Мятежники - Андрей Посняков

Опустив на стол тяжелую кружку, Беторикс махнул рукой:

– Заходи, чего уж!

Створки распахнулись, и в триклиниум буквально впорхнула темноволосая девчушка лет пятнадцати – смуглая, худенькая, с черными сверкающими глазами. Серебряный обруч на шее, пестрое платьице, босые, с браслетами, ноги.

– Меня прислал управитель Тимар, господин, – впорхнув, низко поклонилась девушка. – Я буду тебя развлекать и исполню любое твое желание.

Вообще-то, он была симпатичная, можно сказать, красивая даже. Только – маленькая, совсем еще девчонка. «Исполню любое твое желание» – ишь ты. Иди, по алгебре задачки решай или выучи стишок Маяковского, или… Чего они там, классе в восьмом-девятом в школе проходят? Соплюшка еще совсем… впрочем, для здешней эпохи – вполне самостоятельная и зрелая дама.

– Тебя как зовут-то?

– Лита, мой господин.

– И что ты умеешь?

– Все.

Да-а, что и говорить – без комплексов девочка. Да и откуда им тут взяться, комплексам.

– Хочешь, господин, я тебе покажу?

– Ну-у-у…

Не дожидаясь ответа, девчонка деловито сбросила с себя платье и, оставшись голенькой, припала к ногам Беторикса.

– Эй, эй, – замахал руками тот. – А ну-ка, оденься. Кому я сказал? Живо!

Не то чтоб девчонка ему не понравилась, наоборот – очень даже. Просто стыдно было вот так вот пользоваться. Жену б поскорее найти!

– Одевайся, говорю!

Испуганно вскочив, Лита проворно оделась и, снова бросившись на колени, горько, навзрыд, заплакала, да так, что слезы градом полились на пол.

– А ну-ка, перестань реветь! – вконец разозлился гость. – Тебе что, приказано – меня развлекать, да?

– Так, мой господин.

– Так развлекай, а не разводи тут сырость!

– Но… – девчонка явно не понимала, в чем дело. – Ты же, господин, сам только что приказал…

Сдерживая внезапно навалившийся хохот, Виталий скорбно покачал головой – ох уж эти тинейджерки. Кто о чем, а у этих один секс на уме. Какая уж тут литература, какая алгебра, разве что член на многочлен перемножить.

– Вот что, чудо. Ты стихи какие-нибудь знаешь? Ну, песни там, поэмы?

– Песни? – обрадованно переспросила девушка. – Конечно, знаю. Сколько угодно. Какую ты хочешь услышать – о богах, о богатырях, о славных битвах?

– Ни то, ни другое, ни третье, – подмигнув, молодой человек протянул Лите кружку. – На-ко вот, хлебни, чтоб все слезы высохли… Ага… Ну, как? Вкусно?

– Вкусно, мой господин, – вытерев с губ пену, девчонка наконец улыбнулась. – Только я никак не пойму – чего же ты хочешь?

– Просто поговорить, – подавил улыбку Беторикс. – По собеседникам страсть как соскучился. Скажи-ка, а ты тоже из Бибракте сюда приехала?

Лита поморгала:

– Из Бибракте? Нет. Я здешняя, и род мой издавна жил на плоскогорье, за лесом.

– Где римская дорога? – уточнил гость.

– Да, где римская. Римляне ее совсем недавно построили.

Виталий фыркнул:

– На моих, между прочим, глазах. А вот эта адифиция, вилла… тут кто раньше жил, помнишь?

– Конечно, помню, – не задумываясь, отозвалась собеседница. – Эдуй Думнокар, всадник, по прозвищу – Римлянин. Он все делал на римский манер, потому его и не очень любили, хотя эдуи вообще-то всегда были благосклонны к римлянам. Наверное, это потому, что Думнокар жил не как все, слишком уж выделялся, а люди таких не очень-то жалуют.

– Иди ты! – Виталий до глубины души изумился подобным мыслям – вот уж от кого не ожидал!

Вот вам и тинейджерка – философ!

– Куда мне пойти, господин?

– Я сказал – очень верно ты рассуждаешь.

Девчонка довольно зарделась:

– Люди говорят, что я умная. Иначе не пошла бы в жрицы. Так и осталась бы простой служанкой, с которой каждый может все, что… ой!

Лита вновь повалилась на пол:

– Не гневайся, мой господин, прости за дерзкие речи!

– Ничего-ничего, – Беторикс взлохматил девушке волосы. – Так ты, стало быть, жрица? И кому из великих божеств решила посвятить свою жизнь? Тевтату? Эпоне? Везуцию?

– У нас свои боги, мой господин, – покачала головой собеседница. – Боги горных кряжей и боги узких долин. Я служу горным кряжам.

– Хорошее дело, – одобрил молодой человек. – Лучше гор могут быть только горы – так еще Высоцкий пел. А… а после Думнокара Римлянина кому досталась его вилла?

– Не знаю, мой господин, – Лита отвечала, похоже, что честно. – Я ведь из дальней деревни, а святилище наше еще дальше, за римской дорогой, ближе к Алезии. Думаю, что после Думнокара никто этой усадьбой не владел – совсем она заброшенная стояла. А нынче вот, благороднейший Амикарт, новый хозяин, ее обустроить надумал. Говорят, сам Верцингеторикс ему подарил и усадьбу, и все те земли, что рядом.

– Поня-атно, – молодой человек задумчиво почесал затылок. – А ты сама-то к этой усадьбе – каким боком?

– Не поняла, господин?

– Что здесь делаешь, спрашиваю!

– А-а-а. Послушничаю… ну, отрабатываю завет горным кряжам. Почти три месяца уже, еще шесть осталось.

Вот уж тут Виталий по-настоящему удивился – ну, надо же! Завет, оказывается, у нее – отрабатывает. А он-то, дурень, думал – девка тут по-легкому проституцией промышляет, ублажает тут всех. Оказывается, не все так просто.

Ну, раз говорит, что умная… Умную и спросить.

– А скажи-ка, милая, на дворе какой сейчас год? – ляпнув, аспирант быстро поправился: – Скажем… м-м-м… с тех пор, как разбили под Алезией римлян?

Лита недоуменно моргнула:

– Два лета с тех пор минуло. Это вот будет – третье.

Беторикс с облечением выдохнул: ага… значит, все ж таки – пятидесятый год на дворе. Всего-то пять месяцев минуло… или чуть-чуть побольше. Ну, хоть так!

Молодой человек пододвинул девчонке кружку:

– Скажи-ка еще, часто ли в ваших места видят доверенных людей верховного вождя, славного Верцингеторикса? Может быть, сборщиков податей, воевод и тому подобных.

– Нечасто, – не раздумывая, отозвалась Лита. – У нас ведь тут не город – деревни, да и те большей частью сожженные, которые – римлянами, а которые и…

Не докончив фразы, девушка опустила глаза и вздохнула. Вид у нее был при этом такой, что Беторикс сразу сообразил, какого мнения придерживается его юная собеседница в отношении представителей власти… и даже, наверное, – в отношении самого вождя. И в самом деле – какая ей разница, кто деревни жжет – свои или римляне? Свои-то как раз подчас и похуже врагов бывают.

– Так какую же песнь ты хочешь услышать, мой господин? Что-нибудь старое, из древних песнопений друидов, или, может быть, новое?

– А что, есть и новое? – удивленно переспросил молодой человек.

Лита улыбнулась:

– Конечно же есть! Песнь о славной победе при Алезии, например.

– Ого! – озадаченно моргнув, Виталий потер руки. – Вот ее и спой!

– Как скажешь, благороднейший господин.

Встав, девушка поклонилась и, подняв глаза к потолку, принялась нараспев декламировать, повествуя о славных подвигах великого вождя Верцингеторикса, «сильного и красивого, как солнце», и о его верных соратниках, скрупулезно перечисленных поименно: благороднейший вождь Коммиус – глаза римлян, благороднейший вождь Кассивелаун, «стремительный, как февральский дождь», благородный всадник Камунолис, «с руками, крепкими, словно скалы», благородный всадник Эльхар, «внушающий врагам ужас», благородный…

– Постой, постой, – не дослушав, Беторикс замахал руками. – А что же ты про благородного вельможу Камунорига не поешь? Про славного гм… друида из далекой земли бриттов? Про красавицу-фею Алезию? Про…

– Тс-с!!! – испуганно округлив глаза, Лита приложила палец к губам. – Молчи, господин, молчи! Ты разве не знаешь, что всеми песнями в нашей земле ведает благородный друид Ампреникс? Время от времени он собирает оватов и бардов, и даже нас, по своему положению куда более младших, собирает и говорит – что и как нужно петь!

Молодой человек покачал головой – однако раньше о подобной цензуре он что-то ничего не слышал. Поди ж ты – кое-кого, совсем как в сталинские времена, из истории вычеркивали и здесь, и весьма быстро. Был Камунориг – так сказать, начальник местной разведки и контрразведки – и вот нате, пожалуйста, нет его! Сгинул, пропал – будто и никогда и не жил. И Алезия так же, и… А вот явные и откровенные предатели – те же Камунолис с Эльхаром, надо же – в героях ходят – и это сильно не нравилось Беториксу, уже подсознательно чуявшему какую-то пока не объяснимую опасность, которую, наверное, еще можно было бы избежать… или уже нельзя?

– Так, значит, раньше в этой песне другие слова были? – вскинув глаза, быстро уточнил гость. – И другие герои?

– Великий друид Ампреникс, «ведающий песнями», запретил многих упоминать, так бывает, если те люди вдруг опорочили себя чем-то недостойным. Зачем же их славить в веках?