Я твой, Родина - Вадим Очеретин

— Никто не ушел, — поправил старшина Черемных. — Один остался, да и тот здесь.

— Ого-го! Здорово, фриц! — обрадовался механик, увидав пленного.

— Тише! — попросил Юрий. — Противник услышит.

Николай сел на башню и долго что-то рассказывал Юрию, наклонясь к его уху. Потом уже громче спросил: «Ну, а ты как думаешь?» Юрий закивал головой и позвал остальных:

— Все — ко мне!

Гвардейцы — члены экипажей и автоматчики — собрались меж двух танков. Юрий объявил переданное комбатом по радио задание и добавил, медленно подбирая нужные слова:

— Десант проникает в деревню и, пока ночь, поднимает там панику. Танки этим временем переваливают через дорогу, по оврагу обходят населенный пункт и атакуют с запада. К рассвету нам надо уничтожить… — и он перечислил силы противника.

В голосе Юрия появились нотки настоящего командира, отдающего приказ в боевой обстановке.

— Все понятно? — спросил он, внутренне любуясь собой.

— Понятно.

— Куда нам — «безлошадникам»? Можно с автоматчиками в деревню идти? — спросил раненый танкист.

Юрий подумал и согласился. Николай встал, разглядывая под лучом фонарика карту:

— С пулеметом заберетесь на крышу дома у перекрестка?

— Попробуем.

Юрий посмотрел на часы:

— Двадцать три пятьдесят. Экипажи, по местам. Погудин, сколько автоматчиков оставляешь у танков?

— По одному на машину, для охраны. И санитара. Хватит? Экипажи у тебя ведь в полном составе.

— Хорошо. Кто старшим идет в деревню?

— Я, конечно, — ответил Николай.

Юрию не хотелось оставаться одному без Погудина. Он подумал было возразить, но ничего не сказал.

Николай слез с танка, подошел к своим бойцам и объяснил вполголоса:

— Просачиваемся в деревню ползком. Слева, обойдя перекресток, идет группа гвардии старшины Черемных — его отделение и второе. Танкисты — с ними. Третье отделение — со мной. Каждый занимает скрытую позицию и ждет сигнала — автоматную очередь. По сигналу — начинать огонь, граната — по целям, которые выберет себе каждый сам. Старайтесь не жечь патроны зря, а наносить противнику потери. До сигнала — ни звука, работать только ножом. Пароль — «Солидол», отзыв — «Свердловск». Вопросы есть? Нет? Ну, Александр Тимофеевич! До скорой встречи!

Николай почувствовал, как у старшины Черемных, которого он обнял, колотится сердце. И, чтобы разрядить напряжение минуты, он громко сказал:

— Тьфу! Какая у тебя борода колючая. Завтра же побрейся.

Затем махнул Юрию рукой:

— Ну, до рассвета!

— Ты б остался, — попросил Юрий.

— Как это остаться? Что ты! С моими ребятами… — Николай не договорил и задорно тряхнул головой. — Мы им покажем!

Десантники скрылись, пригибаясь к земле.

Впереди над деревней взлетела еще одна немецкая ракета и осветила безлюдное поле, пустые дороги, стройные ряды тополей по краям. Юрий лег под деревом у шоссе. Слабый ветер шевелил ветки над головой. Он поднял глаза к небу, в просветах меж туч блестело несколько звезд.

Юрий восхищался смелостью и дерзостью Николая и его бойцов. «Как они свободно действуют!» И все-таки в настоящем бою все было совсем не так, как представлялось ему раньше, в танковом училище.

Позади в машинах экипажи переговаривались меж собой. До Юрия долетел приглушенный голос его механика Ситникова:

— Ничего. Еще все впереди. Это ж была — просто так — мелкая драчка.

Юрий понял: он ошибся, посчитав произошедшую стычку за настоящий бой. «А как же придется действовать в еще более сложной обстановке?» Он почувствовал: в нем пока нет чего-то такого, что есть у Николая. «Чего?».

Что же надо офицеру еще, кроме отличного знания воинских уставов, знания машины, умения стрелять, командовать? Юрий подумал, будет ли в нем самом это «еще»? Но вскоре тревога за Николая вытеснила эти мысли. А вдруг они не смогут выполнить приказания комбата?

Глава 3

— Отдохнем: дальше ползком придется, — Николай сел, сдвигая пилотку на затылок. Десантники остановились на краю пшеничного поля. Все молчали, и он спросил: — Чего приуныли?

— Тьма какая…

— Ночь темней — автоматчик сильней, — спокойно сказал Николай.

Он очень хорошо понимал, что чувствовали его бойцы. Когда отойдешь от своих, но еще не сблизишься с врагом, когда время отсчитывается ударами сердца, — в эти напряженные секунды главное — не потерять бодрости духа. В томительном ожидании мозг словно раскален, смотришь вперед до боли в глазницах, слушаешь так, что, кажется, почуешь, как упадет на землю волос. Нервы натянуты. В этот миг хорошо отвлечься хоть какой-нибудь пустяковой шуткой.

— Вот когда я в кавалерии служил… — начал кто-то.

— Да ну? — живо подзадорил Николай.

— Тоже бывало: ночь темна, лошадь черна, едешь, едешь, да пощупаешь: тут ли она?

Угадывалось, что бойцы улыбаются. Николай был доволен. Только самый молодой из всех — Петька сидел рядом, касаясь плечом, и вздрагивал. Николай обнял ординарца:

— Сейчас, Петр Васильевич, проползешь метров пятьсот по-пластунски, жарко станет.

— Да я не замерз.

— Вижу, вижу.

— У вас, товарищ гвардии лейтенант, хорошо бьет автомат? — спросил кто-то.

— О-очень. Помнишь, у бабки в хате стояли, он с гвоздя упал — семь горшков разбил.

Все зажимали рты, прыская со смеху.

— Хватит. Поехали. А то еще хохотать начнете.

Николай пополз первым. Он торопился, но часто останавливался и слушал. За полем начались огороды. Между грядок двигаться было легче. Не ощущалось ни усталости, ни взмокшей от пота спины. Только сердце билось учащенно, и от волнения захватывало дух.

Автоматчики проникли в селение, не встретив ни одного вражеского солдата. Они встали в полный рост и поодиночке начали перебегать в темноте от дома к дому. Постепенно пошли, принимая все меньше и меньше предосторожностей.

Вдруг Николай споткнулся и упал: что-то ударило его по ногам пониже колен. За ним повалились на землю еще двое. Со стороны раздался громкий окрик:

— Хэнде хох!

Николай пополз вбок, еще не понимая, что случилось. Остальные рассыпались по сторонам, взяв автоматы на изготовку.

— Хэнде хох! — снова закричали из дома. Голос показался очень знакомым.

— Солидол, — произнес кто-то испуганным голосом.

— Свердловск! — закричали в ответ. Из дома выбежал старшина Черемных с бойцами. Николай поднялся, посветил фонариком и увидел проволоку, туго натянутую поперек улицы.

— Здорово придумали? — подскочил к Николаю старшина. — Удирающих задерживать.

— Плохо, — ответил Николай, отряхиваясь. — Любая легковушка, не говоря уже о танке, порвала бы вашу преграду.

— А для машин — вот! — старшина посветил своим фонариком на бревна — заготовки для телеграфных столбов, положенные поперек улицы. — Специально выкатили на середину. Их здесь у домов целая куча.

Николаю понравилась эта затея, но он не похвалил старшину, а сказал:

— А что толку-то? Противник все равно успел удрать.

— Ну и что ж. А самоходки свои они бросили: горючего им не успели подвезти.

— Где бросили?

— Айда за мной!

Автоматчики направились вдоль улицы. Деревня тянулась по обеим сторонам дороги на несколько километров. Тучи на небе совсем рассеялись, и становилось светлее. Гвардейцы дошли до перекрестка и увидели немецкие самоходки. Они, как стояли в засаде, так и остались. Кругом не было ни души. Противник ушел, отказавшись от сражения. То ли немцы боялись, что их обойдут с тыла другие танки, то ли они оттянули силы, чтобы дать бой на следующем рубеже. То ли увильнули, чтобы затем снова внезапно нанести удар.

— Да, жаль, что удрали, — повторил Николай, соображая, что может произойти дальше, и спросил: — А население мирное осталось?

— Лейтенант! — Поджигатели! — закричал Петя Банных, показывая в другой конец улицы.

Все обернулись. Там в темноте, над крышами домов, ясно вырисовывалось облако дыма, освещенное пламенем. Затем вспыхнуло еще в одном месте. Зарево осветило дорогу и автомашину на ней. Напрягая глаза, можно было различить в полутьме несколько фигур, которые сновали от грузовика к домам, совершая свое гнусное дело. Николай бросился туда, командуя на ходу:

— В цепь! Прочесать деревню! Старшина, сигналь Малкову.

Черемных на бегу запустил длинную очередь из автомата по грузовику. Он выхватил гранату, выдернул кольцо и вырвался вперед, обогнав всех бегущих.

— Гады! — отрывисто выкрикивал он. — Горючее самоходкам подвезли! Опоздали! На дома выливаете! Не выйдет!

Немцы начали отстреливаться, собираясь возле своей машины. Запылал еще один дом. На улице стало совсем светло. Гвардейцы бежали со всех ног. Старшина кинул гранату. Она не долетела. Поджигатели вскочили в кузов, грузовик тронулся. Какой-то немец семенил вслед за машиной, пытаясь уцепиться за борт.