Французы на Северном полюсе - Луи Буссенар

— Но ты ведь не эскимос, а они понимают только эскимосский язык!

— Клянусь, и двух недель не пройдет, как я выдрессирую их!

— Ладно, поступай как знаешь! Будешь теперь называться собачьим капитаном.

— Очень вам признателен, вот увидите, это будут самые ухоженные животные на свете!

Через два дня вся команда получила по паре гренландских сапог, в трюм погрузили достаточно корма для собак, и «Галлия» отправилась в плавание.

Провожал ее из фьорда в открытое море все тот же лоцман-эскимос Игалико.

Десять дней, до 23 мая, шхуна простояла у Юлианехоба.

Напрасно уговаривал Игалико капитана продлить стоянку, убеждая в том, что потепление наступило слишком рано, может снова похолодать и тогда судну будет тяжело бороться со льдами. Китобои же появятся в этих краях не раньше конца мая, так что капитан все равно их опередит, если даже задержится с отплытием на неделю.

Но д’Амбрие стоял на своем. Он хотел во что бы то ни стало прийти первым к паковым льдам[35], даже если придется израсходовать большой запас горючего.

Возможно, он рассчитывал со временем запастись бурым углем, два месторождения которого лежали на пути «Галлии». Одно — открытое судном «Дисковери», другое — соотечественником доктором Пави, неудачливым компаньоном американского лейтенанта Грили.

Не прошло и суток, как предсказание лоцмана сбылось: сильно похолодало. Все чаще встречались айсберги, затрудняя движение судна.

Для матросов, тех, что не ходили на китобойных судах, это был совершенно неведомый мир.

Везде льды! Впереди, позади, с обеих сторон. Царство ледяного хаоса! Хаос льда! Неописуемая, постоянно меняющаяся картина, огромные ледяные массы, расплывчатые, почти бесцветные, словно бесплотные, медленно движутся под напором морских течений, и между ними — «Галлия». Ее нахождение здесь казалось дерзким вызовом благоразумию!.. Льдины медленно подплывали к кораблю с грохотом, подобным грому, ударялись о борта и рассыпались на куски. Каждую минуту они грозили раздавить это маленькое судно, бросившее вызов стихии.

«Галлия» почти все время плыла в тумане, лишь изредка разгоняемом порывами южного ветра. И тогда льдины, освещенные солнцем, сверкали и переливались всеми цветами радуги. Но это длилось всего несколько минут, а потом все снова окутывал густой туман, и оставалось только сожалеть об исчезнувшем великолепии.

Нечего и говорить, что на корабле внимательно наблюдали за льдинами, отталкивали их шестами, но все равно судно нет-нет да и наталкивалось на айсберг, почти неразличимый в тумане.

Не получив повреждений, «Галлия» шла дальше, только хронометры реагировали на удары; все предметы были крепко принайтованы[36]. Со временем это позволило «Галлии» действовать как ледоколу.

Капитан, убедившись в прочности судна, неизменно сохранял спокойствие духа и стремился лишь к тому, чтобы скорее продвигаться вперед.

Ободренные его спокойствием, матросы тоже стойко держались. Казалось, опасность им прибавляла веселости.

— Вот здорово! — воскликнул парижанин, поднявшись на палубу. — Что за мастера делают этот лед! Им надо выдать патент! Честное слово!

Тут как раз выглянуло солнце, и стало видно, что к кораблю приближается множество льдин.

— Хватай шест, болтун, и отталкивай эту ледяную гору! Того и гляди, на реи[37] нам свалится! Дер-ржись, черт подери! — Матрос особенно звучно произносил букву «р», что свойственно баскам.

Это был Мишель Элембери, назначенный «проводником через льды» после отбытия из Юлианехоба, по-английски «айсмастер».

Молчаливый, но очень смышленый, баск не имел пока случая проявить свои способности, но капитан заметил, что Мишель отлично ориентируется в навигации среди льдов.

Элембери долго плавал на китобойных судах и хорошо знал полярные моря, по крайней мере, до пролива Смита и залива Мелвилл[38], где дважды зимовал.

Познания моряка в технике навигации были настолько высоки, что однажды ему даже пришлось исполнять обязанности второго помощника капитана на китобойном судне.

— Ледяная гора… Ты мне напомнил о родном Париже, где любители спиртного сидят сейчас в кабачках и распивают охлажденное вино… А здесь… О-ля-ля! Есть где его заморозить! Можно подумать, что мы в центральном морозильнике Земли. А, Мишель?

— И что дальше?

— Вот заработаем в экспедиции хорошие деньги, сложимся, купим корабль и будем возить отсюда лед на экватор, где жарко, торговать им.

— Неплохая идея!

— Не мне первому она пришла в голову!

— Да!.. В Америке, в Гудзоновом проливе… пилят лед, как плиты для мостовой… пилами… упаковывают в войлок и древесные опилки и везут на Антильские острова… в Мексику… в Луизиану… в Гвинею…

— Такой лед, должно быть, дорого стоит!

— Четыре су полкило!

— Ну и хитрые эти американцы!.. Мишель!

— Что еще скажешь?

— Ты все знаешь про лед, объясни мне, пожалуйста…

— Не время сейчас… Глядеть надо в оба!

— Но зачем же закрывать рот и затыкать уши? Можно разговаривать и дело делать!

— Посмотри, стало светлее. Передохнем в свободной протоке.

— Вижу… там… по левому борту… идет «флоу»!

— Как ты сказал?

— «Флоу». Это ледяное поле — замерзшая морская вода. Придется ее обойти, двигаться по ней невозможно.

— А вон там, по правому борту — ледяные холмы… дюны… скалы… до самого горизонта. Кажется, они смыкаются с тем, что ты назвал «флоу».

— Это пак — нагромождения пришедших с севера, смешанных течениями и бурями льдин, спаянных между собой. Под воздействием солнца они размерзнутся и поплывут в океане.

— Громы небесные! Сколько их! А мороз все крепчает. Нос щиплет.

— Двадцать градусов ниже нуля.

— Этак вся вода замерзнет, как тогда плыть кораблю?

— Течение не даст воде замерзнуть.

— А что дальше?

— Мы встретимся с океанским паковым льдом, с огромным айсбергом, преграждающим путь в свободные арктические воды.

— Как же мы через него пройдем?

— К тому времени начнется таяние льдов.

Пользуясь случаем, когда обычно молчаливый Мишель Элембери разговорился, кочегар старался получить у друга как можно больше сведений и найти в родном языке слова, адекватные тем, которые баск употреблял в своей речи.

Оказалось, англичане побывали в этих местах раньше французов и назвали все по-английски. Парижанин внимательно слушал товарища, коря себя за невежество.

Мишель объяснил Артуру, что такое паковый лед и почему его так боятся китобои. Дело в том, что этот лед преграждает путь в проливы Смит, Джонс и Ланкастер даже в пору арктического лета. Приходится его обходить по восточному краю, чтобы проникнуть в свободные воды полярных морей. Паковые льды почти всегда смерзаются с береговыми, загораживая залив Мелвилл. Если же проход остается открытым, это считается большим везением.