Якоб Бёме - Александр Алексеевич Грицанов

людей, которые меньше всего желают иметь дело с мышлением, и превозносится ими как один из равных им, ибо они не в состоянии отличать форму от содержания, внешнее от внутреннего, особенности писателя от его сущности, не понимают, как применима к нему старая пословица: Тихие воды глубоки (понимаемая в высшем и наиболее благородном смысле). Ибо существенное содержание его духа, к которому он постоянно возвращается, которое он старается доказать и объяснить всеми способами, находящимися в его распоряжении, и которое он выводит на свет сознания из мусорной кучи своих смутных представлений часто самым чистым и возвышенным языком, почти с научной определенностью, — это содержание философского характера.

По существенному содержанию своих мыслей он внутренне связан не только со Спинозой и Декартом, но вообще с философией Нового времени.

Ибо существенное содержание его мыслей составляет воззрение на дух, способ, каким он понимает Бога как живого, действительного, то есть сознательного, духа, составляет его стремление показать происхождение, так сказать, конструкцию сознания и познания духа, притом духа в его бесконечном значении, в значении Бога.

Уже ранние мыслители христианской эпохи представляли Бога как духа, но, с одной стороны, лишь в пустых, формальных и отрицательных определениях бестелесности, нематериальности, простоты и т. п., а с другой — в положительных определениях воли, знания и мышления. Но эти определения были даны только в качестве предикатов и свойств лежащего в основании понятия сущности как субстрата, который был… границей от и до прежних мыслителей; отсюда лишь утверждения, уверения, но никаких живых определений и познаний, так что Бог представлялся, правда, в духовных предикатах, или как духовная сущность, но не как дух; дух, таким образом, брался не в раскрывающих его жизнь, имманентных ему или предметных определениях.

Правда, учение о Троице, как оно высказывалось и определялось некоторыми мыслителями, было также конструкцией Бога как духа, как сознания или конструкцией сознания как Бога; и если отвлечься от туманных выражений, от формы, в которой эта конструкция давалась, то она не имела иного смысла, иного мысленного содержания, как то, что Бог есть сознание. На это указывал уже Лейбниц, говоря: Чтобы сделать эти понятия (именно три лица Божества как различные соотносительные сущности в одной абсолютной) более доступными каким-либо сравнениям, я не нахожу среди творений ничего более пригодного для иллюстрации этого предмета, чем размышление духа, когда один и тот же дух является своим непосредственным объектом и действует на себя самого, думая о себе и о том, что он делает. Ибо это удвоение дает образ или тень двух соотносительных субстанций в одной абсолютной, то есть той, которая понимает, и той, которая понимается. Оба этих существа субстанциональны, оба являются конкретными индивидами и различаются взаимными отношениями; но они представляют одно и то же существо, абсолютную индивидуальную субстанцию…

Конечно, сознание надо понимать не в его привычном обыденном значении, и как сознание — дух и принцип всех вещей. Но в учении о Троице, как оно определялось и развивалось в духе старой формальной метафизики, которая лишь разделяет и разделенное делает самостоятельным, моменты сознания становились самостоятельными как лица, как ипостаси или существительные; и различия, фиксированные как ипостаси, снова растворялись в единстве сущности, соединялись в понятии духовной сущности в указанных формальных определениях или предикатах. И Бог, или духовная сущность, в которой как в их единстве растворялись три различия, бывшие лишь различием лиц, а не сущностей, понимался только как просто положительная или утвердительная, как абсолютно благая и совершенная сущность. Таким образом, поскольку определение положительности имело значение единственно действительного, абсолютного определения Бога, то определение различия от положительности и совершенства, то есть отличия от Бога, которое вообще может пониматься как природа, а в нравственном отношении как принцип зла, имело значение лишь отрицательного, несуществующего. Поэтому положительное в природе и творении как положительное или благое было, правда, божественным, имело в нем свой источник; но отрицательное в природе, то есть именно то, чем она отличается от положительного, совершенного, от Бога, понималось как чисто отрицательное, небожественное, не имело ни положительного источника, ни реальной причины и потому определялось по своему происхождению относительно познания как непознаваемое, непостижимое, ибо определение благого предполагалось как абсолютное, единственно реальное определение.

Таким образом, противоположность Бога или отличие от Него, которое… вообще можно назвать природой, оказывалось вне Бога, а Бог не мог уже определяться как живая, действительная духовность; ибо Он является живым духом лишь тогда, когда и поскольку Он, как понимает Его Яков Бёме, включает в Себя Свое различие от Себя и в этом другом, в этом различии становится для Себя Самого предметом, раскрывается Себе, становится сознанием. Различие от Бога в самом Боге есть единственный источник Его и всякой актуальности и самопроизвольности, родник самодеятельной жизни, из себя самой творящей и черпающей сознание. Для объяснения и подтверждения этого изложения может служить следующее место последователя Я. Бёме Диппеля…: Как всякое настоящее творение имеет в себе духовного деятеля, который располагает и оживляет внешнюю материю, так наш рассудок может заметить известную аналогию в сущности Самого Бога, прежде чем Он создал все вещи. Ибо иначе нельзя было бы понять, как Бог обладает совершенством в Своей собственной сущности или может быть доволен и блажен, если бы в Его сущности не было пассивной основы, в которой определяется и познается активность, так что слишком отвлеченные… метафизики и схоластические мечтатели положили основание атеизму своим нелепым определением сущности Бога, называя Его чистой деятельностью или только деянием; ибо если Бог есть только деяние, то Он не может состоять в Себе Самом… но должен иметь… объекта вне Себя, на которые Он изливает Свою активность.

Дух, самосознание суть лишь объективные определения, предикаты, которые субъект высказывает о Боге и прилагает к Нему, когда различие от Бога полагается вне Бога; они суть имманентные самоопределения, лишь когда Бог, так сказать, Сам Себя конструирует как дух, в Нем Самом происходит вневременное рождение Его как духа. Но лишь когда отрицательное Бога содержится в Нем Самом, — причем оно, однако, именно потому, что содержится в Нем, как покажет далее изложение Бёме, не есть отрицательное по отношению к Нему, — сознание, дух, является не мертвым предикатом, но живым самоопределением Бога. Ибо без различия, без противоположности, без раздвоения, по Бёме, невозможно ни познание, ни сознание: лишь в другом, в своей противоположности, тождественной с его сущностью, нечто уясняется самому себе и осознается. Если же природа полагается не в Самом Боге как единая с Ним, как такая, в которой Он находится одновременно в Себе и для