Гибель солнца - Ричард Лупофф

— Восемьдесят лет, — произнес Дэн.

— Да, восемьдесят лет.

У Дэна мелькнула странная, почти неуместная сейчас мысль. Но он должен был знать.

— Доктор Кимура, доктор Ройс, посмотрите на все это оборудование. И восемьдесят лет ухода за мной. Этого острова еще и в помине не было, когда я… когда произошел несчастный случай.

— Совершенно верно.

— Кто же тогда оплачивает все это?

Кимура улыбнулся. Дэниелу показалось,

что он даже услышал тихий смешок.

Не беспокойтесь, — ответил Кимура. — Об этом есть кому заботиться. Если хотите знать, у вас куча денег.

— Через восемьдесят лет? После восьмидесяти лет в больнице?

Улыбка Кимуры стала шире.

— Если пожелаете, то позже я расскажу вам подробности. Суть состоит вот в чем. Когда тот кран вышел из строя и ударил в пристыкованный шаттл, было сделано все, чтобы помочь оставшимся в живых. Конгресс Соединенных Штатов принял специальный закон, вмешалась ООН, последовали страховые иски. В конце концов, был основан специальный фонд помощи оставшимся в живых. Им самим, их семьям и семьям погибших.

— Понимаю.

— Не думаю, что до конца понимаете, мистер Китаяма. Дело в том, что «оставшиеся в живых» — временная Категория. Большинство погибли сразу же. Остальные умерли прежде, чем удалось стабилизировать их состояние.

— Все, кроме меня?

Кимура кивнул.

— Авраам Новон? Криста Балбо? Монтажники? Неужели все?

— Все. Мне очень жаль. Но согласитесь, если бы они выжили и выздоровели, то к сегодняшнему дню, они несомненно бы уже умерли. Восемьдесят лет, мистер Китаяма.

— Да. Думаю, вы правы.

Он посмотрел за спины Ройс и Кимуры на идущую по дорожке парка семью. Даже здесь, на Медицинском Острове, должны быть семьи, дом, дети. Гуляющая в парке группа напоминала картинку из утопии, из рая будущего. Родители высокие, стройные, молодо выглядевшие. Дети кружились вокруг них, бросая друг другу какие-то летающие игрушки. Когда одна из игрушек падала, они возвращались, чтобы поднять ее.

— Кажется, вы сомневаетесь.

Дэниел опять посмотрел на докторов. Говорил Кимура.

— Что?

— Сколько лет было вашим друзьям, когда произошел несчастный случай?

— Я не уверен. Думаю, что Аврааму было… я никогда не спрашивал его, но судя по внешности… — Дэниел закрыл глаза, вызвав в памяти образ Авраама Новона, когда тот находился в столовой внутри шаттла. — Возможно, сорок или около того.

Кимура кивнул.

— Исследования в геронтологии привели к определенным успехам, но мы еще далеки от того, чтобы продолжительность жизни человека довести до ста двадцати лет, мистер Китаяма.

— Понимаю.

— Отлично. Мы с вами хорошо поговорили. Думаю, теперь вам лучше отдохнуть. Вам придется многое наверстывать. Восемьдесят лет — не шутка. Мы сделаем все, возможное, чтобы поставить вас на ноги. Вам больше не придется зарабатывать себе на жизнь, но мне кажется, что вы не останетесь в стороне от общества.

Дэн согласился.

— Ну, тогда…

— Постойте!

Кимура и Ройс остановились у самой двери и вновь повернулись к Дэну. Ройс спросила, что еще он хочет узнать перёд тем, как отдохнуть.

— Когда тот кран ударил меня…

Он увидел, как Кимура и Ройс одновременно кивнули и улыбнулись одинаковой улыбкой.

— Что он сделал со мной?

— Ну… — доктор Ройс сделала шаг к Дэниелу. — Удар вас серьезно травмировал. Вы, конечно, знаете, что даже в невесомости тела сохраняют свою массу. Удар стокилограммовой панели, движущейся со скоростью двадцать, километров в секунду, в невесомости не менее сокрушителен, Чем при нормальной силе тяжести.

— Это понятно, — сказал Дэн. Я знаю, что кран ударил меня с огромной силой, и удивляюсь, что остался жив. И очень вам благодарен.

Ройс и Кимура переглянулись.

— Да, думаю, что благодарен, — поправился Дэн. — Я хотел бы знать, что означает выражение «серьезно травмировал». Если я не погиб при ударе, то удивительно, почему остался жив при разгерметизации скафандра. От перепада давления, взрыва, удушья, холода. Существует множество способов умереть при такого рода происшествиях, и право выбора здесь принадлежит лишь случаю.

На лице Ройс появилось выражение сочувствия.

— Да, это кажется чудом. Ваш скафандр цел и не разгерметизировался. Повреждения были вызваны ударом. Подробности вы найдете в своей истории болезни. По закону мы не имеем права ничего скрывать от вас.

— Но я не медик. Я не отличу лопатку от скейтборда.

— Что такое скейтборд?

— Неважно. Я только хочу, чтобы мне объяснили, что со мной случилось? Насколько сильными оказались повреждения? Вероятно, очень серьезными. Как мне удалось выжить? Сейчас я, кажется, неплохо себя чувствую.

Он попытался развести руками, но не смог. Он хотел взглянуть на свои руки, чтобы узнать, что с ними случилось, но обнаружил, что не может ничего видеть, кроме Ройс и Кимуры, ничего, кроме двух врачей, комнаты, больше похожей на лабораторию, чем на больничную палату, кроме парка за окном, травы, деревьев, ручья и прогуливающихся людей.

Он не мог двигаться и видеть самого себя.

— О Боже! О Иисус, святой и всемогущий!

Его взгляд затуманился от слез. Сквозь влажную пелену он видел, как врачи еще раз переглянулись, заметив жест Кимуры. Ройс повернулась к пульту управления и ввела с клавиатуры несколько команд.

— Не делайте этого, — взмолился Дэниел. — Пожалуйста. Не выключайте меня, как испортившийся телевизор. Пожалуйста…

— Постарайтесь успокоиться, — сказал Кимура. Он сделал шаг по направлению к Дэну, чтобы оказаться в поле его зрения. — Мы только хотим, чтобы вы…

— Что я такое? Скажите мне, что я, черт бы вас побрал! Просто погруженный в жидкость мозг? Что вы со мной сделали? Что от меня осталось?

— Пожалуйста, пожалуйста, — Кимура успокаивающе замахал руками.

— Почему я ничего не чувствую? Я не могу двигаться! Я…

— Пожалуйста, мистер Китаяма.

— Я мертв? Я просто компьютерная программа? Скажите же мне, наконец!

— Нет, — Кимура покачал головой. — Ничего подобного…

Его голос становился тише.

— Не выключайте меня!

Пожалуйста, мистер Китаяма. — Кимура кланялся и размахивал руками, как фигурка в театре теней. — Мы тоокоо хоотии чтооы…

— Что? — Дэн пытался не закрывать глаза, чтобы спросить Кимуру…

— Рааслаа… Отдохнуу… Пооздооо…

Дэниел не знал, то ли в комнате стало темно, то ли его глаза закрылись. Он погрузился в мягкую теплую тьму.

Он вспомнил об экспериментах по изучению деятельности мозга, когда у испытуемых закрывались глаза и рот, через ноздри подавался чистый кислород, а тело погружалось в теплую жидкость. При этом у них возникали фантастические галлюцинации и…

Он вдруг понял, что все это галлюцинации — все происходящее после того, как вышел из строя кран, и огромная изогнутая панель понеслась в направлении их с Новоном и подвешенного на консоли телескопа. Его ранило при ударе. В бессознательном состоянии команда спасателей доставила его в какое-то медицинское учреждение, и там его зачем-то поместили в жидкость и стали исследовать мозг. Разговор с доктором Ройс и доктором Кимурой, полная мерцающих индикаторами электронных приборов комната, история о восьмидесяти годах без сознания, строительство медицинского Острова с парком вокруг здания госпиталя — все это галлюцинации.

Если только…

Страшная догадка заставила его содрогнуться.

Может быть, вовсе не врачи проводят над ним эксперимент? Может быть, у него поврежден мозг? Может быть, его сознание отрезано от органов чувств?

Он знал только, что его глаза и уши работают нормально. Но каким-то образом сигналы от нервных окончаний из других Частей тела не поступают в мозг. Его мозг, сознание, психика, похоже, восстановились, но оказались отрезанными от всех других органов.

Его тело могло быть уде угодно — в госпитале, на больничной койке или Погруженное в специальную жидкость, а могло плавать в космосе между шаттлом и недостроенной станцией. Может быть, он просто медленно умирает от ран, полученных в момент удара, не зная об этом, постепенно расставаясь с жизнью по мере того, как иссякает приток крови к мозгу, клетки которого переставали функционировать, а затем умирали.

Он попытался восстановить в памяти образ своей жены Мари-Элейн, представить себе ее лицо, темные прекрасные глаза, черные блестящие волосы, стройное тело. Он вспоминал ее рядом с собой в постели, отвечающей на его ласки, ее мягкие груди с твердеющими под его рукой коричневыми сосками, ее теплый и влажный рот, шепчущий нежные слова, гладкую золотистую кожу живота под своей щекой.

Дэн моргнул.

Он выплыл из темноты, ошеломленный ярким солнечным светом, струящимся из небольших прямоугольных окон, и ярким искусственным светом от невидимого источника, заполнившим всю комнату, ярким изображением доктора Ройс в белом халате. Она участливо смотрела на него.