Цена слова - Степан Мазур

О, значит, следующий клиент будет заядлым рыбаком. Идти до него две остановки. Но это не так уж и плохо. Во-первых, в деревне на рыбалку с пацанами за десятки километров со всем необходимым на плечах ходили, во-вторых, тренировка полезная и, в-третьих, с долгом уже расплатился. Это приятнее, чем «кидать». Зачем парней расстраивать? Соседи почти.

Через сорок минут снова стоял в офисе. Вероника Сергеевна, хваля за хорошую работу, выдала проценты и отправила домой.

— Так это всё что ли? — Возмутился я. — Я ещё полон сил и не прочь выполнить пару заказов. Честно.

— Хочешь взять полторы ставки? — Прищурилась работодатель.

— Две! А лучше три! Времени у меня полно, сил тоже. Стимула хоть отбавляй.

— Инициатива наказуема. Получай полную порцию. Успеешь — будет тебе вторая ставка.

В рюкзак залезли четыре бандероли. Килограмм пятнадцать.

— Две заявки поблизости. Ещё две в центре города. Справишься?

— Конечно, Вероника Сергеевна. Без проблем.

Снова сэкономил и до первого пункта добрался пешком. Заодно район посмотрел. Долговязый паренёк получил бандероль с DVD-дисками, торопливо расплатился и скрылся за дверью. Ага, national geographic, так я и поверю!

Диски много не весили, до второго пункта добрался запыхавшийся, вспотел с ног до головы. Солнце жарило беспощадно. И лёгкие вдыхали раскалённый воздух. Почувствовал вкус настоящей тренировки.

Целая кипа книг покинула рюкзак, и библиофил поблагодарил за хорошую работу — быстроту. Тщательно проверив бумаги, накинул пятьдесят рублей за скорость исполнения заказа.

В центр поехал на автобусе с чистой совестью. Пришлось стоять, уступив старичку, но зато ехал — это главное. Пусть даже застрял в пробке на железнодорожном переезде, но зато открылось второе дыхание. Проблуждав по городу и порядком достав прохожих, выполнил последние заказы и ближе к вечеру вернулся в офис.

— Молодец, рыжий, — похвалила Вероника Сергеевна. — Завтра, если не будешь пенять на больные мышцы, получишь обе ставки. Считай, испытательный срок ты прошёл досрочно.

Она, наверняка, думала, что утром я не приду, плюнув на эту работу, как никому в веки не нужную… Но к следующему вечеру поменяла своё мнение, выдав мне половину третьей ставки…

Отец, поджидающий дома, не особо удивился моему стремлению заработать. Сам в детстве был таким же, то, сдавая бутылки, то вымывая немногочисленные машины…

Да и не было у него времени удивляться. Колчиков Старший взял в оборот, поставил главой своей охраны.

С батей отныне мы виделись редко. Я приходил поздно, гуляя после работы ещё и с новыми знакомыми, а он часто оставался с шефом и на ночь, мотаясь чёрт, знает где. Бизнес у соседа шёл вверх, и кататься приходилось много…

Я работал как тягловая лошадь, мышцы приятно ныли, и всё время хотелось пить. Город раскрывался мне по кусочкам, как мозаика. Но было столько всего интересного после мёртвого болота деревни, что на трудности не обращал никакого внимания. Так на подъёме сил понял, что на десятый день работы могу купить приличный сотовый…

Когда с деревни в город переехала мать, мы с отцом уже порядком погрязли в своих работах, почти забыв про обустройство квартиры. Время ещё будет, а сейчас шанса упускать нельзя — работать, работать и работать!

Ему хотелось поскорее истощить кабалу ипотеки, мне хотелось выглядеть более цивилизованным, современным.

Матери до работы в сентябре оставалось ещё несколько месяцев — занялась шитьём. Деньги лишними не бывают.

Мы все хотели укрепиться в новой жизни.

«Время ещё будет»… — я часто потом вспоминал эти слова.

Глава 3 — Излом -

Городские улицы собрали за день всю духоту и медленно остывали в свете фонарей. Ночи в июле тёплые, короткие. Гуляй хоть до утра — не замёрзнешь. Я и гулял, устав от мёртвого света монитора.

Лёха довольно быстро показал все возможности Интернета. Вроде неплохой друг, избавил от болезни ламерства [2] и разъяснил истинное значение этого слова.

И кредит всё-таки не плохая вещь. Часть средств за компьютер отдал сразу, а с остальной частью рассчитывал расплатиться в ближайшие два месяца курьерства.

Отец шёл с остановки навеселе. Позвонил на сотовый, что завёз шефа после банкета к любовнице и автомобиль оставил там же. Просил встретить, так как не спал два дня и порядком устал. Голос родителя был полупьяный, и я мог только гадать, как же он довёз шефа до любовницы? Наверняка, его спецназовская выправка. Папашка у меня волевой.

Колчиков Старший мог оставить телохранителя или «секьюрити» — как принято говорить в обществе с галстуком — и при себе. Постелил бы на коврике, а утром оба вернулись бы домой вместе. Но Михаил Михайлович решил посвятить ночь любовнице наедине, потому домой и никаких ковриков!

Вообще он довольно странный. Скользкий, — как за ужином говорил про работодателя отец, но в подробности не посвящал, только хмурился и уходил от темы.

Но раз деньги сосед платил исправно и неплохие, то я в детали не вдавался.

Семью соседа я так за полтора месяца и не видел. Если он Старший, то должен быть у него и младший сын Михаил и жена, раз от неё к любовнице шастает. Это же логика, от которой не так легко избавиться. А с другой стороны — лето. Свалили на какой-нибудь Кипр и в ус не дуют. Чего им в городе летом делать?

Старший телохранитель — вроде нормальная работа, только отец мрачнел день ото дня. Вслух о проблемах не говорил, отмалчивался, как подобает деревенскому мужику. Но я видел, что что-то не клеится. Видимо, у бизнеса в стране всегда тяжёлые времена. Или увидел больше, чем хотел…

Ноги бодро несли к остановке. Я нёсся вприпрыжку, вдыхая тёплый воздух. За месяц тягловой работы так привык носиться с большим тяжёлым рюкзаком, похожий на ниндзя-черепашку, что без него практически летел над землёй. Стоило взять баскетбольный мячик, и положил бы его в кольцо сверху с прыжка.

Почти у цели. Фонарь невдалеке осветил уличную потасовку: четверо парней студенческого возраста обступили мужика и вели просветительные беседы. Ветер доносил обрывки фраз на повышенных тонах. Говорили точно не про погоду.

Я хотел обойти компанию по кривой траектории, но сердце тревожно кольнуло. И ноги сами пошли по прямой, ускоряя шаг с каждым последующим.

Издали заметил, что мужик поразительно похож на отца.

Что за дела там творятся?!

Я почти побежал. Отчётливая картина перед глазами словно замедлилась. Все мои дальнейшие кошмары состояли из этой сцены, которая отпечаталась в мозгу калённым клеймом…

Отец отрицательно покачал головой на не услышанный мной вопрос и один из студентов коротко дал ему под дых. Спецназовец согнулся от резкого неожиданного удара — попали в солнечное сплетение — но почти сразу, заглушая боль, двинул апперкотом в челюсть обидчика и даже успел локтём сбить с ног ещё одного товарища.

Тут же двое бросились под руки, лишая манёвра.

Я не разглядел ножей, но по резким движениям рывками снизу вверх понял, что скорая не поможет — не успеет.

Как после установит судебная медицинская экспертиза: два небольших складных ножичка успели нанести одиннадцать ножевых ранений, прежде чем мой крик разлетелся по улице, и подошва врезалась в поясницу одного из убийц.

Убийца упал, а я словно стёр из памяти дальнейшие события. По-научному это называется — «состоянием аффекта». А по мне, так просто — ярость. Безграничная и беспредельная, когда перед глазами одна сплошная кровавая пелена.

Месть! Месть за насильно отнятую жизнь близкого человека!

Провал в памяти…

Очнулся чуть позже. В руках был отобранный ножик. Двое парней, лёжа на земле, истекали кровью. Ещё двоих соучастников и след простыл. Их так и не найдут. Скрылись из города в тот же день.

Выронив ножик, я склонился над отцом. Руки и губы дрожали, не знал, что делать и как быть. Бормотал, не помню что. Бессознательная чушь, не имеющая значения.

Батя просто умирал.

Багровая лужа растекалась по асфальтовой дорожке невероятно быстро. И это не было нелепой кинолентой. Этот ужас поселился во мне раз и навсегда.

Я только схватил за тёплую руку. Приблизился к лицу. А он… Он даже не успел ничего сказать. Разве что взглядом. Но в темноте и состоянии шока много не разглядеть.

Кровь потекла по щеке.

— Отец!

Блестящие глаза застыли пеленой смерти.

— ОТЕЦ!!!

Три из одиннадцати ударов ножевых пронзили сердце, не оставив и шанса.

Рука похолодела.

Я перестал ощущать мир вокруг. Комом сдавило горло, грудь. Слёзы потекли по щекам бесшумные, горькие. Хотелось набрать воздуха и зареветь в истерике, но воздух, словно кто-то забрал.

Шок: потерять самого близкого человека и переступить некую грань, лишив жизни убийц.