Свет над океаном - Евгений Михайлович Закладный

Говорят, те предусмотрели всё это — создали на своих спутниках компенсацию тяготения центробежной силой. Конечно, для этого нужны дополнительные двигатели, расходы топлива. Но они не берут на борт «игрушек», которыми начинено брюхо «Игрек-2»… Действительно ли ракеты с термоядерной начинкой — такая уж необходимость?

И снова в ушах голос шефа:

«Нас выгнали с наземных баз, расположенных на территориях иностранных государств, коммунисты опередили нас в освоении Луны. Но есть ещё космическое пространство — необозримое поле деятельности для смелых. Мы займём там промежуточные позиции и будем диктовать свою волю миру. Не нужно быть идеалистами, не нужно забывать, что рано или поздно столкновение неизбежно».

Да, это так, Джон Саммерс не сомневался. В Японии он как-то разговорился с одним парнем, и тот напрямик спросил его: «Почему вы сбросили свою бомбу на Хиросиму? Нет, вы, янки, никогда не завоюете симпатий на Востоке». «А Советы? — обиделся Саммерс. — Они ведь вас тоже колотили!» «Не нас, — невозмутимо ответил парень. — Они колотили наших вояк так же, как и немецких. Но Советы не строили после войны баз на наших рисовых полях».

Саммерс хотел ещё поспорить, что-то доказать, но он старался держаться подальше от политики, к тому же истина была совершенно очевидна: отовсюду им предлагали убраться… Эти «чернокожие, меднолицые и косоглазые», как называл шеф население стран, где по стратегическим соображениям развевался полосатый флаг, поразительно быстро умнели. От требований они переходили к угрозам, от угроз — к действиям. Пришло время, когда гарнизоны баз пришлось усилить настолько, что всё это стало смахивать на оккупацию, а правительства ничего не могли поделать со своими народами…

Да, их именно выгнали с наземных баз — слово довольно неприятное, но точное. И коммунисты действительно первыми оказались на Луне. Они приглашают за собой всех желающих, но предупреждают, что не позволят возводить на Луне никаких военных сооружений. Что говорить, — им легко осуществлять контроль за выполнением этого пункта!

Саммерс часто думал о том, что было бы, окажись парни дяди Сэма на Луне первыми. О, они не подпустили бы никого и на пушечный выстрел! Они бы насажали баз в каждом цирке, они превратили бы в противоатомные убежища каждый кратер, на каждом плоскогорье основали бы стартовые площадки… И тогда ни Саммерсу, ни Фишбергу не пришлось бы сейчас болтаться в космосе: они могли бы преспокойно посиживать в одном из благоустроенных гротов на берегу моря Ясности, потягивая виски и ожидая сигнала учебной или боевой тревоги.

«Промежуточные позиции!» Попробуй драться под перекрёстным огнём, когда по тебе начнут палить сверху, снизу, слева и справа — со всех сторон! Если смотреть правде в глаза, то единственное, на что рассчитан «Игрек-2», — успеть своевременно выбросить свой страшный груз на поверхность планеты, а потом… Что будет «потом» — лучше не думать. «Столкновение неизбежно».

Мысли, мысли — куда уйти, убежать, улететь от них?

Они не дают покоя, даже когда голова, казалось бы, занята совсем другим делом: нужно прокладывать курс, составлять программу для машины, наблюдать за звёздами на экране, прислушиваться к пощелкиванию счётчиков…

«Почему так нелепо устроен мир? — продолжал размышлять Саммерс. — Что нужно им, этим коммунистам? Почему они вечно суют свой нос туда, куда их не просят? Стоит только где-нибудь, в самом глухом, самом отдалённом уголке планеты случиться волнениям, стоит черни поднять голову, как они поднимают шум на весь мир шлют мятежникам пароходы с зерном, грузовики, самолёты, танки… И в результате правительство, исправно проводившее политику Штатов; летит к чёртовой бабушке, чернь начинает распоряжаться сама да так, будто от века только и делала, что управляла государственным аппаратом, заботилась об экономике страны, поддерживала порядок в финансах, а не гнула спину на плантациях, не чахла в урановых рудниках…»

Саммерс почувствовал вдруг, что начинает мучительно краснеть: ведь собственный его отец, Саммерс-старший, тоже «чернь»! И он бунтовал, вернувшись без ноги из Кореи, — он требовал у правительства работы и хлеба, чтобы как-нибудь прокормить мать и маленького Джона. Они все втроём ходили на демонстрацию, и Джон, сидя на руках у матери, на всю жизнь запомнил тугую, словно палка, струю воды, которой полицейские хлестали по людям. Все побежали, а отец не мог бежать. Мать опустила маленького Джона, чтобы помочь отцу, и им досталось больше всех… И вот теперь он говорит: «чернь»… Нет, здесь что-то не так. Его отец закончил университет с отличием, но вместо того, чтобы работать инженером, два года работал слесарем в какой-то мастерской, а потом поехал в Корею, чтобы оставить там свою ногу, — история, каких сотни и тысячи.

А что видел он сам? Но, как бы там ни было, он жив и здоров, он получил какое-то место под солнцем и теперь готов драться за него. Разоружение? Эти коммунисты помешаны на разоружении! Конечно, недовольных всегда было и будет больше, чем довольных, и стоит только разоружиться, как они голыми руками, без всякого оружия расправятся с теми, кто что-то имеет. А что получится? На всех всё равно не хватит. Одни урвут побольше, другие — поменьше. Те, что урвали побольше, начнут потихоньку отбирать последнее у тех, кто урвал поменьше и… всё сначала? Ну, нет. Пусть всё останется так, как есть. Кто знает, что удастся урвать ему, Саммерсу, в подобной потасовке? Да и соберёт ли он после неё собственные кости? Нет, существующий порядок нужно охранять, время от времени попугивая коммунистов возможностью развязывания третьей мировой бойни. Конечно, делать это нужно аккуратно — лучше, всё-таки, не воевать. Но такова история, таковы её законы, и никто — ни один человек, ни одно правительство — не в силах оказать существенного влияния на естественный ход событий. Всё будет так, как должно быть, как предопределено, и единственное, на что способны люди — оттянуть роковой конец. Зачем? Уже сейчас накоплено столько расщепляющихся материалов, что введение их «в оборот» наверняка уничтожит биосферу. А дальше? Накопление это продолжается, с каждым днём для человечества всё меньше остаётся шансов на то, что хоть что-нибудь от него останется… Не лучше ли… теперь? Сейчас, немедленно? Современники будут проклинать его, потомки воздвигнут памятник… Подумать только: от него, Саммерса, от шеф-пилота Фишберга зависит судьба всего человечества! Они могут решить в любую секунду — быть или не быть жизни на земле, отделается ли человечество небольшим (конечно, относительно) кровопусканием, или…

Страшная это штука — космос! Страшная вещь одиночество… Тысячи самых нелепых, ужасных мыслей теснятся в голове, толкая на совершение поступка, после которого не может быть уже ничего.