Солдат двух фронтов - Юрий Николаевич Папоров

него огромными, карими глазищами. Таган подошел еще ближе, лошадь приласкалась к нему и, довольная, радостно задергала своей уродливой мордой. Он положил руку ей на плоскую спину и, почувствовав ее крепость, погладил. Лента оскалила крепкие молодые зубы и вновь приласкалась. Тогда он и взял ее себе, не обращая внимания на шуточки товарищей.

Отобрав коней, командиры и бойцы должны были ускоренным темпом произвести их выездку. Одновременно шла учеба кавалеристов.

…Как-то вечером, дело было после ужина, сержант Ткачук получил письмо из родного села. Жена писала, как тяжело ей с больной матерью и малыми детьми на руках без отца и мужа, ушедших на войну. Ткачук прочел письмо вслух. Бойцы загрустили. Тогда Таган вышел из хаты. Он вскоре возвратился и принес незатейливую дудочку-тюйдюк. Смущенно улыбнувшись, он попросил у товарищей разрешения поиграть.

Бритоголовый, с почти правильным овалом лица, черными яркими главами, в чистой, аккуратно заправленной гимнастерке, Таган сидел на табуретке посреди хаты и, слегка покраснев от смущения, играл. Играл так душевно, что не было в просторной горнице человека, который бы не отложил свое дело и не слушал.

Поначалу в мелодиях ощущалась грусть, они исполнялись с надрывом и тоскою, но незаметно стали светлеть, зазвучали лирично и бодро. Кто-то из туркмен запел. Его поддержали еще несколько голосов. Потом пели русские и украинские песни.

С тех пор в минуты отдыха — настроение с весной и победным продвижением вперед было приподнятым — Таган развлекал своих товарищей игрой на тюйдюке — камышовой самодельной свирели. Он оказался искусным исполнителем туркменских, некоторых русских и украинских песен.

* * *

День международной солидарности трудящихся начался для полка с чтения перед строем приказа Верховного Главнокомандующего. Большинству бойцов особенно запомнились слова: «Нужны еще два-три таких мощных удара с запада и востока, какой был нанесен гитлеровской армии последние 5–6 месяцев, для того, чтобы катастрофа гитлеровской Германии стала фактом».

Утром 2 мая дивизия поднялась по тревоге. Корпус получил приказ и в спешном порядке двинулся к городу Павловску Воронежской области. Там он влился в 7-й гвардейский кавкорпус.

— Сержант Байрамдурдыев всегда смотрит вперед. Это солдат, который мало говорит, но крепко знает дело, — так представил Тагана майор Акопян новому командиру полка.

Майор Романенко оглядел коновода и, заглянув в его красноармейскую книжку, спросил:

— На срочной из пулемета стрелял?

— Так точно, товарищ гвардии майор!

— Ну, тогда быть тебе первым номером станкового пулемета в эскадроне гвардии лейтенанта Арзуманова.

Командир эскадрона Гурген Арзуманов, круглолицый, невысокого роста, но жилистый, с лихими усами «под Чапаева», встретил Тагана вопросами:

— Пулемет много раз видел? А может, и не знаешь, зачем он нужен?

Таган хотел было обидеться, но передумал и отчеканил то, что знал назубок:

— Станковые пулеметы — мощное огневое средство сабельного эскадрона. Перевозятся на тачанках, автомобилях или на вьюках и могут вести огонь как с тачанок, так и с земли.

— Хорошо! БУК-33, параграф 539, глава VII.

— При действии конницы в конном строю главное назначение станкового пулемета — подготовить атаку с дальних дистанций, затем быстро выброситься уступами на фланги…

— Хорошо, хорошо! Ну а как насчет стрельбы?

— Для бесперебойной работы в бою пулемет должен быть всегда обеспечен патронами в снаряженных лентах, водой, а в зимнее время смесью глицерина с водой…

— Достаточно, достаточно! Подходит. Вижу, что действительно молодец. Иди принимай тачанку.

Таган не двинулся с места.

— Ну что еще? — спросил командир.

— Разрешите обратиться, товарищ гвардии лейтенант?

— Давай, что там у тебя?

— Лошадь у меня… Лента… Оставьте в эскадроне… Такой другой не найти. Умная, послушная… — И Таган быстро стал перечислять замечательные качества своей любимицы.

— Стой, стой! Хватит! Говорят, ты молчаливый. Но раз стольких слов на Ленту не пожалел, должно быть, она действительно хороша. Возьму ее себе.

Таган под смех товарищей, знавших о его нежной любви к «рыжей уродине», просиял.

Вечером после осмотра хозяйства тачанки — в срочную службу он возил «максима» на лошадях во вьюках — Таган подошел к красноармейцу Оразу Чарыеву, второму номеру расчета. Они познакомились, поговорили о своих колхозах — Ораз был из богатого Мургабского района Марыйской области, — о близких, оставшихся дома. В конце разговора Таган неожиданно спросил:

— А как, обязанности свои хорошо знаешь?

Ораз, прищурив левый глаз, ответил ему бойко соответствующим параграфом из Устава.

— Пойдет! Якши, Ораз! Но знай, я живу по пословице: «Если мозги летом не кипели, котел зимой не закипит».

— Таган-хан, а я твердо знаю, что «кто друг другу помогает, тот и врага одолевает».

Оба туркмена засмеялись и ударили по рукам.

Таган был доволен, что стал пулеметчиком боевого эскадрона, и не просто пулеметчиком, а первым номером во взводе станковых пулеметов, которым командовал комсомолец, гвардии лейтенант Николай Щипанов. Тагану сразу удалось установить хорошие отношения с бойцами расчета. Основным костяком эскадронов и батарей, полков дивизии были туркмены, хотя были и представители других национальностей — украинцы, башкиры, узбеки, русские, татары, армяне. Таган успешно осваивал технику стрельбы с тачанки, верно управлял подчиненными, и все-таки на душе не было полной радости. Он рвался в бой с врагом.

Однажды вечером Таган, закончив подправлять плетень во дворе дома, в который был определен на постой его расчет, привалился спиной к плетню и задумался. Незаметно к нему подошел комсорг полка гвардии лейтенант Овлякули Бабаев.

— Что загрустил? О доме вспомнил? — спросил комсорг земляка. — Давно писем не имел? Но, я замечаю, ты и сам последнее время домой не пишешь.

— Я не грущу. Сейчас война — грустить нельзя. Надо ненавидеть… А домой что я напишу? Ни за что гвардейцем стал…

— Ничего, ничего. Скоро будут и горячие дела, а сейчас лучше подумай о другом. Ездовой у вас на тачанке очень молодой, неопытный, но зато грамотный. Предложи командиру обучить его материальной части пулемета, а я поговорю с товарищем Арзумановым, и вам подберут опытного ездового.

— Это дело, сагбол! Спасибо! Обязательно займусь.

* * *

Мерный стук колес удлинял свой ритм. Состав заметно сбавлял скорость. Скакавшие в узких окошках вагонов провода теперь тянулись сплошной линией на одном уровне, и их стало значительно больше. Неожиданно провода исчезли. Вагон стало бросать на стрелках из стороны в сторону.

Железнодорожная станция. Бойцы приникают к высоким окошкам, но толком не успевают ничего разглядеть. От головного пульмановского вагона в хвост состава передается команда: «Выгружаться!»

Скрипят двери теплушек, звучат негромкие слова команды, на разные голоса коротко посвистывают маневровые паровозы. Пахнет углем и смазочным маслом.

Таган, пока бойцы расчета выгружают мелкие вещи,