Нарисуй мне дождь (СИ) - Гавура Виктор Васильевич "gavura"

– Тебя здесь кличут Ли? – улыбнулся я. – Красиво звучит. Я знал тебя раньше? Ты случайно не из Китая? Мы не встречались на берегах Янцзы? Там, где сопки покрыл туман...

Девчонка опять покраснела. Стоит, опустив глаза. Щеки пышут жаром. Странно она на меня реагирует. Она здесь явно не впервые и к подобному трепу должна иметь иммунитет. Она что-то собралась ответить, по всей видимости, резкое, вскинув на меня сверкнувшие глаза, но тут рядом со мной опять возник Белоглазый. На нем мешком висит расстегнутое пальто, руки в карманах. Небрежно толкнул меня плечом.

– Ну, что́?! Выйдем, разберемся, кто тут блатной, а кто х... с бугра? – довольно вежливо предлагает он, не обращая внимания на Ли. Судорога, передергивающая его лицо, участилась, а взгляд его блеклых глаз не удалось поймать, он их от меня прятал.

– Если ты так слезно просишь, давай, – соглашаюсь я.

Похоже, быть драке. Только его пальто мне почему-то не нравится, вечер сегодня по-летнему теплый.

– Прости, Ли. Поговорим о Шанхае в другой раз, ‒ я машинально коснулся ее руки, так не хотелось с ней расставаться!

Это было мимолетное прикосновение, но она отдернула руку, как будто ее током ударило. То же самое почувствовал и я, словно по коже разлетелись молнии. Что это было? Не знаю. Тот, кто ловил рыбу, знает, как при клеве подергивается леска, бесподобность этого ощущения сравнима лишь с эякуляцией. Иногда, это напряженно-волнующее трепетание достигает апогея и означает, «да»! А иногда, «нет»… ‒ и вместо, бьющейся на леске рыбы, достаешь пустой крючок. И все же между нами произошло что-то важное, к чему трудно подобрать слова, понятное нам обоим. Такое в жизни случается, и ты просто знаешь, что с ней происходит то же самое.

– Дела зовут, дружественная встреча с представителями вашего заведения, – свожу на шутку я, возникшую между нами неловкость.

– Постой! Не выходи! Подожди меня здесь, – встревожено бросила она и скрылась в толпе.

Этого мне только не хватало, чтобы она утрясала мои проблемы. Я вырос в южном портовом городе со своими хулиганскими традициями. Улица была моей школой и университетом. Все недоразумения у нас решались дракой, где в лучшем случае в ход шли только кулаки. Но девушки никогда не вмешивались в подобные выяснения отношений, это всегда было слишком опасно. Прочувствовал это на себе, когда не раз зашивали продырявленную шкуру. Поэтому последние годы не расставался с пудовой гирей и перекладиной. Сейчас же, я чуял в себе такую силу, что мог бы рвать железо, ‒ если б оно было тонким…

Белоглазый, насмешливо кривя рот, нагло разглядывает меня своими ненавидящими глазами. Смотри сколько влезет, есть на что. Так, как я, в этом городе не одеваются, да и в моем, тоже не все. Модные вещи стоят слишком дорого, но родители для меня ничего не жалели. На мне темно-синие джинсы «Super Rifle», гвоздь сезона, черная шелковая рубашка, лимонного цвета замшевая куртка и в тон ей вельветовые туфли «на манной каше». Литая каучуковая подошва отлично пружинит, и бегать в них одно удовольствие.

– Ты в своем пальто, не простудишься?.. – заботливо осведомился я.

– Канай вперед! Как бы тебе доктор не понадобился, – с трудом сдерживаясь, пробубнил он.

– Раз ты так слезно просишь, надо уважить, – соглашаюсь я, направляясь к выходу, не выпуская Белоглазого из поля зрения.

На улице ранние сумерки. Прохожих нет. А вот и комитет по торжественной встрече. Неподалеку, делая вид, что не обращают на нас внимания, курят трое парней. Свитера заправлены в штаны, на глаза надвинуты фуражки. Такие фуражки лет десять назад были в моде, их называли «лондонками». Похоже, его дружки из пригородных сел. На электричках они приезжают в город, ищут, где бы напакостить, избить городского для них престольный праздник. Это у них классовое, я их понимаю, хотя и презираю. Поодиночке, каждый из них, тише воды и ниже травы, нападают только стаей на одного. Только в стае они перестают бояться всего на свете и, выпендриваясь друг перед другом, могут забить человека до смерти.

– Нечего тут светиться, давай отойдем в сторонку, – с фальшивой любезностью предлагает Белоглазый.

Мне нравится его радушие, особенно при таком численном преимуществе. Теперь, когда они извлекли меня из харчевни, их задача проста: затащить меня в подворотню, свалить на землю и там уж поиздеваться надо мной руками и ногами, вчетвером на одного.

‒ Душевно признателен за приглашение, но если тебе есть что сказать, говори здесь, ‒ твердо ответил я.

Не сделав и десятка шагов, я остановился, не реагируя на зазывания Белоглазого идти дальше, занял удобную позицию боком к стене, фиксируя взглядом его руки, не выпуская из вида гоп-компанию за его спиной. Молча, жду, какой вариант развлечений он предложит. Белоглазый понял, что дальше я не пойду и вплотную шагнул ко мне. Я тотчас же отступил, выйдя из зоны досягаемости.

– Ну, чего ты там стал? Харэ, завязываем этот гнилой базар! Все в мазь, с меня мировая, – суетливо начал Белоглазый, – Ты ж понимаешь, лучше гнать, чем быть гонимым. А ты, в натуре, молоток, что не сдрейфил, вышел на разбор. Я ж просто так… Хотел проверить, фраер ты или нет. Сразу видно, ты тот еще кент… Ну, в смысле, свой, в доску свой. Одно плохо, долго живешь… ‒ как-то в сторону обронил он, судорожно всосав воздух углом рта.

Держась настороже, я, молча, наблюдал за ним, сохраняя между нами стратегическое пространство.

– Ладно, чего нам тянуть друг на друга? Нет причины. Побазарили по-свойски и дело с концом. Не будем бодягу разводить[2], замнем для ясности. Идем, я выставляю. Лататы?[3] На, держи краба.

Он протянул мне для рукопожатия правую руку, левая, по-прежнему осталась в кармане пальто. Я помедлил, все это было довольно странно, но быть может, он прав? Плохой мир лучше хорошей драки с четырьмя колхозниками. Хотя, чем их больше, тем больше они будут друг другу мешать, все решит не число, а умение. Как там сказал Суворов о превосходящих силах противника: «Множество их умножит и беспорядок». На худой конец, я всегда смогу от них оторваться. В рывке, да и на дистанции им меня не достать. Я не сомневался в своей неуязвимости. Воевать с их полевой бригадой я не собираюсь, но и убегать не хочется, слишком необычную девчонку я здесь повстречал. Не для того я ее нашел, чтобы потерять.

Не без колебания, я пожал протянутую мне руку, но пальцы ее не поддались. Сжал еще сильнее, изо всех сил, и… ‒ ничего не произошло. Я с изумлением разглядывал его руку. Так вот зачем он накинул на плечи пальто! Одной рукой, спрятанной под пальто, он протянул мне для рукопожатия одетый в правый рукав пальто протез руки. Левый, пустой рукав так и остался засунутым в карман, а вторая его рука, из распахнутого пальто уже у моего горла, колет острием финки. Все рассчитано на неожиданность и я ее не учел, а главное, я неправильно их оценил, приняв бандитов за деревенских оболтусов. Так обуть! И где?.. В каком-то захолустном Криворожье! Последними словами ругал я себя.

В критических ситуациях думаешь и действуешь одномоментно, иначе не уцелеть. Мне уже приходилось быть свидетелем того, что может стоить секундная растерянность. В обычной обстановке я не люблю такую скоропалительность из-за упрощенности принимаемых решений. Теперь главное не торопиться и принять это единственно верное решение. Если б он хотел, я бы с ножом в горле уже подплыл кровью на асфальте. По всему, это не бык колхозный, а психопат уголовник, и убить меня ему также просто, как прихлопнуть муху. Вместо того чтобы отступить, я напряг шейные мышцы и налег на финку и он, чтобы не проткнуть мне кожу, чуть ослабил нажим лезвия. Хороший знак.

– Послушай, для меня с детства нож все равно, что иголка, – совершенно искренне заявляю я.

Я и в самом деле не боюсь никакого оружия, ‒ если мне им не угрожают...

– Спрячь свою точилку и хватит шутить, нечем дышать, – с трудом сохраняю спокойствие я.