Последняя реликвия - Эдуард Борнхёэ

На это предложение Гавриил ответил скромным кивком.

Воин продолжал:

— Да будет тебе известно, крестьянин Габриэль, что мы тут все терпеть не можем рыжего юнкера. Этот глупый мальчишка слишком много о себе мнит. Заносчив очень, хотя ничего особенного из себя не представляет. Как будто таких, как он, раньше не бывало! Как будто мы не знаем цену бахвалам… Видишь вон там оборванца… пьянчужку? Вон, под фурой… — он указал на человека весьма жалкого вида, лежавшего ничком на земле и мутными глазами смотревшего на Гавриила. — Это потомок графа, и сам носит графский титул. И когда-то бросал надменные взгляды на таких, как мы, и такие, как мы, ему служили, а он поплевывал на нас семечной шелухой. А сейчас взгляни на него! Вот как с иными обходится жизнь… И таких у нас много.

Пьяница, лежавший под фурой, вдруг подмигнул Гавриилу и пробормотал:

— Дай выпить, друг, тогда подарю тебе свой титул…

Громкий хохот простецкой воинской публики был ответом на его слова.

— А Ханс Рисбитер не стоит даже подметки этого оборванца, — продолжал новый приятель Гавриила. — Потому что этот оборванец-граф неплохо владеет мечом, и в самых отчаянных драках он ни разу не праздновал труса… Так о чем это я? — сделал он новый глоток и припомнил: — Ах да!.. О Рисбитере!.. Мы бы уже давно как следует проучили юнкера за его заносчивость, за скупость и трусость, за бессовестные доносы. С такими начальниками, — а начальник он, замечу, никакой, — мы шутить не любим. Да вот беда: наш старик Мённикхузен, которого мы все уважаем, к нему благоволит и хочет даже выдать за него свою красавицу-дочь.

— Да, — подтвердили другие, — это правда, дочка его из красавиц. Явно не для болвана Рисбитера девица!

— Как тут не разозлиться каждому порядочному человеку! — воин все отпивал из кружки, а услужливый торговец ему все подливал. — Жаль, парень, что ты не помял юнкера покрепче, когда он оказался в твоих руках! Свернул бы ему шею, что ли, перед свадьбой или поломал ребра, чтобы не смог он повернуться в медовой постельке… Вот это была бы штука, лучше и не придумаешь!

— Барон Мённикхузен прежде не слишком жаловал Рисбитера, — прибавил к сказанному другой воин. — Но с тех пор, как юнкер в Пыльтсамаа захватил в плен Фаренсбаха и привез его к Мённикхузену, старик наш словно переродился и при зрячих глазах ослеп, и при здоровых ушах оглох. Теперь шельмец Рисбитер как будто первый человек на мызе, и послезавтра справляют его свадьбу с прекрасной Агнес.

Гавриила больно уколола эта новость. Он даже переспросил:

— Неужто послезавтра уже свадьба?

— Не только тебя это печалит, Габриэль, — заметил кто-то. — Тут многие рыцари вздыхают.

Крепыш-бородач сказал:

— Это бы не беда! Гулять — не помирать. Старика Мённикхузена мы много лет знаем: свадьбу он устроит пышную, перепадет и на нашу долю добрый глоток, щедрый кусок. Но вот что чертовски скверно — жениха настоящего на свадьбе не будет. Что это за жених? Тошно глядеть на него! Будь я на месте фрейлейн фон Мённикхузен, я, даже стоя перед алтарем, отказал бы такому жениху.

Из-под фуры подал голос граф:

— Угодила нечаянно бедная голубка к рыжему, подлому, глупому, криволапому коту…

— Да что о внешности говорить! — махнул рукой третий вояка, которого (впрочем как и многих иных, пирующих в этот вечер на мызе) природа красотой не наделила. — Лицо смазливое — это уж от Бога подарок. Никто не знает, за что его дарит Господь. Но дело в том, что сам человек этот, юнкер Рисбитер, никуда не годится. Глуп как овца, с подчиненными заносчив, мстителен и зол, перед бароном ползает на брюхе, скряга, трус, лгун последний и при всем при этом — хвастать он первый мастер. Одним словом — негодяй!.. Думаю, он плохо кончит. Однажды кто-нибудь вроде Габриэля переломит ему хребет… За твое здоровье, приятель! Молодец, что проучил Ханса!

Гавриил, неожиданно для себя оказавшийся в «теплой» компании, пил и, сам тому удивляясь, с сосредоточенным вниманием слушал, как единодушно эти люди поносят юнкера Ханса Рисбитера. У Гавриила не было чувства злобы к этому человеку, он считал его только вздорным мальчишкой, но все же испытывал в душе странное удовлетворение, замечая, что о Рисбитере — женихе прекрасной Агнес — никто не хочет сказать ни единого доброго слова. Гавриил спрашивал себя: как объяснить это удовлетворение? где корни его?.. И ответ он находил один: дело в том, что поносят именно жениха прекрасной Агнес, вздорного мальчишку, руки ее явно недостойного.

…Барон фон Мённикхузен задолго до прихода Гавриила возвратился со своими спутниками на мызу и сейчас сидел с верными рыцарями за обеденным столом. По обычаю того времени, длинный стол был уставлен всякими яствами и напитками в таком изобилии, что в наше время ими можно было бы досыта накормить втрое больше людей, чем за тем столом умещались. В голодное военное время изобильный стол — явление редкое. Поэтому никого не приходилось уговаривать отведать того или иного блюда.

Кубки и пивные кружки беспрерывно опустошались и наполнялись. Кувшины с вином и пивом двигались вкруговую. И новые блюда ходили по рукам. Совсем не скучно было пирующим под сводами мызной столовой. Оживленный говор не стихал ни на минуту, временами разве что прерывался взрывами хохота. Это юнкер Дельвиг, пользуясь удобным случаем, краснобайствовал: рассказывал в подробностях о неудаче Рисбитера, всячески стараясь выставить этого недотепу перед всеми на посмешище. И цели своей достигал: рыцарям, сидящим за хлебосольным столом, было очень смешно. Юнкер Рисбитер, правда, изо всех сил возражал Дельвигу и пытался представить дело совсем в другом свете, но ясно было, что слушатели в большинстве своем предпочитали верить Дельвигу, а не «герою повествования». Оно и понятно: мало здесь было людей, которые не завидовали бы незаслуженному счастью Рисбитера, становившегося обладателем прекрасной и богатой Агнес фон Мённикхузен; да и недолюбливали его по разным причинам.

Агнес сидела задумчивая, к еде и питью почти не прикасалась и часто поглядывала через окно во двор, откуда доносился шум пирующего мызного лагеря. Ханс Рисбитер, занимавший место рядом с невестой, старался оживленной болтовней отвлечь ее внимание от рассказов и колких насмешек Дельвига, но, не добившись успеха, в конце концов замолчал и с досады напился весьма основательно — хоть и держался на ногах, но соображал он явно хуже обычного.

Когда обед кончился, когда удалился барон и стали расходиться рыцари, юнкер вдруг схватил Агнес за руку и, пошатываясь, почти насильно увел девушку в смежную со столовой комнату.

— Это что за дурачество? — начал он, едва ворочая языком. — По… почему ты сегодня такая… не такая? Не смотришь на меня, не слушаешь моих речей и не отвечаешь мне… Что все это значит? Ра… разве ты меня больше не любишь?

— Я и сама не знаю, — ответила задумчиво Агнес и отвернулась. — Ах, юнкер Ханс, не мучайте, прошу, меня такими вопросами. Подумайте лучше над образом своим… и чаще взглядывайте на себя со стороны.

Рисбитер зло сверлил ее глазами:

— Что это еще за выдумки! Сама не знаешь!.. Ведь ты со мной об… обручена, ты моя невеста! Ты должна меня любить, — он взял ее за плечи и развернул к себе лицом. — Ханс фон Рисбитер не позволит над собой издеваться, слышишь? Ты думаешь, что я такой простак и ничего не понимаю? Я себя в обиду не дам! Взглядывать на себя со стороны? Что за блажь! Мне есть за кем приглядывать…

Последние слова прозвучали почти угрожающе, и Агнес с недоумением подняла на жениха глаза.

— Вы пьяны, юнкер! — сказала она, слегка покраснев и отшатнувшись от Рисбитера. — Отпустите мою руку! Мне больно, наконец…

Но Рисбитер и не думал выпускать ее руку; он вдруг с шумом упал перед девушкой на колени и слезливо заговорил:

— О, я несчастный человек! Все ополчились против меня! Прости меня, милая, дорогая Агнес, если я тебя рассердил, если сделал тебе больно. Но пойми: у меня так много обид накопилось в сердце, что я больше не могу терпеть. Этот чертов Дельвиг совсем потерял совесть: он, как видно, задался целью показать, что я недостоин тебя. Ты же видишь: он отравляет мне жизнь своими насмешками и беззастенчивой клеветой. Он намеренно выставляет меня глупым мальчишкой, трусом, тряпкой — чтобы унизить жениха твоего достойного и тем выставить в наиболее выгодном свете себя. Может, он нашел для тебя лучшего жениха, чем я?.. О, я в этом сильно сомневаюсь. Где такого найти!.. — Рисбитер просительно заглядывал девушке в глаза. — Скажи, дорогая Агнес, неужели ты веришь тому, что он на меня наговаривает?

— До этого дня не верила, — серьезно сказала Агнес.

— До этого дня? — вскинул брови Рисбитер. — А что же такого произошло этим днем?

Агнес не ответила и опять отвернулась.

Юнкер поднялся с колен: