Купленная революция. Тайное дело Парвуса - Элизабет Хереш

Возникший в конце столетия еврейский рабочий класс стал социальной почвой для процветания марксистской идеологии. Вначале ими выдвигались социальные требования, к которым позднее прибавились и политические. Первое еврейское рабочее движение зародилось в 1897 году в промышленных зонах вблизи городов Лодзь и Белосток на аннексированных Россией польской и белорусской территориях, его мозговым центром был город Вильнюс.

Там в 1897 году начал свое существование «Всеобщий еврейский рабочий союз», сокращенно «Бунд». Он объединил еврейскую интеллигенцию и еврейский рабочий класс от Польши до России. Его основатель был выходцем из Минской губернии, где родился и сам Гельфанд. Члены союза выдвигали не только экономические требования, такие как социальное обеспечение, страхование на случай болезни, сокращение рабочего дня, создание стачечной кассы, но и политические: культурную автономию для евреев и др.

«Бунд» создал профсоюзы и развил механизмы защиты от погромов. В 1905 году он насчитывал 33 тысячи членов. В вопросе национального терроризма между «Бундом» и сионистами произошло разделение мнений. Объединение «Рабочие Сиона» ориентировалось на марксизм и видело свою конечную цель в создании автономного еврейского социалистического государства в Палестине. Павел Аксельрод, Лев Дейч, Лев Каменев, он же Розенфельд, Лев Троцкий, он же Бронштейн, Роза Люксембург и Израиль Гельфанд входили в ту группу, где марксизм доминировал над национальными чувствами, что выражалось в революционном космополитизме. Их всех объединяла универсальная красная утопия.

Хотя сам Парвус и не испытал на себе русского антисемитизма, осознание этого явления действовало на его самолюбие и вызывало враждебное отношение к правительству. По мере приобретения больших знаний в общественно-политической области в нем все сильнее зрело стремление радикально изменить существующие отношения.

В Одессе для Гельфанда появилась возможность применить свои знания. Молодые люди, юноши и девушки, не только из рабочего, но и из буржуазного круга, вечерами собирались на конспиративных квартирах, обсуждали и издавали листовки, призывающие к забастовкам, которые вскоре заполонили всю Россию. Об их действиях накопились горы документов в охранке. Иногда охранке все же удавалось ненадолго арестовать одного из участников и закрыть нелегальную типографию. Их корреспонденция часто перехватывалась, и из нее видно, что эти группы частично финансировались состоятельными единомышленниками в Киеве, а также в Вене и Америке.

На Царском дворе было известно о талантливом финансисте, поддерживающем революционные круги, американском магнате Якове Шиффе. Царь Александр III, который скончался в 1894 году, попытался принять меры. Он послал посредника, которого ему рекомендовал женатый на еврейке министр финансов Витте, в Лондон к Ротшильдам, а затем к Шиффу в Нью-Йорк. Цель этой поездки — добиться своего рода соглашения о том, что в случае прекращения финансовой поддержки революционно настроенных еврейских кругов еврейскому меньшинству в царской России будет обеспечено улучшение условий жизни. Но Шиффу это не очень понравилось. «Jamais avec les Romanow!» («С Романовыми — никогда!») — угрожающе прокричал он и вышвырнул гостя вон. На обратном пути этот категорический отказ еще долго звучал в ушах эмиссара.

Вначале было слово

Когда Гельфанду исполнилось восемнадцать, он четко определился в своей цели: разрушить царскую империю и разбогатеть. Ему не надо было бороться ни с финансовыми, ни с политическими проблемами. В царской России можно было свободно передвигаться и ездить за границу, когда хотелось, а спонсоры для пребывания в Западной Европе или даже в Америке для него находились всегда, и чем меньше он делал тайны из своих намерений, тем больше их появлялось. Для него и его единомышленников существовал помимо прочего так называемый палестинский фонд, созданный для евреев, выезжающих за границу. Но он помогал также и тем, кто учился за границей или хотел устроиться где-то в другом месте. Кроме того, у Гельфанда были состоятельные друзья. Уже в молодые годы он познакомился с торговцем оружием Сахаровым, агентом которого в Западной Европе Гельфанд должен был стать.

Так Гельфанд безо всяких проблем поехал в Швейцарию, чтобы присмотреть себе подходящее место для учебы. Целый год он наслаждался жизнью и завязывал контакты с политическими эмигрантами, поселившимися в Женеве, Берне и Цюрихе. Затем вернулся в Одессу, чтобы надолго, может быть, навсегда, попрощаться со своим отцом, зажиточным ремесленником, и его друзьями. Вот что написал в автобиографических заметках Гельфанд, которому только что исполнилось двадцать лет, о своем окончательном переселении в Западную Европу:

«Когда я в 1887 году вернулся на родину, я хотел заняться анализом рабочего движения, политическим развитием мирового капиталистического сообщества и историей Западной Европы. При этом на первом плане для меня стояли задачи социализма в Европе, за которыми скрывалась актуальная в России борьба за парламентаризм.

Но с тех пор, как я почувствовал себя социалистом, я уже не мог быть просто пассивным созерцателем разыгрывающейся в Европе борьбы, я был втянут в происходящие события…»

Из написанного ясно, что Гельфанд прежде всего считал себя классовым борцом, который хотел в первых рядах своих единомышленников посягнуть на капиталистическую систему. Вопрос о том, как ему одновременно с этим удовлетворить свое желание разбогатеть, пока оставался открытым.

В Цюрихе, Базеле и Берне Израиль Лазаревич регистрировался под своей настоящей фамилией, но на английский манер — «Helphand». Под этой фамилией он стал известен в Европе позже. Вместо Израиля Лазаревича он назвал себя Александром. Выбранными им предметами для изучения стали экономика, физика и минералогия, вместе с тем Гельфанд посещал лекции по истории Европы. Экономика была его пристрастием. Также особый интерес у него вызывали проблемы государственного монополизма и вопросы трудового законодательства. Одним из его учителей был политэкономист Альфонс Тун, автор истории революционного движения в России.

Кроме того, этот молодой русский ходил на лекции философов Якова Буркхарда и Фридриха Ницше. Ницше несколькими годами раньше изучал в Базеле классическую философию; его критика «декадентской» западной цивилизации, отрицание роли религии как ее фундаментальной основы и неприятие «рабского менталитета» в отношении традиционных моральных устоев в угоду индивидуальных жизненных ценностей и, наконец, его концепция от воли к власти — все это стало для Гельфанда новым «Евангелием».

Как и следовало ожидать, Гельфанд попал под влияние промарксистски настроенного профессора политэкономии Карла Бюхера, который в то время преподавал в Швейцарии. В 1890–1891 годах Александр Гельфанд написал диссертацию на тему «Техническая организация рабочих в аспекте эксплуатации масс» и летом 1891 года после многочисленных попыток с огромным успехом защитил ее, получив ученую степень доктора философии.

Главное, что усвоил Гельфанд из учебы в университете: его взгляды на исторические процессы в прошлом и планы на будущее неизменно оставались пронизанными идеологией марксизма, то есть были связаны с постоянной классовой борьбой.

Вопрос о возвращении в Россию после окончания учебы для Гельфанда даже не стоял. Он уже слишком привык к неограниченной свободе в Западной Европе. Гельфанда мало интересовали кружки еврейских и политических эмигрантов или членов российских нелегальных организаций, живших в Женеве, Цюрихе и Базеле. Они в основном занимались тем, что разводили теории и полемизировали на страницах своих газет, ночи напролет дискутировали, а потом, вконец рассорившись, расходились. Гельфанд же, напротив, чувствовал себя человеком дела, хотел находиться в движении. Эти люди, как ему казалось, были не в состоянии создать единый фронт в общественной борьбе, не могли вести эту борьбу так, как ему хотелось бы.

Его взор обратился к Германии, где он видел мощное объединение единомышленников-социалистов. Немецкая социал-демократия казалась Гельфанду образцом организованности и идеологическим пристанищем. Он хотел войти в ее ряды, чтобы на ее стороне бороться за интересы пролетариата и его объединение за пределами государства. Против чего бороться? Против капитализма, того капитализма, о котором он сам мечтал в глубине сердца. Казалось, он не видел в этом никакого противоречия, делая в те годы записи о себе самом:

«Я изменил моей русской родине и тому классу, из которого я вышел — буржуазии. Между мной и русской интеллигенцией всегда существовала пропасть, потому что ей не хватало живой связи с рабочим классом…

В то время, как русские революционеры считали своей целью создание демократической конституции с буржуазной свободой и избранным народом парламентом, Европа уже пережила эту фазу развития в 1848–1871 годах. Сейчас борьба на Западе имела истинные социалистические цели, то есть свержение капитализма и организацию социалистического экономического порядка. В Германии эта борьба достигла высшей степени…»