Никогда не предавай мечту - Ева Ночь
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– В чём я ошиблась? – задаёт вопрос, а в уголках её губ тлеет улыбка, как кончик тонкой дамской сигаретки с ароматом тёрпких вишнёвых веточек.
– Я… не смогу, – выдавливает из себя через силу. Трудно, но зато правда.
Больше всего хочется послать её матом, вытолкать за дверь, но Макс не собирается потакать низменным порывам. Нужно смотреть на всё спокойнее – пора уже. Принять реальность, проговорить самые тяжёлые моменты вслух, чтобы освободиться и как-то ползти дальше. Безногие живут. Это не конец света. Нужно только об этом почаще говорить самому себе.
– Почему?
Макс с трудом возвращается к разговору, прерванному на размышления. Роется мучительно в мыслях, чтобы дать достойный ответ, но ничего умного не находится. Лучше правду. Может, отстанет, оставит в покое.
– Потому что у меня проблемы, – пожимает плечами. – Я ходить толком не могу, а ты танцевать… Я ненавижу этот протез, а он ненавидит меня. Я не чувствую устойчивости. Теряюсь. Падаю. В общем, все тараканы здесь, – он стучит пальцем по лбу.
– Значит, настала пора избавляться от них, – в её голосе – ослиная уверенность и непоколебимость. Безмятежное спокойствие. Именно это запускает его взрывной механизм.
– Ты меня не слышишь, да? Не понимаешь и не хочешь понимать! – горячится он. Желваки ходуном ходят, а зубами Макс не скрипит только потому, что не позволяет себе впасть в буйство, когда пелена застилает глаза и поступки не всегда адекватные совершаются. – Я больше, чем инвалид, я неадаптированный инвалид с нарушением координации движений, фантомными болями и неадекватными реакциями на пространство. Я будто инопланетянин, что попал в чужую, враждебную среду и никак не может привыкнуть к новой реальности.
– Что ещё ты придумаешь, чтобы я от тебя отвязалась?
Он даже не нашёлся, что ответить. Завис, как глючная операционная система. Для острастки мог и синий экран смерти выкинуть, если бы был бездушной машиной.
– Ты мне не веришь? – гнев резко сменился апатией. Не хотелось ничего ни доказывать, ни объяснять. Зачем он вообще попытался? Надеялся, что она его поймёт? Утешит? Погладит по голове? Развернётся и уйдёт, оставив его наедине с проблемами, которые никак не хотели решаться.
– Верю, – это прозвучало так, словно она клялась на Библии. – А ещё больше я верю в тебя, Макс. В того парня, что рвал на части танцевальные баттлы. В того, кто на спор выигрывал конкурсы. Кто танцевал на мостовых города и собирал вокруг толпы людей. Кто не пропускал ни одного марафона и флэшмоба.
– Ты следила за мной, что ли? – он даже злиться на неё не мог сейчас. Альда цепляла за самое больное и лезла туда, куда он не позволял и себе заглядывать, поэтому на смену злости пришла апатия. – Слишком много обо мне знаешь.
– За таким следить не нужно. Ты всегда был на виду.
С этим трудно спорить.
– Я не помню тебя. Совсем. А ведь ты должна была быть где-то рядом. Но я точно не учился в балетной школе.
Макс позволил себе короткий смешок. Спрятал глаза, уткнувшись в собственную руку. Запястья ослабли. Ладоням не хватает крепости, а ему самому – солнца. Чтобы загореть до черноты, как раньше. А то слишком бледен стал, как умирающий от голода вампир.
– Зато я училась во «Вспышке».
Кажется, Макс уже ничему не удивлялся, но она заставила его брови полезть на лоб. Она и «Вспышка»? Это тонкокостная эфемерная балеринка среди мышц, ора, энергии через уши?
– Недолго, – уточнила Альда. – Я посещала вольные занятия Грэга по выходным.
– Зачем? Говорят, у вас там жёстко. Учитесь сутками.
Альда склоняет голову. У неё длинная шея. Даже безобразный свитер этого не скрывает.
– Хотела преодолеть барьер. Испытать себя. Посмотреть, способна ли я на что-то другое.
– Преодолела? – Макс не может скрыть скептицизм, хоть и старается.
– Можно сказать и так, – поводит она мягко плечами. И от этого жеста у Макса опять болезненно сжимается в паху.
Кажется, пора завязывать с добровольным затворничеством. Расслабиться и оттянуться. Благо, есть пара-тройка некомплексующих подружек, которые готовы утешить бедного Макса.
Печально, что его заводит вот такое невзрачное создание: Макс упорно не желал видеть лучшие стороны её внешности. Предпочитал остановиться на первом образе: бесформенное нечто с личиком-треугольником, бледной кожей и не впечатляющей внешностью.
– Мой ответ «нет», – решил он покончить с этой тягомотиной и поставить точку в тягостном разговоре. Слона нужно есть по кусочкам, иначе можно заработать несварение. Слишком много прошлого и печального настоящего – убивает.
– Ты даже не хочешь попробовать? – Альда сидит неподвижно. Одна нога – под ней. Вторая, та, что со шрамом-змеёй, вытянута вперёд.
Они сейчас как в позе «шестьдесят девять». Валетиком. Невыносимо рядом друг к другу и абсолютно далеко, словно за барьером.
– Нет. Не хочу ни разочарований, ни лишней боли. Если ты скажешь, что я слабак, соглашусь. Никаких слабо̀, на спор, испытательных сроков. Нет, Альда, нет.
– Ладно, – соглашается она ровно. Почти равнодушно, словно не пришла уговаривать его, а только послушать отказ и уйти не солоно хлебавши. – Нет так нет.
Макс не может понять, что чувствует. Разочарование? Он был твёрд в своём намерении не бередить старые раны, но сейчас, когда чёртова девчонка даже не попыталась его переубедить, внутри растёт глухое раздражение. Ждал, что начнёт уговаривать? Его тошнит от самого себя. Гадливое чувство по отношению к собственным словам и поступкам.
Он смотрит, как Альда плавно поднимается с пола, опираясь на здоровую ногу. Вторая почти не участвует в этом процессе. Наверное, немного жаль, что она сейчас развернётся и уйдёт. Он больше никогда её не увидит. Не принц из её выдуманной сказки Макс Гордеев, увы.
И пока он крутит в голове горькие мысли, наблюдая за девушкой, пропускает момент, когда она молниеносно наклоняется, хватает за руку и дёргает на себя, вынуждая подняться.
Тело не забыло. Тело среагировало. Макс машинально повторил то, что буквально минуту назад видел. Крепко вцепившись в тонкую руку Альды, он упёрся здоровой
