Мари Галант. Книга 2 - Робер Гайяр

– Не теряйте времени! – предупредил несчастного монаха отец Фовель. – У вас еще есть возможность занять удобное место!

– Ох этот требник, – задохнувшись, прошептал монах и смертельно побледнел.

– К черту ваш требник! – взвыл Лефор. – Едете вы на этом дилижансе, да или нет? Задерживаете всех ради трехгрошовой книжонки! В Париже купите хоть сто таких же, а может, и лучше!

– Трехгрошовая! – потеряв голову от горя, пробормотал святой отец. – Трехгрошовая! Разве цена имеет значение?! Друзья мои! Туда были вложены все послания… очень важные, бесценные бумаги.

Виллер подскочил и подошел ближе: на сей раз он все понял.

Форейтор возвысил голос:

– Чья очередь? Поторопитесь, господа!

– И впрямь, поспешите, отец мой, – посоветовал Лефор. – Все ждут только вас! Должно быть, ваш требник где-то здесь. Какой-нибудь вертопрах его утащил, но вы непременно найдете его вместе со всеми бумагами, непременно найдете!

– Раз послания, которые в нем лежали, представляют такую ценность, то, может быть, это дело рук преступника? – как никогда лукаво и вкрадчиво вставил отец Фовель.

– Да, черт возьми! – выругался Лефор. – Как я об этом не подумал! Необходимо предупредить прево!

– Гром и молния! – потерял терпение форейтор. – Предупреждайте кого хотите, но я отвечаю за дилижанс и, клянусь, не намерен терять ни минуты! Кто еще хочет ехать?

– Я! – сказал шевалье, выступая вперед и раскрывая кошель.

Он обратился к флибустьеру:

– Я за вас заплачу, дружище.

– Да, займите мне место, а я сбегаю за караулом.

– Я сам схожу, – вызвался отец Фовель. – Разве я могу покинуть достойнейшего отца доминиканца в таком тяжелом положении?!

– Позвольте вас предупредить: вы опоздаете на дилижанс!

– Ничего! Лишь бы нашлась книга с бумагами.

– Я не хочу пропустить этот дилижанс! – умирающим голосом прошелестел отец Фейе.

– Выбирайте! – предложил флибустьер. – Либо садитесь в дилижанс и посылаете к черту эту книжонку с какими-то там бумажками, либо остаетесь до следующего дилижанса и ищете пропажу.

Отец Фовель положил руку на плечо доминиканцу и твердо проговорил:

– Отправимся следующим дилижансом.

– А что, если мой требник у кого-то из пассажиров этого дилижанса? – возразил монах.

– Мы же встретимся в Париже! – успокоил его Лефор. – Если вор найдется среди пассажиров, а я вам обещаю, что глаз не спущу со всех, кто едет, мы предупредим хозяина следующей станции. Прощайте, господа!

– Прощайте, – усмехнувшись украдкой, повторил Виллер.

Отец Фейе в изнеможении опустился на стул. Он был раздавлен. Отец Фовель подошел к нему и дружески хлопнул по спине:

– Вы уверены, что нигде его не оставили? Интересно, кому понадобилось вас грабить? Кто знал, что в этих бумагах?

– Никто, никто, кроме вас и наших друзей; может быть…

– Конечно, нет.

– Как вы знаете, меня направил в Париж Высший Совет Мартиники. Эти письма были моими верительными грамотами!

– В таком случае успокойтесь: никого они не интересуют и скоро вы найдете пропажу. Дайте-ка я посмотрю…

– Дилижанс отправляется! – захныкал монах и рванулся к выходу, словно опомнившись и решив ехать.

Отцу Фовелю стоило немалых усилий его удержать. В окошке дилижанса мелькнули лица Лефора и Виллера. Виллер светился от радости, а на губах флибустьера мелькнула странная усмешка. Монах с трудом сдержался, хотя его так и подмывало потереть руки. Тем временем на глаза доминиканца навернулись слезы.

Отец Фовель подвел его к столу и сказал:

– Можете утешиться, брат мой. Обещаю, что все уладится! Могу даже вам сказать, что мы приедем в Париж раньше, чем прибудет дилижанс!

– Это невозможно!

– Ставлю лиард[3] против двух бочонков вина!

– Ах, брат мой! – оскорбился монах. – Как вы можете так говорить!

– Ба! – не смутился отец Фовель. – Разве дело в манерах! Посмотрим, как вы заговорите, когда сыщутся верительные грамоты.

– Разумеется! – тяжко вздохнул монах и вдруг досадливо поморщился. – Подумать только! Приехать издалека, привезти послания чрезвычайной важности в целости и сохранности и тут же потерять важнейшие бумаги!

С улицы доносились щелчки кнута, окрики, прощания, сопровождавшиеся либо смехом, либо слезами.

– Уезжают! – посетовал отец Фейе.

– Раз я с вами, можете быть спокойны! Доверьтесь мне! Даю обе руки на отсечение, что найду ваш требник!.. Эй, хозяин! Эй!

Дилижанс скрылся, гремя окованными колесами. Звон бубенцов постепенно стихал.

Хозяин заведения подошел к двум посетителям. Несмотря на мороз, несчастный обливался потом.

– Два пистоля, отец мой! – вскричал он, обращаясь к отцу Фовелю. – Эти негодяи не доплатили мне два пистоля!

Монах поднес руку к поясу:

– Вот вам пара пистолей, и довольно об этом, прошу вас. Доставьте-ка лучше нам удовольствие: осмотрите солому, на которой мы нынче спали. Не найдется ли там, случаем, требник прославленного брата доминиканца?

– Невозможно! – возразил отец Фейе. – Я снес его вниз вместе с вещами.

– Сходите все же наверх, хозяин! – продолжал настаивать отец Фовель, ничем не выдавая своего нетерпения. – Однако прежде подайте мне кружку лучшего вина, какое у вас найдется: после этих волнений я чувствую себя совершенно разбитым…

Доминиканец грустно качал головой. Действия хозяина представлялись ему совершенно бесполезными. Про себя он размышлял, хватит ли ему мужества предупредить дозорных. Он рассуждал: «К чему? Если я стал жертвой кражи, вор теперь находится в дилижансе. А дилижанс уже далеко».

Вдруг он подскочил как ужаленный: эта мысль пробудила в нем угрызения совести.

– Дилижанс! – вскрикнул он, задыхаясь от отчаяния. – Дилижанс… Конечно, вор – там! Святые небеса! Зачем я послушался вас, отец Фовель?! Зачем?

Тот молча попивал принесенное вино и ничего не ответил. С невозмутимым видом вынул из-под сутаны короткую трубку и стал размельчать табак в углу стола. Но прикурить не успел: в зале появился хозяин заведения с книгой в руке. Он подошел к обоим монахам и, усмехнувшись и всем своим видом показывая глубочайшее презрение, бросил:

– Держите, вот она, ваша книжка! Стоило ли так шуметь, да еще и дилижанс упустили!

Доминиканец, ни слова не говоря, набросился на требник и лихорадочно перелистал его. Он нашел свои бумаги нетронутыми, на прежнем месте.

– Святая мадонна! – взмолился он. – Я был совершенно убежден, что взял книгу с собой! Брат мой! Как вы догадались, что она в соломе?

– Я сам ее туда положил, – не смущаясь, признался монах.

Доминиканец отпрянул с такой порывистостью, что отец Фовель протянул руку и подхватил его, опасаясь, как бы тот не опрокинулся навзничь. Потом он пояснил: