Столб словесного огня. Стихотворения и поэмы. Том 1 - Анатолий Гейнцельман

КОЛОННЫ ЭРОСА 

Золото, золото, царственный минийСводы покрыли лазоревых крипт,Нежно певучей гармонией линийНеба увит голубой манускрипт.

Аквамаринные пышные зонтыТихо плывут в безбережность, клубясь,Брызжут алмазами ввысь горизонты,В облак вонзая чеканную вязь.

Лес, завернувшись в гиматион черный,Дремлет, склоняя шелом на копье,Ярче, всё ярче ликуют валторны,Феб приближается к дремлющей Ио.

Страстно покрыли зеленые грудиПерстнями пышно объятые персты,Око рубинное в глаз изумрудныхИщет чего­то колодцах отверстых.

Время вечерних теперь сатурналий,В розах белеет треножник в акантах,Брызжут фонтаном жемчуг и кораллы,Нивы, и небо, и лес в корибантах.

Как Алигьери пред смерчем Дидоны,Я, пораженный, гляжу в небеса:Дымчатые там вихрятся колонны,Базой ажурной спускаясь в леса…

Что это? Кто этот зодчий великий,Землю связавший с лазоревым сводом?Кто это башню крылатою НикойВдруг увенчал в поединке с Нимвродом?

Эрос строитель базилики этой,Вихреколонной, зарей упоенной,Эрос, связавший былинку с кометой,Атом венчающий царской короной.

Это влюбленных летят миллиарды,Это, ритмично кружась, комарыСтелют крылатые, легкие чадрыВ бледноланитные где­то миры.

Ах, не пора ли и всем нам влюбленнымС грустной проститься земною купелью?Ах, не пора ли под сводом червоннымБелою стать навсегда капителью? 

ЖЕМЧУЖНИЦА 

Я жемчужница в тихом заливе,Неприступен мой маленький дом,Не страшны мне приливы­отливыИ прожорливой плоти содом.

От скуластых подводных чудовищ,От зобастых ныряющих птицНе убудет искристых сокровищИз­за духа зубчатых бойниц.

Я снаружи шершав и невзрачен,Но живу я глубоко внутри.На молитвы досуг мой потрачен,Я молюсь от зари до зари.

Я отшельник, не знающий мира,Извивающегося вокруг,Но во мне из любовного мирраДрагоценный родится жемчуг.

Многолетнею схимой заслужена,Средь кровавой всеобщей враждыДля меня родилася жемчужинаИз глубокой и чистой воды.

И на сердце лелея болезную,И нездешней любовью любя,Я всё снова десницу железнуюОтстраняю судьбы от себя.

Изумрудной стеною запруженаНеприглядность вокруг бытия,И растет с каждым часом жемчужинаНенаглядная подле меня.

И всё крепче мой дом перламутряныйЗащищает от яви и бурь,И всё ярче кораллы в час утреннийРассыпает над морем лазурь.

И становится мир всё ненужнееИ всё крепче духовная сталь,Всё таинственнее, всё жемчужнееВдохновенного слова скрижаль. 

АККОРДЫ 

Крестоносец АнатолийМного мельниц ветряных,Много палиц и дреколийПобедил и змеев злых.

Черноризец Анатолий,Светоч духа излия,Много новых создал схолийК Божьим книгам бытия.

Пальмоносец АнатолийНеба искрылил лазурь,Мира исшагал раздолье,Водных приобщился бурь.

Псалмопевец АнатолийЗлатострунную псалтырьРазбивает в чистом полеО горючий алатырь. 

УМИРАЮЩИЙ СЕРАФИМ 

В лазурь стремившееся тело,Как камень, падает на дно,Одно крыло обледенело,Другое солнцем сожжено.Загрязнены одежд перяныхКогда­то снежные края,И из­за облаков багряныхДуша, кадильница моя,Глядит, как обгорелой мачтыВздымаемый волнами пень.Но некому сказать: Не плачьте!Могильная прияла сеньМоих соратников немногихЗадолго до того, как ТассПел грезу паладинов строгихИ Дант увидел Ипостась.Один в синеющем сугробе,Под паутиной мертвых вайЛежу я, вспоминая в гробеДушистый флорентийский май.И ничему уже не веря,Недвижим, холоден и чист,Жду палицы народа­зверя,Жду Каиновой дубины свист.Но ты всё снова на колениСклоняешься передо мнойИ узел расправляешь звенийМоей кадильницы святой.И снова синим фимиамомКадит уставшая душа,И ты перед воскресшим храмомСтоишь, молитвенно дыша,И с крыльев чуть затрепетавшихСметаешь снеговой балласт.Тебе воздаст Господь упавших,Творец архангелов воздаст! 

ЭСКИЗ 

Скалистый берег. Рыцарь в латах.Тьма. Блеск железа. Тень. Рембрандт.На темно­синих волн агатахКорабль без парусов и вант.Обрубок мачты. Тело девы.Как солнце кудри. Тициан.То дочь, должно быть, Женевьевы,В объятиях стальных лиан.Глаза у рыцаря без веры:Веками подвига он стар.Дракон вылазит из пещеры...Отчаяние и кошмар.Умчалось время Андромеды,Святой Георгий уязвим.Ах, волосы под шлемом седыТвои, усталый пилигрим.Дракон перегрызает узыИ царскую уносит дочь.В броню впиваются медузыУтопшего героя… Ночь. 

ЛАНДШАФТ

В грязи мои кисти,И грязный ландшафтПишу я, лучистыйМечты аргонавт.На мощной палитреПотухли цвета,Алмазы из митрыСкатились с борта.Пишу я суровыхДеревьев ряды,Полозьев дубовыхВ сугробах следы,С котомкою рванойВ лаптях мужика,С провалиной страннойКлячонки бока.Пишу на погостеПокойников ряд:Безгробые гостиС терпеньем лежатИ ждут, как живые,Что в очередиЛистки паевыеПрижали к груди.Пишу я страданьеИ горе пишу,Но в час созиданьяПощады прошу,Прошу объясненья,Зачем это яПишу с омерзеньемТоску бытия. 

КАРТИНКА 

Над змейкой заката пунцовой,Под тучей угрюмо­свинцовой,Меж воронов мерзнущих группЗамерзший качается труп.

Собаки голодные с воемБредут за военным конвоем,Кого­то зачем­то ведущимПод голые, мокрые кущи,

Где вырыта в тающей глине,На краюшке самом картины,В три четверти узкая ямка,Где чья­то окончится лямка.

Есть где­то лазурные сказки,И люди, и кисти, и краски,Да ноги налиты свинцом,Да смотришь звериным лицом,

И прячешься в угол берлоги,И воешь, и воешь, как пес,Не видя в порошах дороги,На творчества синий Патмос.1920 

ПРОТЯЖНЫЕ СТРОКИ 

Всё то же, о Боже, бессменно из тлена          Рождается,И так же жемчужно искристая пена          СливаетсяС краев окровавленной жизненной чаши.          И шепотомПредсмертным всё так же исполнены наши          И ропотомМолитвы и песни тягуче­повторные,          Бессильные.Давно оказались и насыпи черные,          Могильные,И белые стены для нас колыбельные          ЗаранееБесцельно­прекрасными, смутно­бесцельными          Вещаньями.И души всё снова зачем­то, бесплодные,          РождаютсяИ с чаши отравленной в дали холодные          Сливаются. 

ЛУННЫЙ СЕРП 

И сегодня ни разу в окошкоЯ не глянул через занавеску.Завернувшись в клубочек, как кошка,Я блестящую плел арабеску,Ослепительно жуткий гротеск,Чтоб загрезить, запеться, забыться:Так на солнца обманчивый блескЧернокрылая взносится птица.Лишь когда потонул карандашВ темноте, и рука, и бумага,Я оставил словесный чардашИ волшебную палочку мага.Был небесной кирасы свинецДальнобойным разорван снарядом,И алмазный искрился венецИ серпочек серебряный рядом.Серебристый серпочек луны,Новорожденный и однодневный.В Возрожденья последние дниУ Небесной своей КоролевныПод ногами подобный серпокИзвивал многострастный Мурильо,Богоматери лучший сынок,Серафима приявший уж крылья.И на наш окровавленный ликОпустилась из терний корона,На предсмертный отчаянья крикПоявись, появись же, Мадонна!На коленях стоим мы в снегу,И сердца наши – красные лилии,Появись на другом берегуНа серпочке, как брату Мурильо! 

ПРОЩЕНИЕ