Диана - Олег Валерьевич Куратов

Развитые страны встали на путь к изобилию.

Значительная часть их населения

Пускается во все тяжкие:

Глупые, сытые, тщеславные бедняги

Тешатся наркотиками, зашиванием ртов,

Тату и пирсингом на половых органах,

Оголением перед толпой грудей и задниц.

Тем временем за кулисами Мысли идёт напряжённый поиск.

Пока бедные духом беснуются,

Утоляя своё пошлое тщеславие,

Передовые умы осознают,

Что изобилие для всех недостижимо.

Всеобщее изобилие НЕИЗБЕЖНО И СТРАШНО:

Оно достанется лишь немногим оставшимся в живых.

Для решения этой проблемы

Высокая наука обращается к Абсолютным Истинам.

Абсолютные истины гласят о незыблемости

Частной собственности, Социального Неравенства,

Религии и Национальной Розни.

Частная собственность и Социальное Неравенство

Всеобъемлющи и не имеют границ.

Религия и Национальная Рознь

Имеют чёткие границы.

Там, где имеются границы,

Всегда существуют противостояние и борьба;

Значит, там и предстоят решающие схватки.

Национальность – это не цвет кожи и не язык.

Религиозная принадлежность – это не членство в диаспоре.

И то, и другое – это добровольное ментальное тавро

На каждом отдельном человеческом духе.

Он клеймит себя для того, чтобы бороться за себя,

Чтобы утверждаться в своей вере и национальности

("Верую, Господи, помоги моему неверию!")

Эти границы уже сейчас содержат контуры

Будущих переделов политической географии мира.

Они являются незыблемыми ориентирами

При разработках геополитических преобразований.

Только невежды могут игнорировать эти вечные маяки.

Как всегда у дяди Коли, немного напыщенно, но в целом верно. Мне страшно не хочется воевать, но я понимаю, что необходимо на всякий случай служить в армии, обучаться, ведь мои самые близкие, самые дорогие – это до мозга костей военные люди. ОТЕЦ прав, всё это нужно понять и принять. Но то, что меня хотят убить – несомненно.

Глава 4

Психотравма-3

(ОНИ хотят меня растлить)

Ура! Ура! Я перечитал всё написанное и вижу, что из моего дневника действительно получается книга! Вернее, пока лишь её зачатки, но надежда укрепляется. Я начинаю тащиться от этой мысли. Мне представляется, что я, смею считать, полноценный современный подросток, напишу книгу, находясь в состоянии полового созревания. Именно это состояние позволяет мне отрицать всё, что мне не нравится или воспевать то, к чему меня влечёт. Меня не могут ограничивать какие-то нормы или правила, которые напыщенные чиновники от культуры и писаки с нобелевскими отличиями установили для взрослых пройдох, завсегдатаев литературного мира. Хоть здесь-то я свободен, совершенно независим и никому ничего не должен! Вы только подумайте: книга, написанная человеком в период полового созревания!

Итак, что ещё в этом мире приносит мне непонимание и боль, равную боли от алчности, пошлости, глупости и рвачества, которые процветают в нашей жизни и рьяно поддерживаются медиа-средой? Это, конечно, тема секса и всё с ней связанное. Мне непонятно, почему правительство, школа и разные педагогические институты (всё те же ОНИ) допускают такой разгул похабщины и сексуальной пропаганды. Ведь нормальных (я считаю себя нормальным) людей это не то что раздражает, а угнетает, затягивает в уныние, а то и в отчаяние, и таких людей подавляющее большинство!

Вот я включаю компьютер, и на меня начинают сыпаться инструкции о разъяснениях сексуальных терминов, о способах совокупления, о получении максимального кайфа, о методах и средствах проведения мастурбаций юношами и девушками, о важности размеров, о подготовке и проведению неестественных сношений… Зачем всё это? Как жить в этой похабной среде? НУ, КАК ОНИ НЕ ПОЙМУТ, ЧТО МЫ, ДЕТИ И ПОДРОСТКИ НАШЕГО ВРЕМЕНИ, СТАЛИ ГОРАЗДО УМНЕЕ ПРЕЖНИХ ТАКИХ ЖЕ ПОКОЛЕНИЙ, И НАМ НУЖНЫ ОТВЕТЫ НА ЭТИ ВОПРОСЫ?

Меня, как только что состоявшуюся половозрелую особь, многое, кроме мерзких извращений, интересует. И это здоровый интерес. Ну, так и издайте и продавайте за хорошие деньги соответствующие этому интересу подробные книжки, которые каждый может читать хоть по сто раз. Но зачем во всё это визуально посвящать мальцов, которые дома одни, без надзора, да если и под надзором, всё равно его минуют? Ведь назойливое, многовариантное видовое воспроизведение полового акта в конце концов заставляет каждого мальца и подростка задуматься:

– Значит, вот как меня делали? Так же, как в этом порнофильме, стонала и жеманилась нагишом, выворачиваясь наизнанку, моя тихая, кроткая, заботливая мама? Так же озверело дёргался и хрипел мой добродушный голый папа? А может, и у них на половых органах пришпилены эти дурацкие камешки? А может, они просто кувыркались для собственного кайфа, и не доглядели? И вот появился (появилась) я?

Это очень стыдные мысли, но и мальцов, и нас просто заставляют их испытывать, мучиться ими, страдать. Что нам делать?

Глава 5

Психотравма-4

(Я люблю и ревную)

Мы стремительно сближаемся с Никой, я это чувствую всем своим созревшим грешным вожделением: её видом, запахом, вкусом кожи (мы иногда целуемся при встрече), нежностью её пальчиков, звуками её грудного голоса. Недавно, наблюдая её у доски, почувствовал такую эрекцию, что ничто не заставило бы меня выйти из-за стола. Да что там выйти, даже привстать не смог бы. А всё потому, что она улыбнулась мне, выпрашивая подсказку. Перед уроком она призналась, что совершенно не знает материала и, если её вызовут, рассчитывает только на меня.

– Больше ни у кого не хочу клянчить помощи, только у тебя, ведь ты меня обожаешь? – засмеялась она ласково и в то же время вызывающе.

Я кивнул и протянул ей руку, она слабо пожала её мягкими, горячими пальчиками. Мы уже давно стремимся хоть как-то коснуться друг друга, это нас волнует и сильно сближает.

И вот на фоне этих телячьих восторгов произошла с нами настоящая драма. Как-то вечером, после занятий в кружке IT, мы с ПЕКом (наш препод в кружке, я его упоминал) шли по домам: он – к своей остановке, а я – к дяде Коле. Я писал, что дядя живёт в шикарном старом "сталинском" доме; чуть не половину первого этажа этого дома занимает респектабельный ресторан. Чтобы подойти к дядиному подъезду, нужно миновать вход в ресторан. И с широкого тротуара я увидел, как в ресторан входили… Ника и дядя Коля. Он привычно и учтиво, церемонно поддержал двери, отжав в сторону швейцара, и видно было, что этот швейцар его хорошо знает и всеми своими лакейскими ужимками помогает оказать Нике такую честь: с крутым форсом войти в люксовское заведение. Конечно, Ника была расфуфырена по полному параду и держалась как звезда.

Я был ошарашен, но виду не подал, болтать с ПЕКом продолжал, но с этого вечера у меня началось что-то подобное скрытой нервной горячке. Не то, чтобы я захворал или помешался, но вот что очень странно: я погрузился в напряжённое ожидание нового духовного потрясения, ещё более сильного, уже совсем сокрушительного. Неужели они…? И тогда же у меня началась по-настоящему детективная жизнь, то есть я начал дознаваться до всех подробностей их связи. И ещё: я начал испытывать колоссальное внутреннее желание рассказать обо всём, что узнавал в ходе своих расследований. Довериться было теперь