Купленная революция. Тайное дело Парвуса - Элизабет Хереш

Но что же осталось от русских эмигрантов в Вене? Парвус разочарован, потому что не ожидал, что его единомышленники с началом войны будут высланы как русские подданные, что, впрочем, вполне логично. Все это сборище живет сейчас в Швейцарии. Здесь остался один Давид Рязанов. Ему, по-видимому, удалось, несмотря на русское происхождение, получить разрешение и остаться в Вене уже после начала войны. Он скрывал у себя Ленина после его освобождения из-под ареста, когда тот ехал через Вену в Швейцарию, и сейчас предложил Парвусу убежище в собственной квартире.

Давид Борисович Рязанов — член Российской социал-демократической рабочей партии (РСДРП), прослыл просвещенным марксистом, имеющим много своих собственных трудов. Как интернационалист, он считает себя противником войны и обороны России, подобно большинству своих русских товарищей по разуму, которые, вроде Троцкого, скрывались в Париже, а затем в Нью-Йорке, или Лёнина, жившего в Швейцарии. Вот почему Парвусу тоже не удалось убедить его в своей позиции рассматривать войну как средство в достижении цели, довести до крайности существующие социальные противоречия и приблизить жаждущих власти русских социалистов к их мечте о революции и окончательном захвате власти. Рязанов, как прямой участник, выбывает из этого великого плана, потому что в этой роли он должен был бы по меньшей мере проникнуться интересами Германии, которую другие товарищи заклеймили как «империалистическую воюющую державу».

Поскольку Рязанов пользуется уважением и симпатией австрийских социал-демократов, он все же сможет быть полезным Парвусу в качестве информатора о господствующих политических настроениях в партийных и правительственных кругах внутри страны и в разбросанных за ее пределами эмигрантских колониях. Его также можно было бы использовать для написания статей в партийной прессе и агитационных воззваний для разжигания революционных настроений. Или же, при необходимости, для посредничества со здешними чиновниками: ведь к контактам Рязанова был причислен глава Государственной полиции Иоганн Шобер, под руководством которого была раскрыта шпионская деятельность полковника Генерального штаба Альфреда Редла в пользу русского командования сухопутными войсками.

Для Парвуса Рязанов поднимет свои связи, даже если он думает о деле иначе. В его революционной душе нет места сомнениям и угрызениям совести, которые могли бы препятствовать действовать против его убеждений. Все-таки Рязанова и Парвуса объединяют совместная учеба в школе в Одессе и годы публицистической агитации в Германии. Тогда Парвус назначил его редактором партийной газеты «Нойе Цайт», взял его под свое крыло и заставил писать на себя. Среди первых платежных документов, которые Парвус выписывает в Вене в начале 1915 года в рамках своего революционного плана, финансируемого правительством Германской империи, обнаружена квитанция на пять тысяч марок [2] предоплаты на имя Давида Рязанова.

С помощью Рязанова Парвус сходится с членом партии умеренного (меньшевистского) крыла и руководящей фигурой Еврейского союза, Рафаилом Абрамовым (ичем). Этот союз является мощнейшей политической силой радикально Настроенной еврейской восточноевропейской интеллигенции. Он демонстрирует связь еврейской интеллигенции с рабочим классом и соединяет таким образом две поставленные цели — «освобождение пролетариата» и «освобождение евреев». Абрамов, однако, выказывает свое несогласие с идеей того, что руководящая роль в запланированных Парвусом революционных событиях в России должна исходить из Германии. Но он все же готов вернуться в Россию вместе с Лениным — вождем радикального (большевистского) крыла РСДРП, когда наступит подходящий момент.

Целых десять лет назад, в 1904 году, партия разделилась на две группы. Тогда при голосовании умеренные остались в меньшинстве (отсюда они стали называться меньшевиками), а большинство радикалов (большевики) объединились вокруг Ленина. Он считал, и тут мнения разделились, что любое средство насилия и террора, служащее политическим целям, морально оправдано, даже вооруженные разбои и нападения на банки с целью приобретения денег для партийной кассы.

Перед отъездом из Вены в Берлин Парвус разыскивает посла Германии в Вене Генриха фон Чирского и Бегендорффа. Уже в Бухаресте (в Софии ему это не удалось) он пытался вовлечь в свои планы официальных представителей своего будущего партнера, правительства Германской империи, в качестве контактного лица на месте.

При возможности Парвус как бы между делом рассказывает, что он только что в Вене разговаривал с одним ведущим итальянским публицистом, убежденным, что Италия не будет вступать в войну. Это было бы на деле утешительно, насколько это соответствует действительности. Ведь Италия находится в двойственном положении, разрываемая двумя различными союзами, один из которых — тайный. Пока ее правительство не решило, вступит ли страна в войну и если да, то на чьей стороне, для стран Центральной Европы, а вместе с ними и для Парвуса еще есть надежда: всякое укрепление немецкого фланга против России может быть ему только на пользу.

Когда Парвус обдумывает этот и другие разговоры и впечатления, полученные в Вене, поезд уже приближает его к границе Германской империи. Вдруг Парвус осознает, что после своего похожего на бегство отъезда из Баварии пять лет назад он впервые снова ступает на немецкую землю. И будет принят на высоком правительственном уровне именно в Берлине, откуда его в свое время изгнали прусским приказом о высылке. Но, как его уверяли перед отъездом из Константинополя, этот приказ должен быть отменен до его прибытия в Берлин.

Парвус напряженно ожидает своего возвращения, испытывая при этом и удовольствие, и гордость. Он вступает в новый жизненный этап, открывшийся для него благодаря планам с Германией, откуда его прошлое кажется совсем другим, очень далеким миром. Что у него осталось общего с тем человеком, каким он появился здесь почти двадцать лет назад? Поезд пересекает все новые и новые ландшафты, пробуждая в нем воспоминания о прежней жизни, которая заносила его почти во все уголки Германской империи. Сцена за сценой картинки той жизни проносятся перед его глазами.

Если сосчитать, то прошло уже почти 24 года с тех пор, когда он впервые ступил на немецкую землю. Как и в этот раз, тогда в 1891 году его сюда привел не случай, а определенная цель продиктовала этот путь. Путь, который должен был вести его в течение полутора десятилетий — с перерывом в один год, проведенный в России, — через вершины и пропасти авантюрной жизни.

Гельфанд, или Маркс а la Russe

Тогда Парвус приехал под своим настоящим именем — Израиль Лазаревич Гельфанд, которое было дано ему при рождении в 1867 году в белорусском городке Березина Минской губернии. 1867 год был годом выхода в свет «Капитала» Маркса, и, как будто это была еще недостаточно сильная взрывная сила для следующего столетия, в это же время в Санкт-Петербурге было запатентовано изобретение динамита Альфредом Нобелем, а Аляска продана Россией Америке. Эстетическим сравнением можно считать тот факт; что в это время Верди создал в Италии «Дона Карлоса», а в Австро-Венгрии Иоганн Штраус написал вальс «Прекрасный голубой Дунай», когда кайзер Франц Иосиф стал королем Венгрии. Путь, который привел молодого Парвуса из Одессы в Германию, был долгим и заслуживает того, чтобы вспомнить его основные вехи.

Родители Израиля Лазаревича были ремесленниками, в то время как профессии купцов и мелких торговцев были наиболее характерными для еврейских поселений, сконцентрированных на юге и юго-западе царской России. С реформами царицы Екатерины II Великой для упорядочения совместного проживания христиан и нехристиан отдельным группам населения было предписано заниматься определенным родом деятельности и жить на определенной территории. Евреи Белоруссии изначально обосновались на территории Польского государства, часть которого была аннексирована Россией.

Традиционно сложилось так, что жители еврейских городков были не особенно зажиточными, их дома строились только из дерева. После грандиозного пожара, который случился в городе, где жила семья Гельфанд, они приняли решение переехать из Березины в Одессу.

Портовый город Одесса был цветущим торговым центром. О тогдашнем богатстве и роскоши среднего класса буржуазии и сейчас свидетельствуют целые кварталы с элегантными, правда, уже плохо сохранившимися домами, дворцами и великолепным оперным театром. Здесь в числе других ценностей производилась погрузка каспийской нефти для экспорта по всему миру, а также зерна житницы Украины, обеспечивавшей благосостояние страны.

Казалось, что бьющая ключом одесская жизнь давала шанс каждому. Этот центр торговли кишел людьми различных национальностей, но при всей своей восточной деловитости наиболее образованная прослойка населения ориентировалась на Европу и жадно воспринимала все новое в литературе и театре на немецком, французском или английском языках. В литературе неоднократно воспевались атмосфера и яркий колорит знаменитого одесского рынка и неповторимый юмор его торговцев.