Инженер Петра Великого – 3 - Виктор Гросов

ты, — он посмотрел на меня очень серьезно, прямо в глаза, — будь предельно осторожен. Теперь ты для них человек, который может все их планы порушить. И они постараются тебя убрать. Любой ценой. Так что держи ухо востро. И помни: враг не дремлет. И он гораздо ближе, чем ты думаешь. Может, даже за соседней стенкой сидит.

Ну, понятно, слова Брюса про эту крысу в Адмиралтействе, да еще и со шведами на короткой ноге, оптимизма мне, мягко говоря, не прибавили. Одно дело — с этой дуболомностью да бардаком на заводах воевать, а совсем другое — когда против тебя целая шпионская кодла, которая, похоже, уже до самых верхов добралась, все там опутала. Тут уж мои инженерные мозги да организаторские замашки могли и не прокатить. Но куда тут отступать-то? Да и не по мне это — хвост поджимать. Раз уж влез в эту кашу, надо доваривать до конца.

А Государь, тем временем, как только Брюс ему шепнул, что мои «рудные» фантазии по Лапландии — не пустой звук, так сразу этой идеей и загорелся. Ну, оно и понятно: своя руда, да еще и отменного качества, прямо под носом (ладно, почти под носом) — это ж независимость, фундамент для будущей промышленной махины государства. Да и шведу нос утереть, отхапав у него такой жирный кусок, — это для Петра Алексеевича было ух, как приятно.

— Быть по сему! — рявкнул он на очередном междусобойчике, где сидели только свои — я, Брюс, Меншиков да Апраксин. — Экспедиции в Лапландию — быть! И чтобы чтобы швед раньше времени не пронюхал, что мы там задумали. Яков Вилимович, на тебе — всё общее руководство и чтоб никто не чихнул без твоего ведома.

Здесь пришлось вмешаться в монолог Государя. Я боялся, что это дело провалят и напросился в экспедицию. Царь был удивлен. Честно говоря, я и сам был немного встревожен. Но я знаю, что без металлов здесь и сейчас война продлится долго. А так убивали сразу двух зайцев: и себе забирали удобное месторождение железа, и врага его лишали.

И Государь с небольшим скепсисом, но согласился, правда, обязал Брюса охранять мою головушку пуще прежнего. Я от Якова Вилимовича получил очень много обещающий взгляд. Кажется, ему не понравилась моя импровизация.

Начал я, понятное дело, с команды. Взял своих самых надежных и башковитых пацанов — Федьку да Гришку. Они хоть и желторотики еще, но уже и в чертежах кумекали, и с инструментом на «ты» были, да и за них я был спокоен — не продадут. У Орлова выклянчил десяток бойцов покрепче, из тех, кто уже пороху понюхал и в трех соснах не заблудится. А для самой «геологической» части Брюс откопал мне пару тертых калачей-поморов, которые на Севере не один пуд соли сожрали, каждую тропинку знали, да и в рудах тамошних немного разбирались.

Дальше — снаряга. Тут уж пришлось мне самому репу почесать. Какие там тебе буровые или геофизика всякая — и в проекте не было, само собой. Пришлось выкручиваться тем, что под руку попало. Чтобы пробы руды брать, я придумал такие ручные буры — по сути, длиннющие сверла с нарезкой, как штопор, которые можно было в землю ввинтить на порядочную глубину. Чтобы понять, магнитится руда или нет — обычный компас, только стрелку я там подшаманил, чтоб почутче была. Для химии самой простецкой (чтобы хоть примерно прикинуть, что за руда, какая там дрянь еще намешана) — несколько пузырьков с кислотами да реактивами (актуальными для начала 18 века), которые мне Брюс по своим «колдовским» каналам достал. Ну и, само собой, лопаты мои фирменные «смирновские», кирки, топоры, верёвки, палатки, жратвы месяца на два, да стволы — фузеи наши прокачанные, пистолеты, порох, свинец. Всё это добро мы грузили на несколько легких, но крепких лодчонок-карбасов, на которых нам и предстояло пилить до тех диких, Богом забытых мест.

А пока вся эта суматоха с подготовкой к экспедиции шла полным ходом, расследование по шпионажу и взрывам на Охте тоже не буксовало. И тут-то, как гром среди ясного неба! Тот самый хмырь из Адмиралтейств-коллегии, на которого у Брюса зуб был, вдруг — бац! — и «скоропостижно преставился». Официально — «кондрашка хватила». Но Брюс, когда мне об этом сказал, только криво так ухмыльнулся.

— Убрали лишний язык, — шепнул он, когда мы остались с ним с глазу на глаз в его кабинете. — Концы в воду. Решили ему пасть заткнуть. Наглухо. Это значит, мы идем в нужную сторону, и вражина у нас — влиятельный, и пойдет на всё.

Новость, конечно, была — хуже не придумаешь. Смерть этого типа означала, что главные кукловоды так и остались за кулисами, и распутать весь этот шпионский гадюшник теперь будет в разы сложнее. Но Брюс и не думал вешать нос. Его ребята продолжали рыть землю, и через пару-тройку дней он снова меня к себе дернул. Вид у него был еще более замороченный, чем раньше.

— Вот, Петр Алексеич, — он сунул мне несколько листков, исчирканных мелким, как бисер, почерком с какими-то каракулями шифрованными. — Это мы взяли у одного из слуг того предателя.

Я взял эти бумажки, вчитываюсь. И чем дальше, тем сильнее охреневал. В этой писульке упоминались какие-то «новые способы для нарезки стволов», «патроны-унитары с усиленным зарядом», «системы для штамповки оружия» и даже, чтоб мне провалиться, «летучие огненные змеи» (ну, это явно про мои ракеты). Это же были мои самые первые, самые сырые, но и, пожалуй, самые крышесносные идеи, которые я когда-то, еще на Охте, в самом начале моей «карьеры», нацарапал в ту самую тетрадку, которую у меня потом при аресте отжали.

Ох, чувствую, что швед только сильнее станет, если мы будем тянуть с нововведениями. Неужели мое появление сделало только хуже?

Ваши лайки — мотивируют, жмякайте их, дайте жизнь новому тому цикла)))

Глава 2

Бумажки, которые тогда Брюс мне подсунул, до сих пор перед глазами стояли. Мои же идеи по рукам пошли, еще и не по нашим. Гаденькое такое чувство в душе копошилось, будто в душу кто плюнул.

Но раскисать времени не было. На кону стояла Лапландия, а с ней — и независимость страны от заморского металла. Так что, засунув свои подозрения и душевные терзания куда подальше, я с головой ушел в подготовку