Рыцарь зеркального отражения - Николай Герасимов

– Меня смущает не то, что он толком не сказал, чем занимался в институте, а то, что в этой истории фигурирует какой-то человек, о котором он внятно ничего не смог рассказать. Это был набор каких-то…

– Междометий, – продолжил Максим.

– Всё ты знаешь! Конечно!

– Успокойся. Пока мы имеем дело с загадочным набором разрозненных историй. То, что ты рассказала – ценно.

– Юморист, – скептично произнесла Полина.

– Правда, ценно.

– Что ценного?! Да, он учился в институте, долго учился, два раза восстанавливался, а потом бросил. Чем там занимался – неясно, это ещё ладно… Потом влез в долги – это тоже понятно. С этим мы можем разобраться. А почему я подобрала с улицы его в таком состоянии? Вот что интересно. Когда мы шли к дому, он нёс какую-то нечленораздельную муть про какого-то человека, видимо, своего друга. Я понимаю, я всяких людей видела. Некоторые любят про девушку, другие про родственников, а чтобы про… друга. Странно.

– Что странного?

– То, что он бредил про своего друга, не будучи пьяным или под дурью.

– Я думаю, что, учитывая катастрофические отсутствие жилищных помещений…

– Опять ты за своё… Занудил. Ла-ла-ла

– Другими словами, люди, живущие на улице, и не такое говорят.

– Этот жил не на улице. Точно не на улице.

– А где?

– Не знаю, но точно не там, – Полина вздохнула, – у него нет струпьев на коже. Сейчас они у всех, кто живёт на улице.

– Наблюдательная.

– Да, я считаю, что вполне себе занимаюсь делом, в отличие от тебя. Но сейчас не об этом. Меня волнует этот его друг.

– Друг?

– Скорее всего, – ещё раз вздохнув, произнесла Полина. – Может, и не просто друг.

– Или даже совсем не друг, а враг, – ответил Максим.

– Нет, точно не враг. Слишком уж восторженным у него был голос.

– Знаешь, Наполеон тоже восторженно говорил о своих противниках…

– Он похож на Наполеона? Да ты посмотри на него! Голодный, замёрзший…

– Ладно, хватит об этом. Пока ясно одно, скорее всего, он может нам пригодится.

– Руки. Помни о руках!

– Это только гипотеза.

– Какая ещё гипотеза!! Я целую ночь провела с ним, это выше всякой гипотезы!

***

Я закончил приём пищи и резко развернулся в сторону своих новых знакомых. Их глаза немного округлились, когда я им улыбнулся. Они молчали. Меня слегка развеселила их реакция. Будто бы напугал их чем-то. Странное дело, пугаться меня? Меня, как было уже правильно подмечено, подобранного с улицы. Как бомжа иди дворнягу. В то мгновение я поймал взглядом то, как яркий свет солнца ложился на мои ладони. Я смотрел на свои руки. Они были такими яркими, я никогда не видел своих рук в таком ярком освещении. Узор жизни, линия судьбы – всё это было неважно. Главное, что я радовался свету. Радовался, как никогда раньше. Всё вокруг было прекрасно. Мои спутники были прекраснее всего. Я смотрел на Полину. Она была другой. В тот день она была совсем-совсем другой. Это было, как перерождение. Длинные до плеч чёрные волосы, карие глаза, удивительное лицо, выдающее в ней пыл авантюристки. Под синим халатом, который был на ней, проступал стройный силуэт её фигуры. Она была настолько прекрасна, что желание сделать ей комплимент вступило в конфликт с неизбежным принятием того, что я просто не смогу передать в словах хотя бы часть её красоты. Смуглая кожа на её стройных ногах, изгибы упругого тела, – это было выше моих фантазий. Когда она стала поправлять халат, я заметил, что внизу живота у неё была небольшая татуировка, фраза на французском «Propriete, – c’est le vol»1. Она смущённо улыбалась. На мгновение она прищурила глаза, будто бы заподозрила, что я замыслил что-то неладное. Затем сложила руки на груди, глубоко вздохнула и сделала шаг в мою сторону. В её глазах отражались мои руки. С непонятным мне восхищением она разомкнула губы и провела кончиком языка по верхней губе. Я в растерянности положил руки на колени и опустил глаза. Полина нервно дышала. Она молча взяла мою руку и прижала к своей щеке. Мне хотелось, чтобы она тоже радовалась солнцу

– Солнце, – произнёс я.

– Да, – ответила она. – Солнце в твоих руках солнце. Наше солнце.

Я поднял глаза и увидел, как Полина смущённо улыбается мне. Не отрывая глаз от меня, она сделала какой-то странный жест рукой в сторону Максима. В то мгновение он стоял, прислонившись к дверце холодильника. Полина повторила свой таинственный жест, и Максим также приблизился ко мне. Он сел рядом со мной на корточки и стал внимательно рассматривать запястья моих рук. В его движениях отсутствовала та грация, которой была наделена Полина. Движения головы были очень резкими. Так делают птицы. Весной, я помню, меня всегда удивляло, насколько движения птиц похожи на гармонию механизма. Глаза Максима пытались на чем-то сконцентрироваться. Он явно был чем-то озадачен. Его светлое лицо, длинные пряди русых волос, длинный нос и тонкие губы – все как будто застыло в каком-то напряжении. Лоб нахмурился, рот слегка приоткрыт. Яркое солнце по-прежнему освещало кухню. Все было каким-то однотонным, но очень-очень ярким.

– Вытяни вперед руки, – сказал Максим. Я, улыбаясь, выполнил его просьбу.

Полина наполнила свои легкие воздухом и задержала дыхание, будто бы ожидала чего-то грандиозного. Максим почти вплотную приблизил свое лицо к моим ладоням. Что-то должно произойти. Я немного смутился. Столько внимания я явно не заслуживал. Отчего-то я представлял, как мои щеки заливает румянец. Но потом вспомнил, что несколько дней я практически ничего не ел. Вряд ли кожа будет способна проявлять что-то, кроме оттенков моей бледности.

– Странно, – шепотом произнес Максим.

– Я же тебе говорила, – сжав зубы, ответила Полина.

– Расскажи что-нибудь, но руки не опускай.

– Что? Что именно? – в недоумении ответил я.

– Все, что угодно.

Я стал нервничать. Я почти кожей ощущал на себе давление Максима. Его голос требовал от меня то, к чему я в данный момент я был совершенно не готов. Спокойствие в его интонации лишь усугубляла мою тревогу.

– У вас.. – сделав паузу, начал я. – замечательная кухня. Мне нравятся светло-желтые обои на стенах. Кажется, это песочный цвет. Вроде так его называют. Холодильник у вас большой. Люблю белый цвет. Радует, что белая поверхность холодильника не покрыта царапинами. Мне не нравятся царапины. Плита, четыре конфорки и духовка – самый классический выбор. Это и удобно, и в чем-то, может быть, даже стильно. База для радиотелефона у вас стоит почему-то прямо на полу. Не могу понять зачем. Мне отчего-то кажется, что телефонная линия в этом доме вообще отсутствует. Узор на линолеуме какой-то странный. То ли солнечные лучи, то ли лепестки какого-то цветка. Но в любом случае это тоже очень мило. Кухонный стол замечательный. Люблю древесный оттенок. В этом есть что-то от классического декора. Знаете, некоторые любят в домах все делать по дереву, вот я считаю, что это неправильно. Цвет дерева должен лишь фрагментами выступать на общем фоне домашнего уюта, не более того.

– Хватит, – тяжело произнес Максим. Я остановился.

– Ну что, тебе этого мало? – спросила Полина. – тебе этого мало? Смотри, они как будто неподвижны. Они просто застыли в воздухе, черт подери!

– Ну ведь его голос дрожал…

– И что? Мы разве про голос говорили? Мы говорили про руки. Видишь, они не двигаются. А если заставить их принять другое положение, то они без труда это все выполнят.

– Да? – скептически ответил Максим. – так, сожми руки в кулаки, а потом снова разожми их.

Не вдаваясь в детали, я проделал упражнение.

– Хорошо, – продолжил Максим. – а теперь задержи дыхание и подними руки над головой.

Я покорно сделал и это.

– Не понимаю, – нервно произнес Максим.

– Просто смирись с этим. Наше предположение подтверждается, – сказала Полина.

В воздухе ощущалось ликование. Максим присел на ближайшую табуретку и крепко сжал мою левую руку. Его пальцы слегка вибрировали от непонятного мне волнения. Полина встала на колени передо мной, тяжело выдохнула и также крепко схватила мою правую руку. Ее нежные ладони приятно касались моей кожи. Глядя на Максиму и Полину, мне стало от чего-то ещё более радостно. Я чувствовал, что вернулся домой. В дом, который я вижу впервые.

– Доброго пожаловать, – произнес Максим, слегка улыбаясь. – теперь ты дома.

***

Прихожая.

– Так, значит, ты задолжал Александру?

Я молча завязывал выданную мне обувь – высокие до колен ботинки. Наконец-то решив проблему с узлом, я встал и немного потопал, чтобы проверить устойчивость. Обувь была на удивление лёгкой и удобной.

– Да, Александру, – непринуждённо ответил я.

– Не самый лучший выбор, – пробормотал Максим. Он что-то аккуратно укладывал в свой походный рюкзак. – значит, так, мы сейчас идём туда и решаем твою проблему.