Место происхождения - Хорхе Андраде

Индейцы

Заморосилпредрассветный дождь.Унял светляк голубую дрожь.

Несут индейцы,покинув кров,зарю на зубьях своих серпов.

А пончо самикрасней зари.Жнецы шагают и косари.

Навстречу жирнойземле сноповвстает под ливнем заря серпов.

А ветер в мокрыхвозах везетколосья песен на обмолот.

Колонна в поле вбивает шаг.Заря на древках лопат — как флаг.

Улитка

Улитка — лакомый студень,умытый апрельским ливнемна лепестковом блюде.

Облита росою алой,она сервирует полев дороге и в час привала.

В погожий день и в ненастьесосет ее вся деревня,причмокивая от счастья.

Глотает ее, смакуя,индеец, сложивши губы,как будто для поцелуя.

И тает во рту улитка,и чудится небу привкуси звон ледяного слитка.

Улитка, сестра роднаяглотка маисовой водкии мягкого каравая.

Сестра карамели липкой,хрустит на зубах, как сахар,раскушенная улитка.

Земля и лес

Крестьяне с непокрытыми головамисмотрели, как догорает их лес.Заламывали руки девушки-акации.Горели в кострах дубы-апостолы.

Матиас сказал: «У нас отнимают землю.Слышите, плотники-птицы, скоро сюда прилетятпо проводам телеграммы, совьют себе гнезда из букв.А в поле встанут столбы-жандармы,и не будет у нас ни сестры-акации, ни брата-тополя».

Хромоногий Томас опустил на землю лукошкос лунной ягодой и погрозилкулаком закату.

И побрели крестьяне в деревню,молотя цепами по крыльям кровавого неба.Жены ждали их у порога,повязав шеи черными платками.

А лес — что же, лес рухнулсо стоном, как падает под ножом теленок.

Даже спустя много днейкрасные глаза пожаразаглядывали в окна деревни,и крестьянам казалось, что хлеб пахнет кровью.

Уборка ячменя

Ячменное поле поспело в срок.Пропел над полем крестьянский рог.

И семь семейво семи домахразлили по кружкамсолнечный сок.

Где в клетчатом пончо к реке приросячменного поля рябой откос,врубился в охру зеленый цвет,пролился с неба слепящий свет.

Луща осколки,лучей снопысо звоном падали под серпы.

Хуана взвесила цвет небесна смуглых весах маисовых рук.А руки ей не спеша слепилячменного поля гончарный круг.

Мужчины и женщины — семь семей, —не чуя под вечер ни рук, ни ног,уселись в круг и, не торопясь,из кружек пили солнечный сок.

Бунт

Впереди шагали наши отцы.Их ноги, отягченные памятью,на ощупь искали брод в стремнине ночи.

Восемьсот жизней. Воля восьмисот человек.Земля гудела барабаномпод нашими башмаками.

Земля, разбитая на квадраты,по углам которых сутулится стража.Земля, разграниченная патрулямидо самой границы горизонта.

Сердца наши бились пульсом теплых зерен,и наша кровь бродила, как соки в стеблях,а лоскутья наших проклятий рделина древке вольного ветра.

Солдаты, хлюпая кровью,разбудили зеленый сон поля.

Они надвигались, по горло в темноте,и зубы их лязгали, вгрызаясьпесней в надраенные пряжки.

Испуганно смотрела пшеницана их черные руки,сжимавшие сучья ружей.

А мы, под эскортом спелых колосьев,кутая плечи в пончо рассвета,шли им навстречу с мандатом земли.

Повсюду солдаты…Учения в поле?— Пли по крамоле!

Дым заклубился на горизонте.Эй, подождите! Слышите? Поздно.Нас убивают заблаговременно.Выстрелы — словно дальние звезды.

Мертвыми взглядами целятся ружья,нашу толпу охватив полукружьем.

Горло от страха вмиг пересохло.Лица товарищей страх исковеркал.Надо бы преодолеть пространстводо смертоносного фейерверка…

Нас, включая жен и детей,восемьсот человек в то утро было.Мы шли говорить о своей земле,которая стала нашей могилой.

В нас бился пульс набухавших зерен,мы пели песни своей долины,когда на излуке синего ветрапо песне ударили влет карабины.

Раскинув руки, у кромки небалежали мы, тоже убитые влет.И сладкий космос из ран сочился,и серебрился на лицах пот.

Комментарии

Поэтическое творчество Хорхе Карреры Андраде завоевало в наши дни широкое признание не только в испаноязычном мире, но и за его пределами. Как отмечают исследователи, ведущая тенденция этого творчества во многом совпадает с магистральной линией развития современной латиноамериканской литературы. Эквадорский поэт принадлежит к числу художников слова, сумевших выразить новое, сложившееся к середине XX века мироощущение человека Латинской Америки, который, все острее чувствуя неразрывную связь с действительностью своего континента, с историческими и культурными традициями его народов, вместе с тем впервые осознает себя представителем всего человечества.

За шестьдесят без малого лет Каррера Андраде опубликовал более двадцати поэтических книг, последовательность выхода которых не всегда совпадала с последовательностью их создания. В данном сборнике произведения расположены в том порядке, в каком создавались, — принцип, которого придерживается сам автор в составленной им и остающейся наиболее представительной антологии «Ступени поэзии» (1958). Пять разделов сборника соответствуют основным этапам творческого пути поэта: «Место происхождения» (1920–1929), «Вести с моря и суши» (1930–1936), «Земное жилище» (1937–1950), «Планетарный человек» (1951–1963), «Заря стучится в двери» (1964–1967). В названиях этих разделов, как и сборника в целом, использованы заглавия отдельных книг и поэтических циклов Карреры Андраде.

Советским читателям поэзию Хорхе Карреры Андраде открыл О. Г. Савич. Эссе «От предмета к человеку» было написано им в 1965 году. Переведенные О. Г. Савичем стихи эквадорского поэта положены в основу этой книги.

Содержание

Гроза. Перевод О. Савича 13

Деревня. Перевод С. Гончаренко 14

Философия дыма. Перевод С. Гончаренко 16

Дверь, распахнутая в деревья. Перевод С. Гончаренко 18

Подруги прогулки. Перевод О. Савича 19

Ночное пенье. Перевод С. Гончаренко 21

Чудо. Перевод С. Гончаренко 22

Письмо Франсису Жамму. Перевод С. Гончаренко 24

Стенной шкаф. Перевод С. Гончаренко 26

Плохое настроение. Перевод С. Гончаренко 28

Ветреный ветер. Перевод С. Гончаренко 29

Ребячий декабрь. Перевод С. Гончаренко 31

Распятие. Перевод С. Гончаренко 32

Женщина летом. Перевод О. Савича 33

Вечерний праздник. Перевод О. Савича 34

Тетушка Исолина. Перевод С. Гончаренко 36

Кожаный сундук. Перевод С. Гончаренко 37

Книга нежности. Перевод С. Гончаренко 38