Флэш без козырей - Джордж Фрейзер

Тетя Селина шмыгнула носом и сказала мисс Фанни, что той не следует ставить больше, чем на пару перчаток, «и не на твои французские, моя маленькая дурочка. Вообще, не представляю, куда катится мир или о чем себе думает Генри Дюберли, если разрешает тебе играть в карты. Без сомнения, он станет одним из тех мужей, которые разрешают своим женам танцевать вальс и пить портер в обществе. В мои дни такого не было. А, кстати, какие ставки?»

— О, очень маленькие, тетушка, — сказала Фанни, нетерпеливо дергая меня за рукав, — фартинг или конфетка. Лорд Джордж держит банк и все это так забавно!

— Сам лорд Джордж? — засобиралась тетя Селина, подхватывая свой ридикюль. — Тогда и я пойду — только присмотреть, чтобы ты не наделала слишком больших глупостей.

В салоне вокруг стола, за которым Бентинк вел партию в «двадцать одно», собралась довольно большая толпа и было очень весело. Он в совершенстве играл роль банкомета, называя ставки и ловко сдавая карты — ни дать, ни взять пижон на пикнике. Здесь были даже Локк и Моррисон, но они только наблюдали и чувствовали себя не слишком уверенно. Среди игроков была и миссис Абигайл Локк, а подлиза Брайант сидел рядом с ней и подсказывал. Д’Израэли играл со снисходительной миной, корча из себя великого человека, который (так уж и быть) снизошел до вульгарного занятия только потому, что это может развлечь низменные умы. С ними еще было с полдюжины старых и молодых гостей, которые деловито записывали свои выигрыши и проигрыши и с удовольствием смеялись над выдумками Бентинка.

Как только Фанни и тетя Селина заняли свои места, какой-то старик с седыми бакенбардами наклонился ко мне.

— Должен вас предупредить, — прошептал он, — что лорд Джон нас буквально выпотрошил — азарт, понимаете ли. — Он взвесил в руке несколько фишек: — Зеленые — по фартингу, голубые — полпенни, а желтые — имейте в виду — по целому пенни!

— А теперь для вас, сэр Майкл! — крикнул Бентинк, тасуя колоду. — Ну, леди, вы готовы? Тогда один за всех и все за счастливчика-победителя!

И он начал сдавать карты игрокам.

Как видите, это была глупая и абсолютно безобидная забава — просто, чтобы весело провести время, — и вместе с тем, самая роковая карточная игра в моей жизни. На первый взгляд вы бы никогда так не подумали — Бентинк мог развеселить любого. Один из игроков, унылого вида юнец лет четырнадцати, которому я бы в свое время с удовольствием дал хорошего пинка под зад, пожаловался, что проигрался дочиста, и Бентинк торжественно вручил ему два пенса. Фанни была само возбуждение; она держала карты так, чтобы я мог их видеть, и то и дело спрашивала, как ей ходить. Это давало мне возможность наклоняться и касаться ее обнаженного плеча, пока я шептал ей на ухо. Сидящая рядом с ней старая тетя Селина шевелила картами, как акула плавниками, — медленно и хищно. Она взяла четыре карты и остановилась на семнадцати очках. Бентинк внимательно наблюдал за ней, его симпатичное лицо было сосредоточенно, а большой палец лежал на следующей карте. Старуха взяла ее, это оказалась тройка. Таким образом, из пяти карт она набрала выигрышную комбинацию. Это вызвало аплодисменты. Бентинк засмеялся и крикнул: «Отличная работа, мадам!» и передал ей выигранные фишки.

— Знаете, я обычно никогда не прикупаю больше шестнадцати очков, — сообщила тетя Селина Фанни, — если только дело не идет к пяти картам. Полагаю, что это очень хорошее правило.

Игра шла своим чередом, и я поймал себя на мысли, что неплохо бы поднять ставки, чтобы показать, кто тут умеет играть по-настоящему. Как вы понимаете, основное соперничество возникло между Бентинком и тетей Селиной, которые были игроками не чета прочим. Он был одним из больших мастеров того времени, привыкшим играть на тысячи, королем карточных столов и тотализаторов, который мог спокойно наблюдать, как на скачках в Эпсоме в пять секунд просаживают целые состояния, и глазом при этом не моргнуть. А здесь он терпеливо ждал, как какая-нибудь вдова долго размышляла над ставкой в целый фартинг, или огорчался, когда унылый мастер Джерри проигрывал свои два пенса, и тут же предлагал ему взаймы.

По-моему, это Гревилль сказал, что деньги, выигранные лордом Бентинком, означают для него лишь бумажки — это была игра ради игры. Тетушка Селина была из того же теста. Она вела с ним дуэль на равных, выигрывая столь же часто, как и проигрывая, и Бентинку нравилась ее настойчивость.

Затем банк перешел к Фанни, и мне пришлось заняться ее картами. Брайант (который вызвал взрыв смеха, когда обошел стол для того, чтобы коснуться руки тети Селины на счастье), заметил, что с такой партнершей даже мне должно повезти, несмотря на то, что я считался худшим игроком в винт во всей легкой кавалерии. В этом ехидном замечании было много правды, так что я проводил его мрачным взглядом, пока он возвращался к миссис Локк, а про себя задумался, что же он на самом деле имел в виду. Затем Фанни, вся в волнении, сделала ставку, после чего привлекла мое внимание, и я сосредоточился на картах.

Как вам известно, «двадцать одно», или «баккара для бедных», «блэк-джек», «понтон», или как там еще называют эту игру, по сути, очень проста: не набрать больше 21 очка. Эта азартная игра, в которой вам самому решать — остановиться ли на 16–17 очках или рискнуть взять еще одну карту, которая может привести к перебору, или же, если она достаточно мала, даст вам выигрышную комбинацию в 20 очков или даже 21. Я играл в нее от Сиднея до Сакраменто и привык останавливаться на 17-ти, как тетя Селина. Ставят против банка, так что, если несколько игроков наберут равное количество очков, банкомет забирает все ставки.[15]

Мы с Фанни банковали удачно. В первой сдаче я набрал для нее 19 очков, так что мы побили всех, кроме Д’Израэли, который на двух картах сделал 20. Во второй сдаче я сдал Фанни туза и валета. Получилось 21. Так что мы побили всех, и она завизжала от восторга. Затем мы дважды набрали по выигрышной пятикарточной комбинации, и остальные понтеры громко заворчали, возмущаясь постоянством нашего счастья, а Бентинк в шутку спросил тетю Селину, не смогла бы она составить пару ему. «С вами, лорд Джордж, — всегда!» — воскликнула она, принимая его серебро и отсчитывая сдачу медными монетками.

Я в тот момент был увлечен игрой. Гревилль был прав, даже если ставки чер…ски малы, это не имеет значения, а Фанни была возбуждена и в полном восторге от моей удачи. Она бросала мне через плечо влюбленные взгляды, а я смотрел на ее вздымающуюся грудь и думал, что буду в редкостной форме для другой игры, которая мне предстоит позже. Все-таки в женщинах еще очень много от обезьян. Главное, чем-нибудь возбудить, лучше всего — задать хорошую трепку, а потом залить обиду стаканом кларета. Впрочем, подойдет и любой спорт — главное, чтобы в нем было немного животной дикости.