Приговор любви - Люси Гордон

По пути прямо из машины он позвонил доктору – своей старой знакомой.

– Ты не могла бы сейчас же подъехать ко мне? Нужна твоя помощь… Да, это срочно… Спасибо.

Когда он, наконец, добрался до дому, доктор Анжела Лэнг уже стояла на крыльце. Увидев ее, Дэниэл немного успокоился, но все же поспешил вытащить Меган из машины и, крепко прижимая ее к груди, побежал к крыльцу.

– Помоги мне уложить ее в постель, – буркнул он, когда они вошли в дом, и без дальнейших объяснений направился к лестнице.

В комнате для гостей Дэниэл опустил Меган на кровать, стянул с нее мокрую рубашку и как следует растер полотенцем ее измученное, исцарапанное ветками тело.

– Боже правый! – воскликнула пораженная Анжела. – Она что?..

– Потом, Анжела, – перебил ее Дэниэл. – Сейчас главное – одеть ее потеплее и позаботиться, чтобы она не схватила пневмонию.

– Не лучше ли отвезти ее в больницу…

– Нет! – отрезал он. – Хватит с нее закрытых помещений, где полно людей. Сейчас ей необходим мир и покой.

– Да ты спятил, Дэниэл! Подумай о своей карьере: что, если кто-нибудь узнает…

– Не узнает, – коротко бросил он сквозь стиснутые зубы.

– Черт побери, Дэниэл, да кто она тебе и что делает в твоем доме – без сознания и совершенно голая?!

– Ты права, пойду поищу что-нибудь из одежды, – согласился Дэниэл. – Спасибо, что напомнила.

– И все же лучше бы ты… – начала Анжела, но Дэниэл уже скрылся в соседней комнате и вернулся через минуту с парой чистых пижам. Вздохнув, Анжела сдалась и занялась царапинами Меган.

– Она не заболеет? По крайней мере, серьезно? – спросил Дэниэл, когда Меган одели и хорошенько закутали в шерстяное одеяло.

– Нет, не думаю. Возможно, она отделается легкой простудой, но если ей станет хуже, ты знаешь мой телефон. Кстати, ты знаком с навыками сиделки? Ей потребуется тщательный уход.

– Не беспокойся, – устало усмехнулся Дэниэл. – Если надо, я могу стать отменной нянькой.

Меган сильно знобило. Хотя ее щеки горели, она мерзла и сама себе казалась куском холодного льда. Не помогали даже одеяла, которыми кто-то заботливо укутал ее. Все тело Меган ныло от боли, она изо всех сил старалась заснуть, но это ей не удавалось.

Кто-то осторожно приподнял ее и усадил, подложив под спину мягкую подушку. У ее губ появилась кружка с дымящимся напитком.

– Вот, выпей, – сказал кто-то. Меган никак не могла припомнить, где она слышала этот голос и кому он принадлежит. – Выпей, это горячее молоко с виски, тебе сразу полегчает.

Она повиновалась, запила таблетки, которые ей положили в рот, но, когда опять легла, ей не стало лучше – снова бросило в жар. Она беспокойно заворочалась в постели, скинула одеяло, ее уже в который раз укрыли, подоткнув одеяло со всех сторон, но оно тут же очутилось на полу. Этот «кто-то» был необычайно терпелив: как только Меган раскрывалась, он оказывался рядом, чтобы снова и снова поднять одеяло, взбить подушки и бережно укутать ее. Меган пыталась отпихнуть его и невнятно бормотала:

– Мне нужно… нужно…

Но что нужно? Она не знала, смутно ощущая, что над ней что-то тяготеет, что она должна что-то решить, куда-то бежать, а непослушные губы никак не могли выговорить ни единого слова.

Однако он, казалось, понял ее и без слов.

– Все хорошо, – услышала Меган его тихий шепот, – все будет хорошо. Спи и во всем положись на меня.

Прошло немного времени. Меган перестала метаться и затихла; ее маленькая рука покоилась в сильной руке того, кто пообещал, что все будет хорошо.

Дэниэл не двигался, пока не убедился, что она погрузилась в глубокий сон, потом осторожно спрятал ее руку под одеяло и встал. Его взгляд скользнул по свернувшейся калачиком фигурке Меган и остановился на лице: страдальческие складки между бровей уже разгладились, но под глазами залегли мрачные тени, отчего даже во сне ее лицо казалось горестной маской.

– Что я наделал! – прошептал Дэниэл. – Боже, что я наделал!

Меган лежала в забытьи, испытывая, однако, неведомое уже давно чувство умиротворенности и покоя: она была не одна, о ней заботились, ее оберегали… Из тумана, окружавшего ее, явился кто-то сильный и надежный и переложил на свои плечи тяготивший ее груз.

Такое спокойствие Меган ощущала, когда была еще девчонкой. Но, рано лишившись родителей, она с шестнадцати лет была вынуждена зарабатывать себе на хлеб. Сделав ставку на свой высокий рост и привлекательную внешность, Меган попала в «десятку» и вскоре оказалась в зените славы и известности.

Потом она встретила Брайана Андерсона. С первого взгляда он очаровал ее, но позже, когда Меган узнала, что поклоняется Брайан только одному богу – Успеху, его ореол несколько померк. Бухгалтер в одной очень престижной фирме, Брайан любил похвастать знакомством с видными бизнесменами, и Меган слишком поздно поняла, что была для него всего лишь знаменитостью, добившейся успеха. Ему доставляло ни с чем не сравнимое удовольствие появляться на людях под руку с известной красавицей – это поднимало его в собственных глазах, – и вскоре Меган с горечью обнаружила, что он отнюдь не питает к ней глубоких чувств. Она уже собиралась порвать с ним, когда поняла, что беременна.

Меган не допускала и мысли об аборте. Она всегда мечтала о ребенке, поэтому, когда Брайан сделал ей предложение, тут же согласилась. Ей хотелось верить, что отцовство изменит его, однако он стал еще более невыносим в своем снобизме. Он словно помешался на деньгах и положении в обществе и пришел в ярость, когда Меган бросила работу, чтобы ни на минуту не расставаться с обожаемым малышом.

Когда Томми исполнился годик, Брайан занялся созданием собственной фирмы. Коль уж Меган не работала, он решил выжать из ее красоты максимальную выгоду – теперь Меган надлежало присутствовать на деловых обедах и ужинах, изображать радушную хозяйку, сиять неизменной улыбкой. На таких вечерах все было продумано до мелочей, в том числе и обаяние Меган. После того как нужные Брайану воротилы подпадали под очарование его жены, он мог смело заводить с ними разговор о делах и составлять выгодные для себя контракты.

С каждым днем Меган все больше отдалялась от мужа, но никак не могла набраться смелости и уйти. Боясь причинить страдания маленькому Томми, она продолжала терпеть унижения, пока однажды Брайан не зашел слишком далеко. Желая заполучить одного чрезвычайно выгодного клиента, который помимо богатства прославился еще и своим гнусным характером, Брайан велел Меган обращаться с ним «поласковей».

– И насколько же «ласковой» я должна быть? – холодно осведомилась Меган, но Брайан не заметил ее ледяного тона и пожал плечами.