Французы на Северном полюсе - Луи Буссенар

— Извините, доктор! — Обычно самоуверенный кочегар немного смутился. — Не ожидал, что вы расслышите мои слова.

— Ничего плохого ты не сказал, мой мальчик! Гляди! Еще один айсберг по левому борту! Уж не началось ли таяние льдов? Нет, еще рано!

— Прошу прощения, доктор, разрешите спросить… — нерешительно обратился к Желену Артур Форен.

— Да, мой мальчик?

— В стране льдов и в самом деле красиво?

— Изумительно! Ослепительно! Прекрасно! Ты там увидишь холмы, горы и пропасти, арки, шпили, колокольни, причудливые ледяные фигуры, ни с чем не сравнимые сияния! Невозможно описать всех красот этой страны!

— Еще прошу прощения, господин доктор! Скоро ли мы их увидим?

— Скоро, мой друг, через двадцать четыре часа «Галлия» подойдет к мысу Фарвель, ниже шестидесятого градуса северной широты.

— Как странно, — продолжал парижанин, ободренный благожелательным тоном доктора, — я-то думал, что лед везде гладкий, ровный, как у нас на пруду.

Желен спустился вниз, подошел к кочегару и рассмеялся так громко, что стоявшие на своих постах матросы невольно обернулись.

Летящее Перо понял, что сказал глупость, и покраснел.

— Милый мой, — продолжал доктор, так и покатываясь со смеху, — с такими представлениями о полюсе сидеть бы дома и торговать жареными каштанами!.. Разве тебе неизвестно, что бывают ледники шириной в сто километров и высотой в сто, сто пятьдесят метров над поверхностью воды?! Я говорю «над поверхностью воды», потому что их подводная часть соответственно равна пятистам и шестистам метрам!

— Чудеса! — воскликнул пораженный моряк.

— От них-то и отделяются плавающие льдины, которые мы только что видели. Под воздействием слабого солнечного тепла Гренландии и в особенности от непрерывного напора вод океана от ледников отделяются осколки и плавают, пока не растают. Сами в этом убедитесь, когда зайдем за Полярный круг.

— Господин доктор, осмелюсь вас спросить…

— Спрашивай, пожалуйста!

— Мы здесь все как одна семья, вы, должно быть, это уже поняли…

— Ну конечно, продолжай!

— Так вот, с того самого дня, как мы покинули Францию, только и разговоров что о полюсе!.. Но никто из нас, должен признаться, даже китобои, не могут объяснить, что такое полюс!.. Я тоже, хоть и не глупее других.

— Это очень просто. Слово «полюс» греческого происхождения и означает «вращать». Это точка пересечения воображаемой оси вращения Земли с земной поверхностью. За двадцать четыре часа земной шар оборачивается вокруг своей оси один раз.

— Так вот оно что! А я-то думал, это такое место на Севере, где лютый холод и куда никто не может дойти.

— Возьмем, к примеру, какой-нибудь шар, скажем, деревянный или, нет, лучше апельсин, проткнем его насквозь вертелом и будем поворачивать. Полюс — это точка, из которой ось выходит наружу.

— Но ведь этих точек две!

— Правильно! Полюс Северный и полюс Южный. Понятно?

— Как будто да, господин доктор… Но есть еще этот чертов Полярный круг, о котором так беспокоится мой товарищ Констан Гиньяр, потому что очень любит стофранковые монеты!

— А! Из-за надбавки одной десятой месячного жалованья после пересечения «Галлией» Полярного круга! Так вот. Полярных кругов существует два. Это параллели к экватору, которые проходят на широте шестидесяти шести градусов тридцати трех минут от Северного и от Южного полюсов. Соответственно говорят о Северном полярном круге, как в нашем случае, и о Южном полярном круге.

— Значит, мы пересечем круг, когда будем приблизительно на шестьдесят шестом градусе широты от Северного полюса?

— А что такое экватор?

— Это линия, на которой купают. Меня купали, когда я плавал в Рио!

— Где же она, эта линия? Из чего сделана?

— Балаболка ты бестолковая! Это, как бы сказать… вроде того… Господин доктор, как бы ему объяснить?

— Линия эта тоже воображаемая, вокруг Земли; плоскость, образуемая линией экватора, перпендикулярна земной оси.

— Кажется, я наконец понял! Если разрезать апельсин пополам на равном расстоянии от обоих полюсов, то получатся две одинаковые части — два полушария Земли. Плоскость разреза составит прямой угол с осью.

— Отлично, котелок у тебя варит неплохо! Так вот, полюс находится на девяностом градусе от экватора, до него-то мы и должны дойти.

— И мы дойдем, не будь я Форен, по прозванию Летящее Перо!

Матросы один за другим подходили к доктору и внимательно слушали его объяснения, стараясь хоть что-нибудь понять. Одним это удавалось, другие надеялись потом расспросить поподробней парижанина.

В отличие от остальных Констан Гиньяр, расчетливый нормандец, не рассыпался в благодарностях доктору и что-то недовольно ворчал.

Констану Гиньяру были не по душе все эти воображаемые линии и точки. Где и как их найти? Он понимал, что океан — не земля, и там нельзя прорыть пограничные канавы и поставить заборы, но можно обозначить линии раздела буйками!

Льдин между тем становилось все больше, и капитан приказал замедлить ход, чтобы не напороться на одну из них, а на ночное дежурство поставил вахтенного, чтобы тот освещал прожектором путь.

По расчетам доктора, через сутки судно должно было приблизиться к мысу Фарвель и бросить якорь у берегов датских владений в Гренландии у Юлианехоба, первой стоянки на пути к полюсу.

С виду громоздкая, «Галлия» шла легко и даже без включения парового двигателя, на одних только парусах, делала восемь узлов[22]. Дул, правда, все время попутный ветер — юго-восточный бриз, позволявший идти, не лавируя парусами.

Пройдя таким образом пять тысяч двести километров и значительно сэкономив горючее, капитан приказал убрать паруса, зажечь топки и идти на моторе, это помогало делать повороты при встрече с морскими течениями и плавающими льдами.

Морское течение, ответвление которого огибает мыс Фарвель и через Девисов пролив направляется в Баффинов залив[23] и далее на север, могло пронести шхуну мимо фьорда[24], где на берегу находится Иоханнесхоб, предполагаемая стоянка. Ледоход только начался, и полоска свободной воды по пути к фьорду была едва заметна.

Все шло благополучно. Лучшего капитан д’Амбрие не мог бы желать. Проведя за сверхкороткий срок подготовку экспедиции, он предполагал опередить соперника и, кажется, не ошибся в расчетах.

О немце не было никаких известий. Как ни старался д’Амбрие, узнать что-либо о Прегеле не удалось, хотя еще до выхода в море француз ежедневно просматривал все бюллетени с сообщениями о судах, выходящих из портов Европы, где были указаны места их назначения и имена капитанов.