Часы - Эдуард Дипнер

в мошенничестве Пацолли в благородном негодовании разорвал контракт с московской мэрией и скрылся с глаз, унося полученные деньги, не заплатив никому. Вместе с ним исчез Ветрано, оставив неостекленным половину атриума, бросив на произвол судьбы беднягу Луиджи. Итальянец Луиджи заведовал складом стеклопакетов, прибывавших из Швейцарии, не знал ни слова по-русски и говорил на ужасающем южном диалекте итальянского. Я, знавший язык Данте в объеме школьного учебника, объяснялся с Луиджи в основном всемирным языком жестов. Также помогая себе жестами, с добавлением изысканных итальянских ругательств, Луиджи объявил мне, что остающиеся на складе три десятка стеклопакетов он выдаст только с оплатой ему, Луиджи, наличными по полной стоимости.

— No! — ответил я ему на рафинированном итальянском.

— Che nessuno lo prendo! (в смысле, пусть никому не достанутся), — заорал Луиджи, добавив что-то из своего языкового арсенала.

Я смутно вспомнил, что когда-то слышал эту фразу на театральной сцене, не помню, кто это произнес — то ли шекспировский Отелло, то ли Карандышев Островского. Но то, что произошло потом, было похоже на театральный фарс:

Луиджи схватил лом и начал крушить в осколки все, что было на складе. А настоящей трагедией стало мое положение: я подрядчик, атриум остеклен только наполовину, и у меня — ни стеклопакетов, ни чертежей, ни каких-либо понятий, где и как эти стеклопакеты делаются, ни представления, где находится это загадочное Тичино и как туда попасть.

Реакция Серегина на происшедшее была классической в том же стиле:

— Знать ничего не хочу. У Вас есть контракт? Вот и исполняйте.

И тут я вспомнил о Мирославе Новаке. Он же давал мне свой номер телефона и приглашал приехать в гости! Я хронически неаккуратен в своих записях, записываю все на случайных клочках бумаги, за что меня нещадно ругает моя жена. Но это был особый случай, записка с телефоном Мирослава счастливым образом нашлась в куче моих бумаг, я позвонил, объяснил ситуацию, и Мирослав, добрейшей души человек, ответил: «Приезжайте, помогу». С этим мы с Кравцовым и пришли к Писареву. Илья Дмитриевич только хмыкнул:

— Вы и в самом деле думали, что кто-нибудь в этой сраной конторе вам поможет? И не надейтесь. А Серегина я знаю как облупленного. Скользкий и подлый человек. Но мы пробьемся. То, что у вас есть контакт с вашим, как его? С Новаком? — это отлично. А как добыть визу в Швейцарию? Есть надежный путь. Покупайте тревел-тур по Швейцарии, кстати, отдохнете, посмотрите эту удивительную страну и сделаете дело.

Оставшиеся три дня я лазил по атриуму, обмерял, сопоставлял с уже выполненным остеклением и составил все — чертежи, спецификации, количество недостающих стекло- пакетов.

В Цюрих мы летели втроем — Валентин Кравцов с женой и я. Это была удивительная, незабываемая поездка. Традиционно известный образ Швейцарии — это снежные пики и горнолыжные трассы, но есть и другая Швейцария — равнинная. Буколическая страна, сошедшая с праздничных открыток, тщательно постриженная и отмытая, спокойная, неторопливая, с коровками, пасущимися на изумрудных лугах, со старинными живописными замками и озерами, в которых отражаются сахарные пики Альп.

Дорогие мои читатели. Я догадываюсь, что вы проводите свой ежегодный отпуск в Хургаде или Анталье, загорая до черноты на пляжах под палящим солнцем, отмокая в море и запивая все это великолепие пивом. Рискните один раз в жизни — купите тревел-тур по Швейцарии. Вы окунетесь в удивительный мир. Сверкающий красавец- автобус повезет вас по дорогам этой сказочной страны, где на изумрудных лугах у подножья заснеженных гор пасутся трогательные швейцарские коровки. Только из их молока можно сделать знаменитый швейцарский сыр, который вошел в пословицы из-за своих сплошных дырок. Вы побродите по улочкам сказочного городка Stein-an-Rhein, где фасад каждого дома — картинная галерея, и насладитесь зрелищем Rheinfall — каскада водопадов, где Рейн клокочет белой пеной, разбиваясь о скалы. Вы побываете под мрачными сводами Шильонского замка, вырастающего из вод Женевского озера, и насладитесь видом женевского фонтана, мощной струей бьющего в небеса. Ваши глаза будут разбегаться при виде калейдоскопа настоящих швейцарских часов, продающихся здесь на каждом углу. Вы познаете вкус настоящего фондю и услышите переливы йодль-пения. Вы поймете, почему русские люди от Карамзина и Достоевского до Ленина так трогательно любили Швейцарию. Кстати, в советские времена нам говорили, что Основатель именно здесь, в Швейцарии, разработал теорию и тактику Революции, но я очень в этом сомневаюсь. Воздух Швейцарии дышит миром и спокойствием, никаких революций ни в прошлом, ни в будущем!

Воздух Швейцарии удивительно чист и свеж, он пьянит и кружит голову. В нашей travel-группе было двадцать человек, в том числе восемь семейных пар, очень добропорядочных и правильных, три девицы в рисковом возрасте за тридцать и я — свободный человек. Временно свободный. От жены. От детей. От внуков.

Одна из девиц звалась Татьяной. Судьба впервые свела нас на Рейнском водопаде. Она шла впереди и, заглядевшись на пенные струи, споткнулась и едва не упала, но волею судьбы рядом был я, ловко подхвативший ее. Очень подходящий случай для знакомства. Она поблагодарила, смутилась и окинула меня взглядом пушкинской героини. Скоро выяснилось, что Татьяна старательно учит английский язык, и мы с потугами, но с увлечением болтали с ней на языке Байрона. В Женеве, финальном пункте поездки, был прощальный ужин, мы с Татьяной сидели рядом, чокались бокалами, и она шепнула мне: «Приходите на берег озера в девять».

Женатые мужчины, кому за пятьдесят, признайтесь честно, кто бы из вас устоял? Увы, она не пришла ни в девять, ни в половине десятого. Она рвалась, она страдала, но более благоразумные ее подруги крепко держали Татьяну за руки. Вот так вот, не получился из меня Евгений Онегин. Может быть, оно и к лучшему. Бог знает, что мы с ней натворили бы под этим романтическим швейцарским небом!

На следующий день мы с Кравцовыми улетали в Лугано. Тичино — самый южный, итальянский кантон Швейцарии. Закрытый с трех сторон горами и обращенный к югу филиал рая на земле. Самолет летел над Альпами, и я любовался феерической картиной, открывшейся из иллюминатора: острые горные пики и долины между ними, покрытые самым чистым на земле снегом и залитые самым ослепительным на земле солнцем.

Мне не спалось этим утром в гостинице. Солнце только вставало, выбрасывая стрелы лучей из-за розовой кромки гор, и вся эта волшебная картина — горы, встающее солнце и небо необычайно чистых красок, — опрокинувшись в захватывающем дыхание кульбите, отразилась в идеальном, без единой морщинки, зеркале озере Лугано. Кафешка в двух шагах от берега