Кровь Тамерлана - Надя Лоули

«Черт знает что такое! Я никому не докладывал о своем пребывании в «Англетере». Даже покойный профессор был не в курсе, где я буду жить! – Поль в замешательстве остановился: – А как я найду этого человека? Он мне даже не представился!» Приподнятое было настроение ухнуло в беспокойные мысли. Тревожное предчувствие подсказывало ему, что все это неспроста: смерть Сквирского, шаги в темноте на лестничной площадке, телефонный звонок непонятного «друга».

«Так, надо разобраться и не влезать ни в какие аферы! Возможно, это простая провокация спецслужб. Наверняка я у них на заметке!» – приказал он себе.

Когда Базилофф выходил из гостиницы, то заметил того нахального парня, клянчившего чаевые. Разносчик завтраков почему-то стоял в дверях, проверяя визитные карточки входящих. Он, заметив Поля, проводил его беспокойным взглядом своих блеклых, не отражающих света глаз.

Петроград, 1917 год

«Эх, яблочко, куда котишься…» – орали пьяные матросы и выделывали ногами кренделя под залихватски звенящие гармошки. Невский гудел от разгульно шатающейся толпы солдат, матросов, рабочих с окраин и разношерстных прохожих и зевак. Большой торговый дом Мертенса, для фирмы мехов и меховых изделий, зиял разбитыми и разграбленными гигантскими арками-витринами. Холодный ноябрьский день лил тусклый свет сквозь тяжелые, налитые снегом и дождем облака и не предвещал ничего хорошего.

– Боже мой! Что же с нами будет? Где мои дети?

Несколько минут назад, не помня себя от ужаса, Зинаида Николаевна выбежала из своего разгромленного и пустого дома на Большой Морской. Насмерть перепуганная прислуга Авдотья толком ничего не могла рассказать. Она только нечленораздельно причитала и громко плакала:

– Уехали… Ночью все уехали незнамо куда… Бросили меня… Как собаку бросили!

«Это мне наказание! За все! Оставила мужа, детей! Боже мой, что же делать?» – Зинаида остановилась, не зная, что предпринять. Ехать обратно на Крестовский, где остались ее вещи, и ждать от Дмитрия известий? Он был арестован в конце октября за сокрытие у себя члена Городской думы – Петра Михайловича Гнешина. Через два дня ей передали с посыльным мальчиком, что Урусову удалось подкупить охрану и бежать из Петрограда через финскую границу. Зинаида Николаевна осталась одна. А всего лишь три месяца назад она пережила счастливейшее в ее жизни время. Она соединилась с Дмитрием, переехав к нему на Крестовский остров.

Внешние обстоятельства семейной драмы выглядели вполне убедительно для разрыва с нелюбимым мужем. Господин Василов пустился в разгул, пропал на две недели и попал в громкий скандал, который оказался на руку Зинаиде Николаевне. А случилось вот что.

Обнаружили Павла Никаноровича в отеле с молодой красавицей, которую он избил до полусмерти, как впоследствии выяснилось, та шантажировала его нещадно. В нервном припадке его отправили в Мариинскую больницу на излечение от пьяного психоза. Произошло все это в отеле «Бель-Вю», принадлежащему господину Ломакину. Гостиниц на Невском проспекте было предостаточно, и остается загадкой, почему богатейший из людей Северной столицы выбрал именно эту, не относящуюся к числу самых известных. Может быть, для конспирации? Хотя гостиница, надо сказать, считалась заведением вполне изысканным, отчасти даже роскошным – вид из окон открывался замечательный, прямо на Александринский театр. В полном смысле слова «Belle Vue», по-французски – красивый вид, оправдывал ее название. Именно в этой гостинице случилось событие, целый месяц обсуждавшееся всей петроградской прессой.

В полдень 18 августа 1917 года в гостиницу «Бель-Вю» прибыл инкогнито респектабельный господин. Снял он номер на несколько дней, затем отправился по своим делам, к вечеру вернулся, но уже не один, с молоденькой дамой.

А около полуночи в номере этого постояльца раздался страшный шум – и в коридор выскочила его окровавленная избитая спутница. Коридорные поспешили на помощь, отвели даму обратно в номер – и обнаружили там разбуянившегося господина. Вызвали полицию. Тут только и выяснилось, кто были постояльцы. Он – шестидесятилетний известный богатый промышленник Василов Павел Никанорович. Она – двадцатисемилетняя дама полусвета Маргарита Тиффис, бывшая содержанка банкира Гольдовского. Революционно настроенная пресса не ограничилась подробностями пьяного дебоша «зажравшихся буржуа», как их окрестили в газетах, а ударилась клеймить правящий класс. Февральская революция сделала свое дело – дала зеленый свет в нападках на богатеев.

Зинаида Николаевна под шумок общественности сделала оскорбленное лицо и покинула дом опостылевшего мужа. Ее никто ни в чем не обвинил, но та же самая общественность оказалась на стороне мужа, когда вопрос встал о детях. Павлушу и Лизу оставили с отцом. Это было настоящее горе для любящей матери. Ей разрешили навещать их раз в неделю. А через три месяца снова революция – Октябрьская. Это была уже настоящая катастрофа.

– Новое революционное правительство объявляет в Петрограде чрезвычайное положение! – кричал разносчик газет, худой мальчишка лет двенадцати. От его звонкого голоса Зинаида словно очнулась. «Этого еще не хватало! Что делать? Бежать из Петрограда? Куда?» Денег у нее не было совсем. Тут она вспомнила о своих украшениях, которые успела забрать с собой после ухода от мужа: реальное богатство! Что с ними делать? Где спрятать? Ее ноги повернули в сторону Гостиного Двора. Зинаида нашла кучера с повозкой, и двуколка понесла ее на Крестовский остров. В голове несчастной женщины созрел план побега в Финляндию. Там она разыщет любимого.

1992 год

Поль восторженно присвистнул, и у него захватило дух от окружающей красоты. Оформление выставки женской одежды и аксессуаров моды начала ХХ века было весьма необычным. Помещение представляло собой бальный зал, заставленный манекенами танцующих пар. Под звуки вальса, льющиеся из настенных репродукторов, казалось, что манекены, словно живые, кружат в танце, не замечая снующей толпы любопытных зрителей между ними. Вот прелестная «незнакомка» в вечернем муаровом платье c декольте, с рукавами из черного тюля, улыбается загадочно, чуть отвернув лицо от кавалера. Сразу за ней эффектная дама в светлом бальном платье из шелка шине, отделанного кружевом валансьен и шелковыми розами, присела в поклоне. На стенах, между тяжелыми драпированными окнами, было выставлено множество фотографий и репродукций из модных журналов того времени. Базилофф сразу признал редкие снимки известного парижского фотографа рубежа веков – Рейтланже, который прославился фотографиями знаменитых актрис, аристократок и красавиц полусвета. «Ну надо же, оригиналы! И в таком отличном состоянии!» – удивлялся он и крутил головой во все стороны. Выставка была великолепной!

Когда он достал фотокамеру и приготовился делать снимки, к нему тут же подошла тихая на вид, с интеллигентным лицом старушка и совсем не интеллигентно зашипела:

– Товарищ! Фотографировать экспонаты запрещено! – и недовольно поджала бесцветные губы.

– Извините, я не знал! – и Поль, понимая, что сопротивляться бесполезно, поспешно убрал фотоаппарат в чехол. Старушка удовлетворенно подняла выцветшие брови и, ничего больше не сказав, удалилась в свой угол, откуда продолжала неотрывно наблюдать за ним.

«Да, под таким контролем тайно не пофотографируешь, бабулька-кагебулька вон как таращится. Заложит охранникам, глазом не моргнет! Очень жаль! – расстроился Базилофф. – Экспонаты просто потрясающие! Надо узнать, может быть, у них есть каталог выставки?»

С этой мыслью он пошел в сторону сувенирного киоска. В книжной лавочке выбор был очень скудным: безликие путеводители по Ленинграду советского образца, да наборы открыток по искусству. «Небогато, однако! – подумал Базилофф, вспомнив перенасыщенные сувенирные магазины европейских музеев. – Даже на этом не хотят заработать!»

Только он собрался перейти в следующий зал, где были выставлены аксессуары моды – сумочки, перчатки, зонты и пуговицы, как услышал со спины, тихий, почти шепотом, мужской голос:

– Простите, вы интересуетесь фотографиями с выставки?

Поль даже вздрогнул от неожиданности и посмотрел на говорящего. Это был высокий молодой человек лет двадцати пяти, богемного вида, в модной джинсовой курточке и с длинными русыми волосами.

– Да, пожалуй, я хотел бы приобрести каталог или альбом. А что у вас есть? – заинтересовался Базилофф, вспомнив, как ему рассказывали, что в советские времена все приобреталось «из-под полы» или на «черном» рынке. Молодой человек выразительно кивнул в сторону центральной лестницы:

– Поговорим не здесь!

И, не спрашивая согласия, парень, не оборачиваясь, пошел в конец зала к выходу. Поль озадаченно двинулся за ним, обеспокоенно подумав: подозрительный тип, откуда он может знать, что мне нужны фотографии?