Часы - Эдуард Дипнер

— двадцать дней. Ни проекта, ни чертежей, вообще непонятно, как лепить эту штуковину на стеклянный фасад. Я знаю, ты отчаянный мужик, но здесь ты точно сорвешься, обгадишь себя и Илью Дмитриевича. Поверь мне, я монтировал этот фасад и знаю, что это просто невозможно в такие сроки.

Конечно, он был прав. Нормальным, таким, как Оголь, людям это не под силу. Я думаю, никто, включая Гаазе, не верил в то, что все это можно исполнить в столь короткие сроки. И что найдется ненормальный, кто решится на это безнадежное дело. Но команда сверху была дана, и система сработала на исполнение команды. Ну, не получится в установленный срок — поругают, дадут новый срок, эка беда! Нельзя же перечить высокому начальнику. Так была построена советская система строительства, такой она остается до сих пор.

Всякий строительный проект, если его пустить по накатанной колее, проходит следующие стадии: составление задания на проектирование — согласование и утверждение задания — разработка проекта в одном из проектных институтов — согласование проекта в многочисленных инстанциях — утверждение проекта — составление сметы на строительные работы и, конечно, ее согласование — разработка рабочих чертежей. Все это занимает как минимум четыре месяца. Затем следует разработка проекта производства работ и его согласование в многочисленных инспекциях. Растет и пухнет папка документов с многочисленными подписями и печатями. Дальше идет размещение изготовления на одном из заводов — составление и согласование договора — еще три-четыре месяца — наконец начинаются монтажные работы — составляются и согласовываются графики производства работ — и совещания — инспекции — проверки — и снова совещания. В работу вовлечена масса людей, и никто не рискует и не несет ответственности, все обложено бумагами и согласованиями. Оголь очень хорошо знал все эти строительные процедуры, и его оценка сроков — год — была весьма оптимистичной.

Только я был ненормальным романтиком и думал по-другому. Я был очарован Машиным проектом, и вся идея — часы как символ Миллениума — захватила меня.

— Все свободны, — коротко сказала Гаазе, — Дипнеру и Маше остаться. Серегин, ты тоже свободен.

Маша была хорошим компьютерным дизайнером, совершенно не разбиралась в конструкциях, и с ней было легко работать. Мы немного пошептались, и я изложил Гаазе условия: договор должен быть подписан в течение двух дней, подрядчик — «Стройсталь», субподрядчик — «Эдлайн», аванс — 70 %, перечислить в течение двух дней.

— И еще, Ирина Константиновна, — сказал я, — мои условия: времени в обрез, и поэтому оградите меня от вся- ких комиссий, согласований и совещаний и особенно от помощи Серегина.

В своем кабинете Илья Дмитриевич выслушал меня, походил взад-вперед, улыбнулся:

— Я знаю об этом проекте. Вы правильно поступили. Я позвоню Ирине Константиновне, она редкая стерва, но придется с ней работать, выбивать деньги.

5

Вряд ли когда-нибудь в моей жизни было более напряженное время — эти три недели. На мне замыкалось все — расчеты, разработка чертежей, работа изготовителей, декораторов, светотехников, монтаж системы подогрева, элек-тронной системы управления, разработка проекта монтажа, просчет всех затрат и стоимостей, составление договора. Нужно было предусмотреть каждую мелочь, всё расписать по дням и даже часам. И везде проблемы, что-то не учтено, разработанный график понемногу сползает, срывается.

Сама задача была очень сложной. Несущая конструкция часов должна быть малозаметной, но прочной и жесткой. На высоте свыше ста метров ветровые нагрузки увеличиваются вдвое, ветер там не задерживается городской застройкой и гуляет вольно, но конструкция должна быть предельно легкой, ведь она будет висеть на хрупком стеклянном фасаде. Она должна противостоять ветрам, дождям, снегопадам и морозам, не должна покрываться изморозью и обледенением. Ей не позволено дрожать и вибрировать. Громадина диаметром шесть метров должна быть изготовлена с точностью до долей миллиметра и на сумасшедшей высоте совпасть с заранее выполненным креплением. В конструкции должны быть предусмотрены отверстия для проводки проводов и подогревающего кабеля, для крепления всех элементов электронных часов. У меня нет права на ошибку! Решаю, что основным элементом часов будет тор — бублик из нержавеющей трубы диаметром 114 миллиметров. Эту трубу нужно точненько свальцевать и сварить. Такая работа под силу авиастроителям — Воронеж или Ульяновск, но у меня нет времени на поездки и перевозки. Кто же в Москве сможет изготовить такую конструкцию? Отзывается завод «Энергия», что в Королеве. Да, там, где делают ракеты. В то время, в конце девяностых, там не делали ракет. Вся космическая программа была свернута, и огромные пролеты цехов знаменитого завода пугали пустотой и мертвой тишиной, но остались люди — рабочие и инженеры, умеющие делать уникальные вещи, и им было позволено брать заказы со стороны, чтобы выжить, свести концы с концами.

Это был инструментально-механический цех, отличные ребята-инженеры Епишин и Макаров и, конечно, рабочая бригада. Им всем надоело вынужденное безделье, и мы с ними обсуждаем мои торопливые чертежи и эскизы.

— И это будет висеть на самой верхотуре башни, у всей Москвы на виду? — спрашивает меня бригадир Петр Никитич. — Это здорово! Не волнуйтесь, сделаем все в лучшем виде.

Я подробно объясняю мои требования, какие размеры необходимо выполнить особенно точно, и на моих глазах за неделю рождается многоглазое чудо, сверкающее серебристым пламенем. Это королёвские ребята по своей инициативе сделали электрополировку.

Самое тяжкое для меня начинается ночью. Закрываю глаза, и перед мысленным взором проносится, прокручивается весь суматошный день: не перечислили деньги за нагревательный кабель, нигде нет троса диаметром 11,5 миллиметра, придется брать трос диаметром 13 миллиметров; заказана машина для доставки конструкции из Королева в центр Москвы, но «бублик» не вписывается ни в какие габариты, для провозки нужно получить специальное разрешение, ГАИ должна на два часа остановить всякое движение по маршруту, а сделать это можно только ночью; на площадке необходимо соорудить тщательно выверенную деревянную постель; там должен дежурить автокран, нужно предусмотреть специальные мягкие стропы для разгрузки, чтобы не повредить, не поцарапать поверхность; нужно научить стропальщиков, как цеплять. Ой, забыл проверить болты для крепления. Тяжесть ответственности придавливает, гнетет. Так, спокойно. Нужно отбросить скверные мысли и хорошо отоспаться, завтра — опять туго закрученный день. Еще есть небольшой запас времени, и все еще можно поправить. Получилась хорошая и по-настоящему красивая конструкция, уложился в массу 450 килограммов, по моим кондукторам и по моей разметке на высоте 96,2 метра на фасаде просверлены отверстия для крепления часов. В четыре часа утра просыпаюсь в холодном поту: приснилось, что ошибся с размерами отверстий. Прокручиваю в уме. Нет, все правильно, но жесткость чашек для часов нужно проверить еще раз. Хватит