Атрак - дополнение - 1ex0

здесь стало достаточно темно. Если бы кто видел нас со стороны, то не поверил бы глазам, ведь такое невозможно – два существа с отличающимися сущностями творят одно дело. Она протянула свою руку к земле, и на том месте, куда указывали её пальцы нарисовалась огненная пентаграмма. И, глядя на то, как полыхает символ саткаров, Зарагона заговорила, и её голос перестал быть задорным, но сделался очень серьёзным:

- Во времена, когда Йор был с нами, мне была дана власть над могущественными саткарами. Они были моими слугами, грозными, безмолвными и достаточно сильными. Прям как ваурды Дракалеса. Столько времени прошло, и теперь от них не осталось ничего. Так пусть же один из них послужит на благо мира войны, - она взглянула на Сердце Абстаила, которое сжимали мои костлявые пальцы, - Водрузи артефакт над символом огня.

Используя свою безграничную магическую мощь, я подвесил артефакт над местом призыва зеража и удерживал его там столько, сколько это потребуется для вселения в него души слуги Зарагоны. Огненная воительница начала творить свою магию. Я ощущал, как саткарские силы начали исходить из неё. Они улетучивались из её тела и покидали этот мир, чтобы отыскать и призвать зераж того самого саткара, который служил ей во времена войн великих. Воцарилось безмолвие. Пепельная туча продолжала застилать небеса. Два страшных существа стояли друг напротив друга. И полнейшее безветрие добавляло к этой мрачной картине ещё больше жути. Мы пробыли в этом мире какое-то время, так что полдень начал превращаться в вечер. И в это самое время символ саткара явил нам ответ – сверху прямиком в пентаграмму врезался могущественный зераж. Сейчас пятиконечная звезда стала для него ловушкой. Огненный дух метался внутри небольшой площади. Невоплощённый саткар по законам их огненной природы стремился обратно в Хор, когда как сила Зарагона удерживала его на месте. Пока эти две противоборствующие силы держали дух, я сумел разглядеть его. Но разглядеть на так, как если бы на зеража смотрело обычное существо физическим взором, но на него сейчас было устремлено всё моё внимание. И я видел, что раньше это существо было огромного роста. Его туловище было покрыто огромной чёрной чешуёй, словно пластинчатая броня. Позади вился длиннющий хвост, который так же был покрыт этой бронёй. Из его спины, локтей, пяток, затылка и также кончика хвоста торчали многочисленные шипы. Лик его ужасен, а прыть его подобна звериной. Такими существами раньше повелевала Зарагона. Однако теперь, когда Йор проклял их и отнял у всех саткаров-владык совершенство, её сущность умалилась, и эти существа навряд ли подчинятся ей, как раньше. Сейчас, пока служитель воинственной проклятой не воплощён, он ничего не осознавал. Он не был существом.

Потратив ещё немного времени для того, чтобы усмирить эту непокорную сущность, саткарка начала процесс слияния с артефактом. Душа стала просачиваться внутрь огромного рубина, однако делала это с большой неохотой, так что Зарагоне приходилось напрягать все свои саткарские силы, чтобы поддерживать этот процесс. И то даже так всё происходило слишком долго. Того и гляди, Зарагона потеряет свою сосредоточенность, и процесс прервётся. И тогда к этому делу решил подключиться я. В рядах бессмертных пока что ещё не было саткаралов, а потому мы не могли использовать саткарскую силу. Но так как сущность саткаров тесно переплетена с сущностью огня, то я воспользовался именно знаниями из этой стихии, чтобы поддержать Зарагону. Так как она была сильно сосредоточена, то не заметила, как я собирался присоединиться к ней, а потому, когда я аккуратно вложил свой огонь в её, она сначала напугалась оттого, что кто-то посторонний вмешивается в её ритуал. Но, увидев, что это был я, успокоилась. Однако тут же её вновь объял страх, потому что следом за этим осознанием пришло другое – что я не один, а нас великое множество, миллиарды. Ведь для того, чтобы поддержать этот ритуал, я разделил с ней мою сущность, так что она увидела, что разорад – это не один бессмертный. Это все мы, всё наше полчище, над нами – Зорага, а за нашими спинами на неё глядел бог Пустоты. Её объял сильный ступор. И в таком состоянии она пробыла весь ритуал, а после уже не могла смотреть на нас с Ренгалом былым взором.

После того, как Дракалес надел заряженное сущностью саткара Сердце Абстаила, стало понятно, что вместе со знаниями этот артефакт нёс с собой ещё и силу, силу, чтобы творить магию огня. И после этого мир войны был опалён ещё пламенем, извлекаемым духом Дракалеса из этого артефакта. Этому измерению никакого вреда не было, ведь он и так, по сути, состоял из огня. Но тогда бог войны изрядно потренировался в этом магическом ремесле. А я внимательно наблюдал, как действует это самое сердце огня.

И хоть ему очень сильно хотелось понять, насколько могущественна штуковина, что висит у него на шее, всё же он не позволял, чтобы огонь имел над ним власть. Он понимал, какая могущественная сила у него в руках. А он был завоевателем, но никак не разорителем. А потому огонь находился в его власти и был использован только лишь для запугивания или демонстрации своего величия.

Жертва отца

Невысокая, хрупкого телосложения, кожа бледная, волосы прямые, чёрные и длинные, уходя ниже плеч, лицо печальное. На ней были чёрные бархатные штаны, чёрный корсет, а в руках она держала весьма необычное копьё. Древко из чёрного дерева, а наконечник был выкован изо льда.

Тераника приняла приглашение Дракалеса и вошла в Атрак. Он не стал подвергать её тело и душу страданиями и терзаниям, чтобы превратить в ваурда, ведь ещё сущность позволяла ей находиться в мире войны. Но и в простую обитательницу он также не обратил её, как нас с Ренгалом или Зарагону. Эта мрачная дева с зелёной радужкой глаз была принята в качестве Предвестницы поражения. Дракалес разделил с ней не только сущность войны, но также и свою собственную сущность, сущность бога. Он не мог уподобиться Датаролу, потому что его отец был великим, был божеством, который был намного больше и выше всякого своего творения. А потому Дракалес мог вместить в себя только лишь одну из сторон великого: либо победу, либо поражение. И он, конечно же, выбрал победу. Словно предрассветная заря, которая предвещает пробуждение и триумф, он идёт, побеждая. Она же, словно наступление ночи, грядёт, чтобы нести