Флэш без козырей - Джордж Фрейзер

Хозяин был именно таким, каким полагается быть друзьям старого Моррисона — среднего возраста банкир — денежный мешок по имени Локк, с длинными вислыми бакенбардами и лицом, напоминающим труп трёхдневной свежести. Он принял нас достаточно тепло, но, насколько я мог судить по виду женщин в скромных чепцах, рассевшихся вокруг на стульях и занятых изучением книг по самосовершенствованию, нас пригласили на какое-то домашнее торжество, что было вовсе не в стиле старины Флэши.

Я-то сам предпочитал охотиться неделями напролет, когда можно пожрать в любое время — и чтоб побольше бренди и песен! — когда парни отливают прямо по углам и не расходятся до рассвета, и чтобы никаких женщин, кроме местных «голозадых наездниц», как их обычно называл старина Джек Миттон.[10] Но, видите ли, к 1848-му все это закончилось, и все, на что можно было рассчитывать — и то, лишь в некоторых домах, — это поиграть в карты до полуночи, после того как леди уйдут отдыхать. Помнится, Спид рассказывал мне, как раз в те времена, что ему довелось гостить в одном доме, где его будили в восемь утра на молитву, а после ланча на десерт предлагали почитать сборник проповедей.

К счастью, Клив-хаус не был столь уж суровым местом, но все-таки атмосфера там так и осталась бы унылой, кабы не присутствие одной девушки, столь явно выделявшейся из общей массы. Я положил на нее глаз с самого начала — блондинка, стройная, как ива, на ходу эдак покачивает бедрами и смотрит такими всезнающими глазами. Странное дело, я впервые встретил ее в Кливе и потом потерял из виду на целых шесть лет, до тех пор, пока случайно не обнаружил ее под Балаклавой, занятой приготовлением завтрака для пикета шотландских горцев из полка Кэмпбелла, в тот самый день, когда Кардиган пустился в свою знаменитую атаку. Ее звали Фанни Локк. [VI*] Она была младшей сестрой нашего хозяина, чертовски симпатичная восемнадцатилетняя девчонка с формами зрелой матроны. Как и многие девушки, чье тело по развитию значительно опережало свой возраст, она толком не знала, что с ним делать, так что я мог дать ей кучу полезных советов. Как только я увидел Фанни спускающейся по лестнице в Кливе, так сразу на нее и запал. Можете быть уверены, я быстро разузнал что к чему, и, когда понял, что она — приветливая малышка и к тому же заядлая наездница, то придумал подходящий план и пригласил покататься верхом на следующий день. Во время прогулки она могла бы показать мне местные сельские достопримечательности (я-то, понятное дело, больше всего думал о густой и высокой траве, где можно было бы удобно прилечь вдвоем).

Между тем первый вечер в Кливе прошел столь же весело, как служба в методистской церкви. Конечно, все сборища тори похожи одно на другое, но Локку удалось собрать просто необычайную коллекцию педантов и всезнаек, каких только можно себе вообразить. Я, конечно, не имею в виду Бентинка, потому что в нем было хоть немного живости характера, и он знал про сферы влияния больше кого бы то ни было из людей, которых мне доводилось встречать. Но он притащил с собой этого самоуверенного сияющего коротышку Д’Израэли, которого я просто не переваривал. Он вел себя с большим пафосом, пытаясь изобразить молодого идеалиста, хотя на самом деле ему больше подошло бы грязное Средневековье — с его «локоном страсти» на лбу и фантастическим жилетом он более всего напоминал сутенера из Пенджаба. Поговаривали, что его «пришествие» в Вестминстер затянулось настолько, что его опередил даже один одноногий ирландский пэр, страдающий подагрой. Тем не менее, как известно, это «пришествие» в конце концов состоялось, и если бы я мог предсказывать будущее, то смею утверждать, что постарался бы польстить ему еще больше. [VII*]

Локк, наш хозяин, представил всех друг другу, когда мы собрались к обеду, и я завязал короткую вежливую беседу (старый Моррисон сказал, что я должен поступить именно так).

— Тяжелая работенка у вас в Палате Лордов, а? — начал я, и он быстро взглянул на меня в своей обычной, цепкой манере. — Вот ведь еще, — продолжаю, — и билль о евреях провалился. Грязные делишки творятся в Уайтчепеле, не правда ли? Куда ни глянь — все не в масть! А тут и Шейлок притащился вторым в Эпсоме. Я и сам потерял на нем двадцать золотых. [VIII*]

Я услышал, как Локк прошептал «Господь милосердный!», но старина Кодлингсби лишь повернул голову и задумчиво посмотрел на меня.

— Действительно, — проговорил он, — метко подмечено: «не в масть». А вы собираетесь заняться политикой, мистер Флэшмен?

— Таков мой жребий, — скромно признался я.

— Весьма любопытно, — кивнул он. — Буду следить за вашей карьерой, затаив дыхание.

После чего Локко наконец-то утащил его прочь, а я протолкался к мисс Фанни и пригласил ее к столу.

Конечно же, за обедом все болтали только о политике, но я был слишком увлечен Фанни, чтобы уделять чересчур много внимания всему остальному. Когда леди покинули столовую, а мы поднялись наверх, я смог расслышать уже больше, но мало что понял. Помнится, ругали бездеятельность лорда Рассела и много говорили об экстравагантности правительства, на котором Д’Израэли опробовал несколько своих экспромтов, как известно, тщательно отшлифованных заранее.

— Не стоит недооценивать лорда Джона, — заметил низкорослый политик, — он прекрасно понимает, что основная сила Британской конституции заключается в тех деньгах, которые мы тратим на ее поддержание. Сделайте правительство дешевым и его станут презирать.

Тут все засмеялись, за исключением Моррисона, который только еще больше выпучил глаза за толстыми стеклами своих очков.

— Все это хорошо звучит в ваших афоризмах — полагаю, сэр, что это один из них. Но позвольте мне заметить, что управлять страной — все равно, что управлять большой мельницей, так что не стоит разрушать фундамент ни того, ни другого.

Но смышленый Д’Израэли перевел недоразумение в шутку: «Я ничего не знаю о верчении мельниц, — скромно заметил он, — боксерские приемы не входят в круг моих спортивных интересов» — чем, разумеется, вызвал новый взрыв смеха, на сей раз над старым Моррисоном.

Из всего вышеописанного вы можете судить, как редко можно найти острый ум на политических сборищах. Что касается меня, то моего терпения хватило всего на час, а к тому времени, когда мы вновь присоединились к дамам, мисс Фанни, к моему глубокому сожалению, уже отправилась спать.

Зато на следующий день мы с ней покинули всю компанию сразу после завтрака. У меня в седельной сумке были припасены сандвичи и бутылка вина, поскольку мы намеревались отправиться аж до Круглой Долины — места, которое, по мнению мисс Фанни, должно было меня заинтересовать, так как много лет назад там произошла какая-то битва. По дороге она показала мне дом, в котором когда-то жила, затем мы понеслись напрямую через прекрасные поля, лежавшие к северу от Солсбери-плейн.