Много снов назад (СИ) - "Paper Doll"

— Как и меня, — вторила она, когда Дуглас оставил ей паузу для вопроса, казавшегося очевидным. Мужчина почти был уверен в том, что интерес девушки сделает её хоть каплю более предсказуемой, как ему того хотелось. И хоть рассказывать ей он ничего не намеревался, но у него выпала бы возможность поставить Рози в тот же тупик, куда бессовестно она сама его загнала. — В этом и есть недостаток прошлого. Его никак нельзя изменить.

— Ты бы хотела того, если бы выпала возможность? — Дуглас продолжал наблюдать за девушкой, когда её глаза опустились, а затем остановились на пустом камине, без которого и так было слишком жарко.

— Я бы не смогла, как бы не пыталась. Наверное, это ещё одна из причин, почему я оказалась здесь, — она поджала губы, а затем спрятала глаза, отвернувшись к окну. Он понял это без лишних слов. Рози ничего не спрашивала у него, не желая рассказывать что-либо о себе, вынуждая играть в честную игру. Можно ли требовать другого от человека, с которым он познакомился в тот же день?

— Кажется, я должен тебе кофе, — Дуглас нарушил неловкую паузу между ними, заставив девушку снова повернуться к нему. Подперев сжатой ладонью щеку, она улыбалась. — Кажется, ты говорила добавить как можно больше сливок? — он живо поднялся с места и прошел на кухню. Его слух уловил её звонкий смех, брошенный вслед.

— Точно, как вы сказали, только наоборот, — девушка поднялась вместе с ним. Она выглядела заметно уставшей, но от того привлекала Дугласа не меньше. Может, дело было в её ключицах, что Рози снова выставляла напоказ, облачившись в плотно прилегавшую к телу майку, спрятанную в полосатые широкие брюки, делающие её бедра ещё большими? А может, в родинке на лице, на которой часто останавливался его взгляд? А может, в самой Рози, о чем он старался не думать. — Если честно, я немного проголодалась. Внизу есть милый домашний ресторанчик. Обычно, я ужинаю там, — намек был слишком прозрачным, чтобы Дуглас безошибочно его принял. — Кофе мы сможем выпить и позже, если только вы не будете возражать, — мог ли он себе позволить возражать.

Рози захватила из своей квартиры плащ, наброшенный бегло на плечи, прежде чем они оказались на улице, окруженные прохладой октябрьского вечера. Девушка оставляла между ними пространство, будучи ненавязчивой в своей компании, что заставляло самого Дугласа испытывать большую потребность быть ближе, чем им следовало, пока он не знал всех обстоятельств, о которых, полагал, было неуместно спрашивать. Вместо этого мужчина пытался расслабиться и насладиться приятной компанией, каковой выдавалась ему Рози.

Распахнув двери ресторана с незамысловатым названием «Ужин у Барни», ему в лицо ударил жар и смесь приятных запахов. Дуглас обнаружил много людей, общение которых между собой выдавалось ему легким и тихим, как подобалось разговорам в этот спокойный час. Он готов был расстроить девушку новостью о том, что поужинать здесь им не удастся, покуда всё было занято, но Рози подошла к одному из столиков у окна, на котором стояло извещение о бронировании, и расположилась за ним, подозвав к себе официанта.

— Я здесь бываю довольно часто, — она стегнула плечами в ответ на его озадаченность. Дуглас сел напротив на замшевый голубой диван и принялся изучать меню, что им оставил немногословный официант. — Этот столик забронирован для меня на одно и тоже время каждый день.

Дуглас посмотрел на наручные часы, зафиксировав в памяти время — 19.35. Украдкой посмотрел на Рози, щеки которой от жары раскраснелись. Она поддувала выбившееся пряди, сосредоточенно изучая меню, которое, как мужчина подозревал, знала напамять. Меню было богато изощренным простыми, но сытными блюдами, напоминавшем ему о детстве. Его мать готовила отвратно всё, но только не персиковый пирог, получающейся всегда в меру сладким и мягким. Когда сверху был ещё и шарик ванильного мороженого, вкуснее лакомства нельзя было сыскать. С тех пор, как мать умерла, Дуглас где только мог пробовал персиковые пироги, но ни один из них не мог сравниться с тем самым.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Это всё? — удивленно спросила Рози, когда мужчина ограничился кусочком пирога и чашкой кофе, когда она сама заказала полно всего. Он сомневался, что в неё столько уместиться, поскольку даже для него самого это было слишком.

— Я не успел сильно проголодаться, — заявил Дуглас, во что девушка маловероятно поверила, ведь они не ели ещё с утра, когда начали переносить вещи. Но ему было плевать, он, действительно, не был голоден.

Откинувшись на спинку дивана, мужчина стал рассматривать интерьер, казавшейся ему чрезвычайно милым для заведения почти в центре города. Здесь было много стильных вещей, сочетание которых скорее портило внешний вид, нежели преображало. Яркие голубые оббитые замшем диваны контрастировали с желтыми стенами, цвет которых резал глаза. Всё вокруг к тому же сияло яркими гирляндами, которых было полно и вокруг дверей, и окон, и стойки бармена. В небольшой вазе на столе стояли сухоцветы, явно здесь лишние.

— Интерьер здесь ужасающий, но, поверьте, кухня изменит ваше впечатление об этом месте, — Рози откинулась на спинку мягкого дивана, перекинув ногу на ногу. Колено девушки упиралась в его. Пространства было мало, но всё же один из них мог чуть отодвинуться, чего ни Дуглас, ни Рози не стали делать. В то же время оба не находили в этом ничего из ряда вон выходящего, оставляя приличия основным правилом общения.

— Как давно ты переехала?

— Вначале августа. Я живу в этом районе не намного дольше вас, — в уме Дуглас прикинул, что она могла быть первокурсницей, что не вещало ничего хорошего. — В Филадельфии живу всю жизнь, и этот город мне уже порядком осточертел, — она сморщила нос, будто в воздухе плохо запахло, и это поставило его теорию под сомнение. С этой девушкой едва ли можно было в чем-то быть наверняка уверенным.

— Я жил некоторое время в Вашингтоне, — признался Дуглас, заставив глаза девушки мечтательно заблестеть. Она в ту же секунду облокотилась о стол, приготовившись слушать его россказни о том периоде жизни, но мужчина должен был её расстроить. — Это совершенно не то, о чем я хочу сейчас разговаривать. Боюсь, это может омрачить наш приятный разговор.

— Расскажите хотя бы, чем там занимались? Всё должно быть интереснее моей жизни, — он помотал отрицательно головой в ответ, заставив Рози обиженно надуть губы. — Чем дольше вы будете хранить этот или любой другой из секретов, тем усерднее я буду пытаться его разгадать, — голос девушки был полон решимости, что не была напускной. Даже её взгляд на миг будто стал строже, вынуждая Дугласа поверить, что так и будет. У него пересохло во рту, но это заявление никак не встрепенуло его страха, оставшегося лежать на дне самообладания и каменной уверенности в том, что это не будет возможным.

— Уверен, однажды так и будет, — с иронией произнес он, позволяя и самой девушке верить в то, что ему выдавалось невозможным.

И всё же она ему нравилась. Привлекательной в ней Дуглас находил не только цветущую молодость, но и внутреннюю зрелость. Рози вела себя с ним осторожно, но в то же время не выпускала из виду в точности, как делал он сам. В этой игре было что-то притягивающее, чему мужчина сопротивлялся, ничего не теряя, но также ничего не выигрывая.

Им принесли еду. Дуглас начал разговор о книгах, затянувшейся на время их ужина, продолжающегося чуть более двух часов. Он уже и позабыл, как можно живо обсуждать с другим человеком вещи, не касающееся обстоятельств жизни. В разговоре с Рози он даже позабыл на время о собственных опасениях, которые никак не могли помешать ему в тот самый час. Он заставлял её смеяться, спорить с ним и во многом не соглашаться, в силу их разницы в возрасте. И всё же некоторые суждения девушки поражали его своей зрелостью, в чем Дуглас не признавался.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Когда они оказались на улице, небо уже было усеяно звездами. Они шагали бок о бок, продолжая незамысловатую беседу, полную легкости, в которой Дуглас так сильно нуждался, наверное, последние несколько лет, полностью посвященных работе. Он ведь и с Никки не находил времени говорить о несущественном, что она и прежде делала неохотно.