Свет над океаном - Евгений Михайлович Закладный

в глаза. Странно: аппетит у девочки хороший, лоб холодный… Но через несколько минут во двор стрелой влетел Нодар и ещё издали закричал: «Бабушка, и мне!»

Отец Нодара — умный, чуткий, начитанный человек, очень осторожно и с большим тактом объяснил сыну, что далеко не все люди обладают способностью передавать свои и принимать чужие мысли с таким же успехом, как это удаётся Нодару и Мэри. На столе пятнадцатилетнего мальчугана появились книги, в которых рассказывалось об опытах Бехтерева, брошюры с популярным изложением учения Павлова, подшивки научных журналов… Родители и педагоги изо всех сил, пользуясь каждым удобным случаем, старались напомнить Нодару, что ни он, ни его маленькая Иа не представляют какого-то исключения, не заслуживают никакой награды или особого внимания: все люди в той или иной степени обладают такими же способностями. Разница только в том, что далеко не все могут вызвать их к действию по своему желанию, произвольно. А Нодар и Мэри просто натренировались… «Это как в спорте».

Шли годы. Не вставая с места, брат звал сестру, сестра — брата, они «говорили» друг с другом, находясь на противоположных концах города, в разных городах. Но студент Нодар и школьница Мэри не сумели бы ответить ни себе, ни другим на очень простой вопрос: «Как? Как это у вас получается? И вообще — почему это получается?»

Тончайшие, остроумнейшие опыты, бессонные ночи, горы литературы… И в результате — только одно: поля нет! Нет материального носителя, нет волны, которая могла бы, распространяясь от человека к человеку во времени и пространстве, от мозга к мозгу, передавать мысли…

Нодар получил диплом инженера, ему принадлежит несколько выдающихся изобретений, к которым сам он относился со странной досадой: всё это — не то, не то и не то! Всё это лежит на пути к цели, это случайные находки, сделанные в результате блуждания в потемках, находки, которые не проливают никакого света на механизм таинственного «феномена пси». Но неудачи не обескураживали — злили: должна быть волна! Нужно только найти её… Но как? И что это за таинственная волна, не знающая никаких преград?

Гипнотизёр сидит в заземлённой «клетке», за свинцовым экраном, на большом расстоянии от пациента, который выполняет все его желания так же, как если бы тот находился рядом, если бы их разделял только воздух… Подводная лодка, находясь в двух тысячах миль от берега, опускается на дно, а два человека, один из которых находится на берегу, а другой — на борту лодки, рисуют одни и те же фигуры карт Зенера… Десятки, сотни, тысячи примеров! Где же волна?

Догадка пришла совершенно неожиданно, пришла совсем из другой области знания: в ядерной физике когда-то объявилась частица с массой покоя, равной нулю, лишённая заряда, — нейтрино. С точки зрения «здравого смысла» — это полнейшее ничто, однако учёные нашли способ доказать её существование: вылетая из ядра, нейтрино толкает его в противоположном направлении. Здесь наблюдается явление, аналогичное отдаче при стрельбе. По величине этой «отдачи» ядра удалось дать количественное определение энергии вылетевшего «ничто», доказать, что «ничто» в действительности представляет собой «нечто»… А что, если неуловимая волна «пси», покидая излучивший её мозг, тоже оставляет какой-то след, вызывает явление «отдачи»? Нодар сразу же понял, что для развития этой гипотезы, превращения её в теорию и постановки экспериментов потребуются знания не одного человека, даже не коллектива одного научно-исследовательского института. Здесь требовались тончайшие, многолетние опыты, здесь предстояло поработать сотням умных голов и вычислительных машин… И Нодар, подарив людям свою гипотезу, с лёгким сердцем согласился на роль «собирателя фактического материала»: предстояло испытать эффективность связи на основе «феномена пси» между людьми, один из которых находится в космическом пространстве, другой — на планете. В случае удачи это открывало громадные перспективы. Но как всегда нашлись скептики, которые утверждали, что эволюция не могла выработать в человеческом мозгу способность к излучениям такой мощности.

И вот теперь…

Иа позвала его, когда веселье было ещё в самом разгаре. Это произошло за несколько секунд до того, как общее смятение охватило танцующих…

«Нодар, Нодар! Посмотри, — что это такое?!»

Окружающее померкло, Нодар закрыл глаза: ослепительный свет рвётся сквозь иллюминаторы спутника… Рядом — начальник космичёской лаборатории Горов, на скулах его играют отблески синеватого пламени. Он стоит в напряжённой позе, упираясь руками в панель экрана внешнего обзора… Взрыв? Чего? Что могло взорваться рядом со спутником? Какое предположение может он высказать Мэри?

«Я не знаю, Иа. Это похоже на ядерный взрыв. Что было недавно рядом с вами?»

«Какая-то база… Сейчас я спрошу Николая Ивановича».

Ответ Горова слышит Мэри — слышит Нодар:

«Взорвалась космическая база, предназначенная для обстрела поверхности планеты термоядерными бомбами… Странный взрыв: я только что говорил с экипажем… Кажется, кто-то из них спасся, — видишь, вон там, правее — ИРД».

Увидела Мэри — увидел Нодар: короткий кинжал пламени индивидуального реактивного двигателя, едва заметный в гаснущем океане света, медленно приближается к спутнику.

«Нодар, у вас всё в порядке?»

Он открыл глаза.

«Ты видишь?»

«Да. Почему «Везувий» резко изменил курс?»

Стремительное, суетливое движение людей вокруг вырвало Нодара из связи. Он попытался снова сосредоточиться, но последний вопрос Мэри будто встряхнул его: «Везувий» изменил курс! Действительно, почему? О чём так таинственно переговаривались несколько часов назад капитан с ихтиологом? Нужно немедленно разузнать… У кого? Прямо к капитану? Да. Слишком всё это тревожно…

Нодар нашёл капитана на верхней палубе. Откинувшись в шезлонге, тот сидел перед низким столиком и дымил сигарой. Несколько секунд Нодар внимательно рассматривал его крупные, тяжёлые черты лица, седые виски, чёрные, лохматые брови, короткую шею… Но во всей фигуре, в полных губах и мягком, каком-то «домашнем» взгляде, которым он скользил по нижней палубе, по лицам пассажиров, было нечто такое простое, располагающее, что Нодар, оставив последние колебания, направился к его столику, коснулся двумя пальцами полей шляпы.

— Хэлло, кэп, мне почему-то кажется, что мы сбились с курса…

Лицо капитана вдруг сделалось каменно-неподвижным, из-под лохматых бровей резанул Нодара стальной холодный взгляд. Эта мгновенная перемена, которая могла бы остаться незамеченной менее внимательным человеком, насторожила и обеспокоила Нодара.

Капитан жестом указал на противоположный шезлонг. Когда Нодар опустился в него, он разогнал пухлой ладошкой клубы сизого дыма и, стараясь казаться совершенно спокойным, небрежно обронил:

— Шторм. Возможно торнадо. Не хочется подвергать скорлупку лишней встряске.

Нодар медленно оглядел громадный корабль. Лохматые брови капитана сошлись на переносице.

— В этот корабль я вложил всё своё состояние, мистер… э-э-э?

— Нодар Кикнадзе.

Глаза капитана неожиданно потеплели.

— О-о?! Грузин? У меня был