Фронтовое милосердие - Ефим Смирнов

На совещании руководителей медицинской службы ЗабВО, на котором присутствовали заместитель наркома здравоохранения РСФСР Л. Г. Вебер и дивизионный врач С. С. Гирголав, были приняты рекомендации, сводившиеся к тому, что читинские госпитали необходимо использовать для лечения тяжелораненых всех категорий с инфекционными осложнениями, а эвакуационные госпитали в Улан-Удэ — главным образом для лечения легкораненых, которые по окончании лечения возвратятся в строй, а в Иркутске — для всех категорий раненых без инфекционных осложнений. В ЭГ, расположенные на территории СибВО, рекомендовалось направлять раненых в челюсти, которым в последующем потребуются пластические операции, с ампутированными конечностями, кому потребуется протезирование, — в Томск, а военнослужащих с проникающими ранениями черепа, требующих дополнительного лечения, а также нуждающихся в восстановительных и пластических операциях, — в Новосибирск. Эти рекомендации были приняты после ознакомления с личным составом, действительными возможностями эвакогоспиталей, развернутых до начала августовской наступательной операции. Однако, как показал ход боев, эти медучреждения составляли меньше половины всех госпиталей, обеспечивавших лечение раненых в августе. После начала операции в ЗабВО и СибВО были дополнительно развернуты госпитали более чем на 6000 коек. В связи с этим направляемые из Читы военно-санитарные поезда нередко переадресовывались в другие города.

Судя по указанию начальника Генерального штаба о немедленном направлении хирургов в Иркутск, Улан-Удэ и Читу, можно было допустить, что он считал такой подход к решению медицинских вопросов нормальным. Но меня, как руководителя ВСУ, беспокоило то, что я не был поставлен в известность о подготовке к операции и не получил приказания представить предложения о мероприятиях по медицинскому обеспечению боевых действий. Прежде всего я в этом усматривал отсутствие достаточного внимания к медицинской службе и должностного понимания трудностей, связанных с формированием госпиталей, их обеспечением врачами-специалистами, хирургическим инструментом, медикаментами, не говоря уже о времени, необходимом для того, чтобы сработался личный состав, собранный из разных мест.

Хирургический госпиталь оправдает свое название, если он будет работать слаженно и четко, подобно часовому механизму, где раненые получают вовремя и на достаточно высоком уровне хирургическое лечение и надлежащий уход, особенно послеоперационный. Но для этого, кроме квалифицированных кадров, требуется время. Глубокая убежденность в том, что забота о раненых является делом и долгом не только медиков, но и командиров и штабов всех степеней, а также горячее желание предупредить упрощенное представление о медицинском обеспечении боевых действий войск побудили меня написать ответное письмо в Генеральный штаб, содержащее оценку состояния дел и принимаемых ВСУ мер. В нем говорилось, что с 22 по 27 августа ЗабВО возвратил из командировки раньше срока 10 квалифицированных хирургов и что в медицинском отношении боевая операция обеспечивается некомпетентно. Хирургов не хватает, нужно время, чтобы их найти. Вместе с тем я доложил, что в ближайшие два дня поездами в СибВО и ЗабВО для обеспечения новых формирований Наркомздрава направляются 55 хирургов и что я просил и буду еще просить Наркомздрав РСФСР подобрать хирургов для направления в эти округа. Мой ответ вызвал неудовольствие у руководства Генерального штаба. Б. М. Шапошников, всегда сдержанный и спокойный, на этот раз был раздражен и по телефону голосом, полным упрека, пообещал, что будет жаловаться наркому. Но, как видно, он передумал: нарком не вызывал меня по этому вопросу.

Наступательная операция наших войск, начатая 20 августа, закончилась 31 августа полным окружением и разгромом вражеских войск на территории МНР. Военно-медицинская служба, за исключением тыловых эвакогоспиталей, хорошо подготовилась к обеспечению больших действий. В период между июльской и августовской операциями наши войска пополнились полевыми медицинскими учреждениями, в частности медсанбатами, которые положены дивизиям по штату военного времени и впервые были на поле боя. Госпиталь в Тамцаг-Булаке, через который шел весь поток раненых и больных из действовавших войск, был расширен со 150 до 1100 коек. В нем было развернуто 12 отделений, из них 10 имели хирургический профиль, в том числе 8 оказывали специализированную хирургическую помощь.

В тамцаг-булакском госпитале работали многие хирурги-специалисты, в том числе военврач 2 ранга А. Я. Теребин из клиники военно-полевой хирургии Военно-медицинской академии имени С. М. Кирова. Он вел одно из сложных хирургических отделений. Во время боев на Халхин-Голе госпиталем руководил очень энергичный и хорошо подготовленный, обладающий организаторскими способностями военврач 2 ранга Л. А. Ходорков.

К началу августовской наступательной операции было развернуто 2 полевых подвижных госпиталя. Первый работал под руководством профессора М. Н. Ахутина, вторым, усиленным бригадой Военно-медицинской академии имени С. М. Кирова, руководил профессор Н. Н. Еланский. Оба они отвечали также за оказание хирургической помощи в медучреждениях соединений, из которых проходила эвакуация раненых в возглавляемые ими госпитали.

М. Н. Ахутин и Н. Н. Еланский — воспитанники Военно-медицинской академии. Первый — ученик В. А. Оппеля, второй — С. П. Федорова. Они были разными по складу характера и по взаимоотношениям с подчиненными людьми. М. Н. Ахутину были присущи общительность, простота в обращении, но он стеснялся проявлять требовательность. Н. Н. Еланский был более сдержан в обращении, сух, немногословен, педантичен в обучении, внимателен к так называемым мелочам в работе ординаторов и сестер у перевязочного стола и у постели больного. У обоих было высоко развито чувство ответственности за порученное дело. Их роль в организации оказания хирургической помощи раненым в боевых действиях войск трудно переоценить.

Раненые и больные из госпиталей, находившихся на территории МНР, поступали главным образом в Читу. Около половины из них тамцаг-булакский госпиталь эвакуировал авиационным транспортом. Для этой цели использовались обратные рейсы самолетов ТБ-3 и частично пассажирские «дугласы». Каждый самолет ТБ-3 мог принять 6 лежачих и 13 сидячих раненых, а «дуглас» — 21 раненого в полулежачем положении. Под руководством представителя ВСУ П. П. Тимофеевского 5 самолетов ТБ-3 были приспособлены для эвакуации тяжелораненых. В них размещалось по 12–14 человек. К середине августа были также приспособлены три «Дугласа». Каждый из них принимал 18 тяжелораненых. Скорость «Дугласа» позволяла делать два рейса в сутки. Самолеты ТБ-3 делали рейс из Тамцаг-Булака в Читу за 7 часов. Погрузку в самолеты производили ночью, чтобы до рассвета пролететь районы, где имелась опасность встретиться с вражеской авиацией…

Наземная эвакуация имела ту особенность, что расстояния от одного медицинского этапа до другого измерялись сотнями километров. Из Тамцаг-Булака до Баин-Тумени — 300 километров. Это расстояние автомашины преодолевали за двое суток. Одними санитарными машинами обойтись было невозможно. Грузоподъемность их незначительная — 4 лежачих и 2 сидячих места. Для эвакуации раненых использовали грузовые машины, в частности ЗИС-5 и ГАЗ-АА. Первая вмещала 12–15, а вторая — 8–10 раненых.

Баин-туменский госпиталь играл значительную роль в лечебно-эвакуационном обеспечении боевых действий войск. Во время августовской операции он имел 450 коек для лечения и около 600 мест для эвакуации в Соловьевск, в 230 километрах от Тамцаг-Булака, где находился эвакопункт № 25, развернутый медицинской службой ЗабВО. Из баин-туменского госпиталя основную массу тяжелораненых эвакуировали также самолетами. В Читу было доставлено 4618 раненых, в улан-баторский госпиталь — 446 человек.

Автомобильный транспорт шел через Мотат-Сомон и Баин-Тумень, где находились команды выздоравливающих и эвакопитательные пункты. На станции Борзя всех раненых и больных погружали в военно-санитарные поезда и эвакуировали опять-таки главным образом в Читу. В баин-туменском и борзянском госпиталях оставляли раненых и больных, которым эвакуация была противопоказана. Легкораненых только частично задерживали в командах выздоравливающих, организованных в Мотат-Сомоне и Баин-Тумени. Самое большое количество их было в Мотат-Сомоне — 328 и в Баин-Тумени — 450 человек. Основную массу людей эвакуировали в Читу и в зависимости от состояния ран размещали в госпиталях или направляли в команды выздоравливающих при частях, расположенных в гарнизонах округа. Тамцаг-булакский, читинский и баин-туменский госпитали играли исключительно большую роль в приеме, эвакуационной сортировке и лечении раненых и больных. Абсолютная масса их прошла через эти госпитали. В основе лечебно-эвакуационного обеспечения лежала система этапного лечения. Раненых и больных начинали лечить в войсковых медицинских учреждениях и заканчивали лечение в госпиталях, дислоцированных в городах, расположенных вдоль Транссибирской железной дороги, в пределах ЗабВО и СибВО. При этом строго соблюдался принцип задержки на этапах эвакуации раненых, которым дальнейшая эвакуация по состоянию здоровья была противопоказана. Однако принцип оказания хирургической помощи, по В. А. Оппелю, «там и тогда, где и когда они в ней нуждались», не всегда выполнялся. Это обусловливалось значительными колебаниями санитарных потерь и объема хирургических вмешательств при одних и тех же возможностях медучреждений. Части левого фланга несли значительно большие потери, чем наступавшие в центре и на правом фланге.