Инженер Петра Великого – 3 - Виктор Гросов

чувство тревоги не покидало. Эти чужие следы, обнаруженные в самом начале, не давали покоя. Кто они? Шведы? Ушли или затаились где-то поблизости, наблюдая за нами?

Ответ на этот вопрос пришел неожиданно. Однажды ночью, когда лагерь уже спал, а над сопками висела низкая, почти осязаемая тьма, на нас напали. Все произошло так стремительно, что я даже не сразу понял, что случилось. Сначала — какой-то треск в лесу, потом — дикий, гортанный вопль, и тут же — несколько выстрелов, просвистевших над самой моей головой.

— Тревога! К оружию! — заорал я, выхватывая оружие и выкатываясь из своей землянки.

Вокруг уже поднялась суматоха. Мои сонные солдаты не растерялись, выскочили из укрытий, заняли оборону, отстреливаясь в темноту. Нападавших было немного, человек десять-пятнадцать, не больше, судя по вспышкам выстрелов, мелькавших среди деревьев. Но действовали они дерзко, нагло, явно рассчитывая на внезапность. Судя по всему — шведы. Кто еще тут мог шастать так по-хозяйски? Похоже, те самые «гости», чьи следы мы обнаружили, решили избавиться от конкурентов. Или это уже другая группа, специально посланная по наши души, когда пронюхали про нашу экспедицию?

Завязался короткий, ожесточенный бой. Мы отстреливались, укрываясь за наспех сложенными брустверами из камней, за стволами деревьев. Пули щелкали по веткам, вздымая пыль. Кто-то из моих солдат вскрикнул, схватившись за руку. Федька с Гришкой перезаряжали фузеи, подавали патроны. В темноте трудно было разобрать, где свои, где чужие.

Эта ночная перестрелка в очередной раз заставила меня крепко задуматься. Откуда шведы (а я почти не сомневался, что это были именно они) узнали о нашем местоположении? Случайность? Маловероятно. Слишком уж точно они вышли на наш лагерь, слишком уж дерзко атаковали. Значит, была наводка. А откуда могла быть наводка, как не из самого Питера? Кто-то из тех, кто знал о целях нашей экспедиции, кто имел доступ к моим планам, слил информацию шведам. Предательство?

Ночная вылазка шведских «гостей» дорого им обошлась. Пара залпов из наших охтинских фузей, да еще и прицельных, быстро остудила пыл нападавших. Двоих мы уложили на месте, еще одного, раненого в ногу, удалось взять живьем. Остальные, поняв, что легкой прогулки не вышло, убрались восвояси, оставив кровавые следы да пару брошенных мушкетов. У нас тоже не без потерь: один солдат получил пулю в плечо — рана, слава Богу, не смертельная, но из строя он выбыл. Да еще у одного щеку царапнуло осколком камня, отлетевшим от валуна, за которым он прятался. Мелочь, конечно, по сравнению с тем, что могло бы быть, но все равно неприятно.

Пленного шведа, здоровенного детину с рыжей бородой и наглой рожей, мы оттащили к костру. Он сначала хорохорился, по-шведски что-то там лопотал, ругался на чем свет стоит. Но когда я ему, без лишних церемоний, сунул под нос дуло фузеи и ласково так поинтересовался, не желает ли он по-хорошему рассказать, кто он такой и какого лешего его сюда занесло, — спесь с него мигом слетела. Конечно, пытать его я не собирался. Но взгляд у меня, наверное, был такой, что швед понял: шутки кончились.

И он «раскололся». Рассказал, что они действительно шведский разведывательный отряд, посланный из ближайшей крепости. О лапландских рудах их начальство давно знало, еще с незапамятных времен, и даже вело какую-то там тайную разведку, но без особого энтузиазма. Своих рудников в Швеции, дескать, пока завались, а эти северные земли — дикие, необжитые, разрабатывать их — себе дороже выйдет. Так, держали про запас, на всякий пожарный. А тут, пару недель назад, из самого Стокгольма пришел приказ: срочно активизировать разведку, выяснить, не сунулись ли сюда московиты. И если сунулись — гнать их в шею, а то и вовсе «устранить как нежелательных свидетелей». Вот они и рыскали тут, пока на нас не наткнулись.

— А откуда, мил человек, начальство ваше шведское прознало, что мы сюда нос свой сунуть собираемся? — спросил я его, закипая.

Швед поежился, глянул на меня исподлобья и что-то пролепетал. Поморец наш переваел:

— Дык… сказывали, из самого Питер-бурха вашего депеша пришла… Служки ихние, видать, не дремлют, донесли куда надо. Про вас, ваше благородие, там тоже упоминали. Что, мол, мастер какой-то шибко умный, Смирнов фамилия, у русского царя в фаворитах ходит, и что он этот поход затеял, руду искать. Вот им и велено было вас особо «приветить».

Вот, все и встало на свои места. Предательство. И прямо из столицы. Кто-то из тех, кто знал о моих планах, имел доступ к секретным бумагам, слил информацию шведам. Тот гад из Адмиралтейств-коллегии, на которого Брюс зуб имел? Или кто-то еще, повыше да похитрее? Теперь уже и не разберешь. Враг знал о наших планах, активно им противодействовал, пытаясь нас остановить, а то и уничтожить.

Собрав богатые образцы руды, карты местности, которые мы успели составить, да еще и прихватив пару трофейных шведских мушкетов (пригодятся), я принял решение: пора сматывать удочки. Дальше оставаться здесь было опасно. Шведы теперь точно знали, где мы, и наверняка пошлют за нами погоню, уже более крупными силами. Да и задачи свои мы, в общем-то, выполнили: месторождение нашли, запасы оценили, качество руды подтвердили. Пора было возвращаться, докладывать Государю и Брюсу, и уже на месте решать, что делать дальше.

Обратный путь выдался еще тяжелее. Мы торопились, стараясь оторваться от возможной погони, шли почти без отдыха, меняя маршрут, путая следы. Раненый солдат стонал, его приходилось нести на импровизированных носилках, что сильно замедляло наше движение. Люди устали, вымотались до предела. Я старался их подбадривать, рассказывал о том, какое важное дело мы сделали для России.

И все-таки шведы нас настигли. Дня через три, когда мы уже подходили к более-менее обжитым местам, где можно было надеяться на помощь местных, на одном из лесных переходов мы вляпались в засаду. Засада была устроена грамотно, по всем правилам военной науки. Нас поджидали в узком месте, между двух сопок, откуда и отступить-то толком было некуда. И шведов на этот раз было раза в три больше, чем нас. Похоже, это было целое подразделение, посланное специально для нашего уничтожения.

Положение казалось безвыходным. Нас зажали в тиски, обстреливали с двух сторон. Пули свистели над головами, отбивая кору с деревьев. Один из наших солдат упал, сраженный наповал. Еще двое были ранены. Отстреливаться было почти бесполезно — шведы были хорошо укрыты, а мы — как на ладони.

И тут я вспомнил про свой последний козырь, про «гостинцы», которые я прихватил с собой