е. Романенко разгадал замысел врага, и теперь в небо взвились наши ракеты. Они осветили пехоту противника, идущую в атаку. Гитлеровцев встретили огнем и штыками, и они вновь откатили к своим окопам.
Так продолжалось почти всю ночь. Только перед самым рассветом сражение стало затихать. Вели огонь лишь отдельные небольшие группы, оказавшиеся близко друг от друга. Возникшая недолгая пауза позволила походной кухне подобраться поближе к окопам и накормить бойцов кашей с тушенкой, напоить их и наполнить фляги свежей водой.
Первые проблески хмурого утра, как старый проявитель фотокарточку, медленно прорисовывали общую картину. Всего в каких-нибудь ста–ста двадцати шагах за позицией пулеметчиков, за бывшей пашней, стоял лес. За ним была Михайловка. Справа пашня незаметно переходила в заливной луг, который упирался в железнодорожную насыпь. Влево от шоссейной дороги тянулось поле, поросшее сорняками. «Два года без кетменя и трактора. Хороший урожай теперь будет», — подумал Таган.
В сторону позиций врага, до самой Куликовки раскинулись луга с небольшими холмиками, купами верб и одинокими могучими дубами.
Вдруг в небо взвилась зеленая ракета, и не успели еще ее догорающие остатки долететь до земли, как воздух захлестнуло, затянуло пеленой звука такой плотности, что люди словно онемели.
Земля, казалось, смешалась с небом. Железо скрежетало, жужжало, звенело вокруг посвистом смерти. К привычным уже для уха звукам прибавился дерущий по нервам скрип. То работали подтянутые немцами к переднему краю «скрипуны» — 120-миллиметровые шестиствольные минометы, от которых, казалось, некуда было скрыться.
— Ораз, надо идти вперед! Мы на линии своих! — прокричал Таган на ухо другу; тот глянул в ответ большими от удивления глазами. — Надо вперед! Немец в атаку пойдет. Понимаешь? Всего немного, до следующего бугра. Айда!
Второй номер молчал. С кроны ветвистого дуба, под которым они окопались, посыпались листья. За траншеей огненным всплеском мина рванула в клочья землю, и тут же в нос ударил резкий запах гари.
Таган обернулся — горела пшеница и сухая сорная трава.
«Скоро огонь доберется до нас», — подумал он.
— Видишь! Надо вперед! — закричал Таган. — Задохнемся. — И полез из окопа, чтобы развернуть пулемет. — За мной! По-пластунски…
Ораз думал свое: «Там, наверное, меньше обстрел. Таган молодец», — и, прихватив оставшиеся патронные коробки, пополз за товарищами.
Арзуманов, лежавший в цепи неподалеку, закричал:
— Дурдыев, куда? Назад! — Но голос его потонул в сплошном гуле. (В эскадроне для краткости Тагана звали Дурдыевым.)
Пулеметчики меж тем добрались до бугра, скатились в воронку и осмотрелись. До них уже кто-то здесь окапывался, это помогло быстрее установить пулемет. Теперь мины и снаряды летели в основном через их головы.
— Глубже копай. Глубже! Да побыстрее! — поторапливал Таган подчиненных, лицо его покрылось испариной, гимнастерка была мокрой.
«Самолеты!» — прочел Таган по губам подносчика.
На бреющем пронеслась тройка «мессершмиттов». За ней вторая, третья, четвертая, пятая… Летчики обстреливали цепи зарывшихся в землю конников и уходили высоко в небо, создавая шатер прикрытия своим бомбардировщикам. С воем, ныряя вниз на втиснувшихся в пашню людей, пикировали черно-серые «юнкерсы», сбрасывая бомбы. Артобстрел прекратился, но теперь надсадно ухали фугаски.
«Для полного тоя[3] не хватает только танков», — подумал Таган и удивился, как это он о них забыл. Пошарил вокруг глазами и, не найдя то, что искал, спросил:
— Гранаты? Где сумки с гранатами?
Подносчик патронов Самсонов виновато опустил голову. В следующий миг, ничего не говоря, он выпрыгнул из своего окопчика и пополз к дубу.
— Осторожно! Смотри! И быстрее возвращайся! — крикнул ему вслед Таган.
Самсонов, таща на себе две сумки гранат, возвратился не один. У дуба он застал четырех бронебойщиков, и те приползли с ним. «Точно! Командование знало, что пойдут танки», — подумал Таган и начал раздавать бойцам гранаты.
Постепенно гул стих: самолеты отбомбились и ушли. Из-за стены пыли и дыма донесся рокот моторов. Ползли танки. На них и за ними двигалась пехота. В бинокль каждая машина казалась гигантским чудовищем с непомерно длинным стволом пушки и огромным, почти круглым дульным тормозом. Это были новые танки типа «тигр» и самоходные орудия «фердинанд». Таган поглядел в сторону своих, и сердце его радостно забилось — артиллеристы на руках выкатывали из леса орудия. «А немцы-то! Как на свадьбу спешат. Только подарочки вам теперь будут от нас». — И Таган плотно обхватил ручки затыльника «максима».
«Пропустить танки да отсечь пехоту, — вспомнил Таган новое, родившееся уже во
