Ленты поездов - Александра Антоновна Котенкова

А потом, когда собственными ногами прошлась по незнакомым улочкам, когда полными лёгкими вдохнула его воздух, когда услышала его ритм, когда прикоснулась к его рельефам, я не смогла его полюбить беспрекословно. Он не был таким, как в моих мечтах. И на самом деле никогда даже не был похож на картинки из моей головы… Но каждую ночь, засыпая, я отчаянно думала о том, что утром дам ему новый шанс, который он не упустит по своей глупости. Но он никогда и не хотел воспользоваться им, а глупой на самом деле была я…

Эта история повторилась, только главным героем в ней был Егор: я знакомилась с ним каждую встречу, узнавала, хотела научиться читать, как книгу, или разбираться в нём, не прибегая к помощи карт и навигатора, и так же, как и Питеру, я из раза в раз давала ему шанс. Но это было так глупо… Глупо, что я держалась за возможность, думая, что изучила не всего его, что упускаю из виду что-то очаровательное, что я смогу пройти по тропинкам его души и найти в ней ту красоту, которую заворожила бы меня. Но не нужно было искать то, чего на самом деле никогда не было, и уж тем более не нужно было выдумывать красоту и прикрывать ею его безобразие. Нужно было давно отпустить любые возможности, а вместе с ними – всего Егора.

И несмотря на то, что подобное желание, которое нервно стучалось ко мне в сердце и которому я не открывала, возникало во мне тысячи раз, я оставалась. Оставалась, не понимая, что любовь Егора как волны в Финском заливе: она вроде бы есть, но до меня никогда не доплывает. Просто потому, что я нахожусь не в том месте: мне нужно было находиться не с ним, чтобы его любовь волнами ласкала мои ноги… Я не понимала этого и продолжала жить с его отношением ко мне. И плюс ко всему: начала жить с ним, жить в одной квартире. Прошло около полугода, как мы могли именовать себя парой, и я со счастливой улыбкой появилась перед дверью его квартиры с чемоданом и сумкой, перекинутой через плечо. Моё сердце бешено стучало и, наверное, не могло поверить в то, что я добровольно совершаю такую глупость. Я слушала его стук, но не слышала в нём предупреждений. Я чувствовала лишь предвкушение, дурманящее моё сознание… И потому вновь упала в объятия Егора.

Только-только я воодушевлённо переступила порог его квартиры, как мне сразу же захотелось покинуть её: табачный дым был повсюду. В темноте я прошла к комнате, в которой сразу же исчез Егор, как только обнял меня, и ничего не увидела, кроме мерцающей сигареты и всё того же дыма, выходящего из его рта в открытое нараспашку окно. Мне стало дурно от этого мерзкого, тошнотворного запаха, и я вмиг убежала в соседнюю комнату, как оказалось, в кухню, где смогла порывисто откашляться. Я знала, что это первое впечатление в квартире Егора может быть ошибочным, но совершенно не знала, что через время оно всё-таки окажется правдивым…

Помню, как однажды утром я открыла глаза и почувствовала себя счастливой от того, что влюблена… Влюблена в теплоту этой комнаты. Влюблена в аромат парфюма, стелющийся по полу. Влюблена в погоду за окном. И влюблена в идеальный образ Егора, который, как программу, написал в моей голове он сам своим нежным, заботливым отношением при первой встрече, при нашем знакомстве. То июльское утро было для меня необыкновенным… Жаль, что истинное счастье не длится долго. А наше никогда не было настоящими, потому закончилось ещё быстрее…

Тогда даже холодный сильный ветер мог разрушить всё очарование, но это не единственное, что сломало меня в вечер того июльского дня, когда мы вместе с Егором посетили день рождения его друга.

Мы медленно, не торопясь, заходили в клуб, чтобы продлить ощущения нашего красивого и, как оказалось, эффектного появления: дресс-код вечеринки – чёрный, а мы с Егором – единственные, кто пришёл в белом. Мы шли, держась за руки, внутрь клуба, словно по красной ковровой дорожке, усыпанной удивлёнными и очарованными взглядами людей. Биты музыки, клубы́ дыма, пристальные взгляды – это всё, что я не смогла бы вынести, если бы не рука Егора, держащая мою: она придавала мне уверенности и сил, чтобы поверить в то, что с ним я никогда не упаду, что благодаря ему я буду сильной. Какая же я наивная. И глупая…

Через пять минут, как наше появление оставило огромный след в праздновании дня рождения, к нам подошёл неизвестный мне молодой человек: мы с Егором танцевали на периферии зала, как вдруг на его плечо упала мужская рука. В темноте клуба я совсем не смогла разглядеть этого человека, а потому даже почти и не запомнила его. Единственное, что отчётливо сохранилось в моей памяти – это его неуклюжая, грубая в движениях рука, к тому же, ещё и неприятно холодная…

– Я Слава, – парень придвинулся ко мне, протянул руку в знак приветствия, в которую я мгновенно вложила свою, и, перекрикивая музыку, назвал своё имя. Я, расплываясь в улыбке от нового знакомства, уже начала набирать в лёгкие воздух, чтобы сказать своё в ответ, как вдруг…

– А это Ника, моя знакомая, – проговорил Егор, улыбнувшись, и мгновенно повернулся на меня, ещё ничего не понимающую.

Мы смотрели друг на друга несколько секунд, но казалось, что прошло не меньше пяти минут. Мы стояли и молча понимали, что застряли словно на разных сторонах разведённого питерского моста. Я смотрела на Егора, освещённого синими бликами диско-шара, а он смотрел на меня, освещённую лишь его взглядом, – и между нами наконец рассыпалось недопонимание, как когда-то между мной и Питером. В тот момент я поняла (в отличие от него: он это знал всегда), что для нас больше никогда не сведут этот мост, что он вот так и останется разведённым, как и мы с Егором по двум сторонам от него. И сразу стало понятно, что этот день – начало нашего конца.

Моё сердце замолкает… Оно проваливается в огромную бездну, в которой только пугающая тишина и единственные слова: «Это моя знакомая». Я больше ничего не могу слушать… Весь клуб вокруг меня плывёт: новый знакомый и Егор, танцующие в глубине люди, софитные блики. Даже музыка растворяется в моём сознании. И я окончательно теряюсь в этом разочаровании… И мне хочется просто-напросто сбежать от него.

– Приятно было познакомиться. Надеюсь, ещё поболтаем, –