Старый дом - Михаил Климов

Но вот прийти и плюхнуться в трактир, явно вываливаясь из пейзажа и сколько-то там просидеть, дразня половых своим видом и поведением – стремно.

В общем, множество вопросов мог помочь решить Володя, не только литературных, но и бытовых, время свое он знал с разных сторон. Прохоров достал телефон, понял, что сидит тут уже два часа и концерт вполне мог закончиться, и пошел в свою комнату, чтобы восстановить роуминг и позвонить дочери.

Но уже на границе комнат и миров вдруг услышал шаги, и кто-то осторожно коснулся ручки внешней двери с этой, исторической стороны.

8

Слава так и замер с поднятой ногой.

И принялся ругать себя…

За то, что думал только о том, как заработать, хотя были более животрепещущие вопросы…

За то, что вместо того, чтобы мечтать о том, как, наконец, разбогатеть, нужно было прикидывать, как строить разговор с неизвестным, который явно, рано или поздно, сюда вернется…

За то, что встречу эту можно было, хоть и трудно, просчитать…

Например, простой вопрос: правильно пускать сейчас человека в его квартиру или надо было найти заранее подходящую палку и заклинить вход.

А когда он все-таки войдет (история с палкой явно глупая, тут могут и полицейского пригласить, вот будет желаемая встреча), быть в этой комнате или пока спрятаться в своей?

Дать ему осмотреться, поглазеть по сторонам, увидеть пролом в соседнее помещение или сразу выйти навстречу?

Начать с того, что «я мол из будущего…» или попробовать все-таки понравиться, найти общий язык, а уж потом бить по голове странными новостями?

С человеком явно нужно договариваться, а ни одного аргумента для предстоящего разговора Слава не продумал…

Но ведь не договориться нельзя, какой бы вариант из двух обдуманных раньше наш герой ни выбрал, нужно иметь с «соседом» нормальные человеческие отношения, а еще лучше просто сотрудничать.

Сделать вид, что ничего нет, что ни соседа, ни его комнаты просто не существует, нельзя. Рано или поздно он сам придет, да скорее всего, не один…

И уж тем более нельзя вступать в конфликт, такой вариант вообще может привести к непредсказуемым последствиям.

Если сосед обратится в полицию, а это в те времена при конфликте – норма, то что произойдет?

Городовой или как там его, обнаружит дверь, войдет, увидит телевизор и порубает его шашкой?

А через окно углядит машины и голых (с его точки зрения) дам и не спеша сойдет с ума…

Или успеет, перед тем как рехнуться, вызвать начальство?

А начальство, убедившись, что Держиморда не пьян и все правда, доложит по инстанциям.

И прибудет отряд жандармов и выйдут они на свет Божий посреди Москвы две тысячи тринадцатого года?

И что сделают?

Тут Славина фантазия отказывала…

Но ничего хорошего он от такой ситуации ждать не мог и не ждал…

Но еще хуже будет, если получится наоборот, то есть если в открывшуюся дверь тронется кто-то из сегодняшнего дня во вчерашний…

А такое возможно…

И довольно легко, если не сговориться с хозяином.

Потому что если в проем сунутся городовые или жандармы, то Прохорову придется просто бежать… Сидеть в тюрьме, когда тебе шестьдесят, хорошо сегодня только в Норвегии, а вот Россия ни тогда, ни сегодня для такого образа жизни не была страной подходящей…

А если не бежать, то защищаться. Силой от силы: значит, либо менты, либо бандиты.

И те и другие в записной книжке имелись…

И ни те, ни другие для этой роли не годились…

Потому что представить себе нынешних ментов в те времена было еще трудней, чем жандармов в наши…

А уж бандюков…

А их появление на арене было более чем реально. Слава был почти на сто процентов уверен, хотя никаких прямых доказательств не имел, что где-нибудь в доме напротив снята квартира и там сидит человек Гороха и бдит, чтобы наш герой не попятил чего-нибудь хозяйского…

Рекомендации – рекомендациями, старое знакомство – старым знакомством, но гаденыш отлично понимал, что некоторые экземпляры своей коллекции, если Прохоров их попятит, он уже не восстановит никогда, и ему дешевле было организовать круглосуточное наблюдение, чем потом ловить своего библиографа по всему свету.

А что будет, если Горох с его жаждой денег и власти, с его извращенным умом и умением придумывать всякие подлости, попадет в девятьсот тринадцатый, никакая Кумекая Сивилла не могла бы предположить и никакой великий Данте не смог бы нафантазировать.

Ясно было одно, что если дверь будет работать, то надо бежать из России подальше, но если туда, в прошлое, попадет Горох со своими возможностями, то эмигрировать придется не из России, а с планеты Земля.

Значит, допустить этого Слава не мог и нужно было, просто необходимо с «соседом» договариваться…

Только как это сделать?

Рассказать, что вот я просто сосед, предварительно вынеся из квартиры все, что выдает его, Прохорова, с головой?

Или наоборот, честно признаться, откуда он?

Провести его в свою комнату и показать телевизор и холодильник или достаточно телефона, как в случае с Милюковым?

Как сделать так, чтобы человек не закричал ни когда увидит дыру в стене, ни когда увидит Славу в рубашке с короткими рукавами и джинсах, ни когда увидит телефон с телевизором?

Что делать, если он все-таки закричит?

Если человек русский, то для достижения хоть какого-то взаимопонимания рано или поздно с ним придется выпить, а Слава вот уже лет двадцать не пьет, и какой эффект произведет на него водка после такого перерыва?

А если это татарин (почему-то в голове крутилась фраза неизвестно из какого романа или рассказа – «дворник-татарин») и он плохо говорит по-русски, как с ним вообще изъясняться?

Ручку входную опять подергали, потом послышались удаляющиеся шаги. Слава выдохнул воздух, опустил ногу и прислонился к стене. Эти тридцать секунд, которые прошли между первым явлением кого-то за дверью квартиры и его уходом, прибавили нашему герою десятка два седых волос и точно украли пару недель жизни.

9

Он все-таки собрался, взял себя в руки и сделал шаг домой, тут хоть лечь можно было, в себя прийти после таких треволнений.

А телефон тут же взорвался бешеным звонком.

– У тебя все в порядке? – осторожно спросила дочь.

– В порядке… – Слава прилег все-таки, телефону такое положение тела никак не мешало, а Марина видеть не могла. – А в чем дело?

– Концерт отменили, – она еще не до конца успокоилась, – мы решили погулять, а потом зайти к тебе, только ты уже больше часа не отвечаешь…

– Понятно, а сейчас вы где?

– Да рядом тут…

– Тогда давайте-ка сюда валите…

– Значит, все-таки что-то случилось…

– Да не в том смысле… Жду…

– Сейчас будем…

«Интересный вопрос, – подумал он, вставая и направляясь к умывальнику, – а не поставил ли мне Горох еще пару жучков сюда для прослушивания?»

Холодная вода приятно освежила щеки, лоб и главное – уши. Видно там, в ушах, были какие-то рецепторы или как их называют еще, которые всегда приводили в чувство, если их охладить.

«Не должен, – он покрутил головой, – пасти меня ему может казаться необходимым, но он прекрасно знает, что я живу бобылем, и с кем могу разговаривать, чтобы его интересовало? В крайнем случае, может заказать распечатку моей прослушки и прочесть все, что его интересует, потому что разговариваю-то я в основном по телефону, и Горох это знает…»

Он оглянулся, прикидывая, чем закрыть с этой стороны проем в стене.

Холодильником?

Не пойдет: и уже, и ниже, и не очень понятно, зачем я его сюда передвинул, если кто спросит.

Да и как его в одиночку ворочать, когда «сосед» вернется?

Дочь открыла дверь своим ключом, за спиной маячил Володя. Они оба уставились на дыру в стене.

– Это что?

– Проходите, гости дорогие… – сказал он, прикидывая, что вот именно так – сразу и всерьез и будут реагировать люди, когда увидят проем. – Присаживайтесь, сейчас все объясню…

Забавно было, что и Маринка и Володя сели так, чтобы дыра была сбоку, а не за спиной.

– Для начала хочу сказать, – он откашлялся, горло несколько перехватывало от волнения, – что я трезв, в здравом уме и твердой памяти. Поэтому, не надо сразу вызывать чумовозку…

– Пап, это ты что, так теперь шутишь? – дочь перевела глаза на него. – Не лучшим образом…

И опять посмотрела на проем.

– То, что ты услышишь дальше, – он покачал головой, – требовало такого предисловия… – Он с шумом выдохнул воздух. – Ладно, с Богом, помолившись: за этой дырой находится квартира, хотя там ее быть не может, но она расположена в начале двадцатого века…

– Построена в начале двадцатого века? – переспросила дочь с сомнением в голосе. – Или оборудована в начале двадцатого?

– Папа хочет сказать, – тихо проговорил будущий зять, – что здесь у нас двадцать первый век, а там – он показал рукой в сторону темного проема, – двадцатый, точнее его начало…