Картинка в волшебном фонаре - Цитому Минаками

Раздумья Хамото прервал приезд Кинуи. Он был в темно-синем костюме и пришел не один, а с молодым детективом Митой.

— Дело в том, — без предисловий начал Кинуи, когда Хамото проводил их в приемную, — что, по моему указанию, Мита дважды — вчера вечером и сегодня утром — побывал на квартире Нонаки…

— Знаете, — перебил его Мита, — этот Нонака довольно одиозный тип. Да и квартира его тоже производит странное впечатление.

Накануне, около десяти вечера, Мита приехал на станцию Восточный Накано и отправился в кооперативный дом Санракусо, где Нонака снимал квартиру. Ему отворила дверь женщина лет двадцати пяти, небольшого роста, с нездоровым цветом лица.

— Вы госпожа Нонака? — спросил Мита.

— Да.

— Я могу повидаться с вашим мужем?

— Он ушел из дому в три часа, не сказал куда и до сих пор не возвратился, — сердито отвечала женщина. Может, потому, что детектив нарушил ее покой в столь позднее время.

Миту удивило другое: жена Нонаки, по-видимому, ничего не знала о смерти Нитты, хотя по их адресу была своевременно отправлена телеграмма. На всякий случай он решил не сообщать ей об этом. Он окинул взглядом комнату и, пообещав зайти на следующее утро, откланялся.

Ему показалось странным, что комната была совершенно пустой. Никакой мебели, за исключением низкого круглого столика да двух плоских подушек для сидения с вылезавшей из дыр ватой. Ни платяного шкафа, ни даже кувшина для воды. Рваные обои на стенах да старые циновки на полу — вот и все убранство. На циновках валялся раскрытый журнал, который жена Нонаки, по-видимому, разглядывала перед приходом детектива.

— Комната страшно запущенная, грязная. Можно представить, сколь безалаберную жизнь ведут ее обитатели, — заключил Мита, глядя поочередно на Кинуи и Хамото.

— А на следующее утро Нонака так и не появился?

— Нет. Я живу в Накано и по пути на службу заглянул к ним. Жена сказала, что он не приходил, но это, похоже, ее не очень встревожило.

— Ничего удивительного, фотографы часто не ночуют дома. К тому же многие из них люди неорганизованные и ведут себя как им заблагорассудится, — сказал Хамото, припомнив знакомых фоторепортеров.

— И все же, господин Хамото, при всей безалаберности фотографов у них дома должны же храниться необходимые принадлежности их профессии. А у Нонаки я не заметил ни фотобумаги, ни увеличителя, не говоря уж о фотоаппаратуре.

"Но можно ли связывать это с убийством Нитты?" — мысленно возразил ему Хамото, а вслух сказал:

— Теперь столько развелось фотомастерских, куда достаточно передать пленку, все остальное там делают сами. Так что фотографу нет нужды держать дома увеличитель и прочее.

— Может быть, вы и правы, но есть еще одно странное обстоятельство. Жена Нонаки утверждает, что не получала никакой телеграммы, хотя вы продиктовали ее накануне вечером из конторы хозяина ломбарда.

— Не может быть! Ведь я давал срочную. — Хамото точно помнил, как по просьбе Кинуи отбил срочные телеграммы о смерти художника Таноки, Нонаке и на родину Нитты, в префектуру Фукуи.

— Мне это показалось подозрительным, и я зашел в местное почтовое отделение. Там мне сообщили, что накануне, после девяти вечера, посыльный доставил телеграмму по адресу в квартиру номер шесть. Ее принял мужчина, выходивший оттуда.

— Странно все это.

— Не исключено, что жена в самом деле ничего не знала о телеграмме, а мужчина, взявший ее, был не кто иной, как Нонака.

— А вы просили посыльного описать внешность того мужчины?

— Он сказал, что вручил телеграмму человеку высокого роста с бледным лицом.

— Да, это был Нонака.

— Значит, жена солгала, сказав, будто Нонака ушел в три часа дня и больше не появлялся. Что заставило ее так поступить? Наверное, Нонака около десяти возвратился домой, получил телеграмму и, приказав жене никому о ней не болтать, скрылся. А может, просто ушел, ничего не сообщив ей о телеграмме. Нет, здесь что-то нечисто. А вы как думаете?

— Нам необходимо знать, где находился Нонака между пятью тридцатью и шестью часами, иначе ему будет нелегко доказать свое алиби, — вмешался в разговор Кинуи.

Насчет алиби Хамото ничем не мог помочь. Он только высказал свое мнение о Нонаке как человеке, с которым несколько раз общался у Нитты. В день убийства они не встречались, но его мнение не совпадало с точкой зрения полиции. Все же он рассказал то, что знал о Нонаке, и молча уставился на Кинуи и Миту, ожидая их реакции. Кинуи смутился, но вскоре его лицо вновь обрело упрямое выражение, свойственное пожилому служаке-полицейскому. Хамото безошибочно определил это по выпяченному квадратному подбородку и понял: этого человека переубедить непросто.

— Значит, теперь вы склоняетесь к версии об убийстве? — спросил Хамото, вспомнив вчерашний разговор с помощником инспектора во дворе отделения клиники Токийского университета.

— Ничего определенного сказать не могу, но законченная экспертиза, как вы знаете, показала, что был применен яд цианистого типа, — и только. Правда, выяснились новые факты. Оказывается, яд был примешан и к соку, оставшемуся в бутылке. Это веское доказательство в пользу версии убийства. Нормальный человек, решившись на самоубийство, насыпал бы в чашку яд, добавил бы соку и выпил. Странно то, что яд с самого начала находился в бутылке. Следовательно, некто заранее насыпал яд в бутылку и принес ее с собой. Кроме того, на бутылке и чашке, помимо отпечатков пальцев Нитты, обнаружены еще чьи-то отпечатки. В жилище Нитты большая влажность, которая, к счастью, способствовала сохранению очень четких отпечатков.

Хамото судорожно сглотнул слюну. Он представил, как некий "приятель" зашел к Нитте, сказал, что купил соку, предложил ему освежиться и отравил ничего не подозревавшего художника. Неужели это совершил Нонака? Хамото представил себе его лицо и содрогнулся.

— Да, его убили. Я уверен! — воскликнул он. — Нитта вовсе не собирался наложить на себя руки. Чтобы убедиться в этом, достаточно прочитать его письмо к дочери, отправленное три дня назад. Мне показал его младший брат Нитты, вызванный сюда телеграммой.

Хамото пересказал содержание письма.

— Да, это письмо может представить ценный материал при расследовании, — сказал Мита.

Теперь уже все они — не только Хамото, но и Кинуи с Митой — окончательно склонились к версии убийства.

— Я долго размышлял над тем, кто мог совершить это ужасное преступление, — вновь продолжил разговор Хамото. — Перебрал всех, кто так или иначе был связан с художником: Мидори, Таноки, Нонаку, корреспондентов еженедельника "Дзинсэй", хозяина ломбарда "Маруман", бывшую жену Нитты… Никого из них я не считаю причастным к убийству. Прежде всего, у них на то не было мотивов. И потом, все они — нормальные люди… Но кто же в таком случае убийца? Такое чувство, словно я натолкнулся на глухую стену. Может, преступник был обыкновенным вором, случайно зашедшим к Нитте?

— Мы продумывали и такой вариант, — ответил Кинуи. — Пытались выяснить, где Нитта хранил деньги. Оказалось, что ни в банках, ни в почтовых отделениях нет вкладов на его имя. Значит, деньги он держал у себя наличными, и кто-то их у него выкрал. Мидори первой обнаружила труп, но она даже в комнату не заходила — остановилась на лестнице. Впервые обследовал комнату детектив Тани из полицейского отделения Оцука. Никаких следов кражи он не обнаружил, хотя в жилище Нитты царил настоящий бедлам.

— У него там всегда беспорядок: принадлежности, необходимые для изготовления картинок, разбросаны по всей комнате, — сказал Хамото. — А вы тщательно обследовали содержимое стола?

— Да, по крайней мере, так нам сообщил Тани. Кстати, вы случайно не помните: был ли у Нитты бумажник?

— К сожалению, не помню.

В самом деле, Хамото ни разу не видел, чтобы Нитта держал в руках бумажник. Напротив, он вспомнил, что художник несколько раз вынимал деньги прямо из кармана.

— Насчет бумажника лучше спросить Мидори. Она чаще других бывала у Нитты, — посоветовал он.

— Пожалуй, верно. Сейчас схожу в птичью лавку. — Он подал знак Мите следовать за ним. — Кстати, сегодня похороны Нитты. Вы пойдете?

— Непременно.

Вскоре позвонил хозяин ломбарда и сообщил о времени похорон. Узнав, что, кроме младшего брата, на кремации никого не будет, Хамото сел в такси и направился в отделение клиники в Дзосигая. В машине его не оставляли мысли о странной смерти Нитты. Где же Таноки? А Нонака? Они ведь были друзьями. Неужели никто из приятелей не придет на церемонию кремации? Ведь он всем своевременно отправил телеграммы. Родственник из далекой Фукуи сразу же приехал, а они?..

Прибыв на место, Хамото прошел во внутренний двор, где уже стоял катафалк. Четверо мужчин вынесли из мертвецкой гроб с Ниттой и поставили в машину. Кроме хозяина ломбарда и брата Нитты, там был незнакомый мужчина в синем пиджаке.