Беседы с ангелом по имени Билл - Микаэл Ханьян

– Понятно. Положение серьезное, хотя ничего нового я не услышал.

– Будешь вправлять мозги?

– Буду.

– Ну-ну. Приступай.

Билл пощипал ус, почесал через шляпу голову и приступил к своему монологу.

– Любовь – это состояние. Очень простое и очень понятное. Это состояние благожелательности: ты желаешь человеку добра. Иными словами, ты его любишь.

– И всё?

– И всё.

– А как же называется то, что я испытываю по отношению к Лиз?

– А здесь много чего. Здесь и сексуальное влечение, и стремление объединиться со своей половиной, и восторг первооткрывателя, ведь любимый человек – это всегда «неизвестная земля».

– Первое и последнее мне понятно. А вот насчет второй половины… Как сказал классик, найти свою половину – еще менее вероятно, чем двум меченым горошинам оказаться рядом в мешке с горохом.

– Дурак ваш классик. Барином был, барином и остался.

– А при чём тут барство?

– А при том, что никто ведь и не утверждает, что всё происходит само собой.

– То есть?

– То есть, для этого нужно потрудиться. А сидеть и ждать, что великое единение наступит само собой – занятие действительно не только по-барски праздное, но и бесполезное. К сожалению, таких, как ваш классик – легион, и некоторые из них обладают выдающимся художественным даром. А художественный дар – это, помимо всего прочего, еще и дар внушения.

– Ты несправедлив. Классик был весьма достойным человеком и барские излишества презирал.

– Да-да. Ходил в рубище и сам пахал землю.

– А что в этом плохого?

– Всё прекрасно. За исключением установки. В ней-то вся проблема и кроется.

– Что еще за установка?

– Да, собственно, всё та же. Такая же, как и у тебя.

– Я ничего про установку не говорил.

– И не надо. Ее ведь вовсе не обязательно декларировать – достаточно показать, каким ты видишь перспективы ваших отношений, и всё становится ясно. Ты исходишь из того, что всё кончается, в том числе и любовь. Хотя достаточно посмотреть на определение, чтобы увидеть, что это не так.

– Но ведь ты не будешь отрицать, что страсть постепенно проходит?

– Нет, в нормальном случае она перерастает в иное чувство – чувство сопричастности, когда каждый становится частью нового единства. Просто нужно, во-первых, об этом знать, а во-вторых, что-то для этого делать. Нужно врастать в другого человека, вживаться в него, понимать его на уровнях, недоступных слову.

– Типа того, о чём мы уже говорили? Интуиция и всё такое?

– И всё такое. И тогда постепенно станет ясно, что влюбленность – это не высшая точка взаимоотношений, а только их начало.

– Ну, хорошо, предположим, что нужно просто изменить установку – настроиться на то, что отношения будут развиваться, укрепляться, в общем, цвести и пахнуть. А как быть с тем, что начинается-то всё, по сути, с обмана – с «розовых очков» – из-за которых потом и возникают самые жестокие разочарования?

– А вот тут, мой друг, и таится самое серьезное непонимание. Эти пресловутые «розовые очки» – настоящий подарок, которым нужно уметь пользоваться и, самое главное, функцию которого нужно правильно понимать.

– Ничего себе подарочек! Лучше бы дарили оптические фильтры: поднес к розовым очкам – и увидел реальное лицо.

– Ты бы лучше послушал – может пригодиться.

– Ладно, валяй.

– Так вот. То, что вы называете «розовыми очками», на деле представляет собой моментальное и исключительное смещение точки сборки.

– Это еще что?

– Это некий фокус, сосредоточение интуитивного понимания реальности. У людей, лишенных творческого дара или экстрасенсорных способностей и не обладающих мощной врожденной интуицией, это происходит только в состоянии влюбленности. Не буду вдаваться в подробности, но суть в том, что в этом состоянии происходит внезапная активация Канала Моментального Наполнения, то есть интуитивного канала, что позволяет сразу же показать потенциальную способность единения с возлюбленной или возлюбленным. Другими словами, тебе показывают, что ты можешь испытать, слившись с этим человеком.

– И этому можно верить?

– Макс, интуиция никогда не обманывает. Нужно только научиться ее слушать и не пользоваться ложными установками.

– Погоди, а зачем тогда говорить о Той Самой? Ведь если слияния можно достигнуть с любым человеком, в которого влюбляешься, а влюбленностей может быть много, то, значит, нет и одной-единственной?

– Слияние достижимо с любым человеком, который кажется «тем самым», но на практике этого либо не случается вообще – в силу упомянутой неправильной установки – либо это происходит не сразу, а только при очередной, и далеко не первой, влюбленности. Поэтому вам и дается не одна попытка, а много.

Я представил себе Лиз. Когда я уходил на прогулку, она читала, уютно устроившись в кресле.

– Она всё еще читает, – отозвался Билл. – Но, если ты не хочешь, чтобы она отчалила к Морфею, тебе стоит поторопиться.

Я встал со скамейки. Ангел продолжал сидеть и, глядя куда-то в сторону, театрально произнес:

– Удачи, юноша. И не забудьте о правильной установке.

Пришельцы

Глава девятая, посвященная детям.

Когда я появился на аллее, ангел уже сидел на нашей скамейке. Завидев меня, он встал и засеменил мне навстречу.

– Срочный вызов! Я заинтригован: что за пожар?

– Дело в Лиз.

– Поссорились?

– Да нет, что ты. Из-за мелких препирательств я бы тебя не беспокоил.

– Так в чём дело, дружище?

– Дело в новой теме. Она заговорила… о детях.

– И ты сник?

– Нет. Скорее, обескуражен.

– И хочешь, чтобы я тебя морально поддержал?

– Ну, не знаю, морально или как-нибудь еще… Я просто подумал, что ты мог бы рассказать мне что-нибудь про детей. Типа, что вы там о них думаете.

– И там, и тут про них думают одинаково – просто тут думающих мало.

– Одинаково – это как?

– В двух словах, дети – это пришельцы.

– А в трех?

– Дети прибывают сюда из Вселенной. Физическое появление ребенка в утробе матери еще не означает, что это ее дитя в полном смысле слова. Родители дают ребенку только форму, физическую структуру, органический субстрат, а всё остальное – и самое существенное – прибывает не отсюда. Поэтому к ребенку нужно относиться так же, как к дорогому гостю – с предельным уважением, заботой и любовью, но ни в коем случае не как к своей собственности.

– Знаешь, это мне очень близко.

– Очень рад. Но это не всё.

Ангел замолчал, глаза его сощурились, и мне показалось, что он подбирает слова.

– Ты прав, тут нащупывается столь крупная тема, что наскоком ее не осилить.

– А не наскоком – можно?

– Можно, конечно, хотя на это уйдет непредсказуемая часть столь драгоценного времени.

– Ты куда-то торопишься?

– Я-то нет…

– Так и я никуда не тороплюсь.

Билл как-то странно на меня посмотрел, но ничего не ответил.

– Так что – объяснишь?

Ангел вздохнул.

– Ты, наверное, прав. Нужно кое-что объяснить.

Он вскочил со скамейки и стал прохаживаться перед ней, смешно вытягивая носок. При этом его руки были заложены за спину, а голова задрана к небу, так что, будь на аллее яма, он бы обязательно в нее свалился.

– Мне придется начать с одного из атрибутов божественного участия – великой щедрости Божества. Во всех своих проявлениях Божество демонстрирует бесконечную щедрость: это и нескончаемая любовь, наполняющая всё творение, и бесконечное число «дорог, ведущих к храму», и всё новые ошибки, которые мы совершаем, но, тем не менее, ничего этим не зачеркиваем.

– Ты говоришь «мы»?

– Я говорю «мы» – люди и ангелы. Как я тебе уже сообщал, ангелы лишь немного отличаются от людей и, может быть, не всё, но многое человеческое нам не чуждо.

– Это утешает.

– Меня это, скорее, огорчает.

– А вот и принципиальное отличие!

– Всё бы тебе смеяться… Так вот, дети – это проявление бесконечной щедрости Божества.

– В том смысле, что их много?

– Нет, чудилище: в том смысле, что они каждый раз дают вам новую возможность.

– Объяснишь?

– С удовольствием.

Ангел перестал маячить передо мной и плюхнулся на край скамейки.

– Человечество постоянно занимается тем, что передает всякий ненужный груз от одного поколения другому. Всё это происходит в процессе воспитания и получения образования. К сожалению, ни первое, ни второе не учитывает истинного статуса детей, то есть статуса пришельцев. Воспитание призвано насильно привить детям порочные нравы родительского поколения, а образование – напичкать фактическими знаниями и отжившими умениями.

– И что ты предлагаешь?

– Так это ведь очевидно: если ты уважаешь ребенка как посланника иного мира, относись к нему с должным уважением и даже пиететом. Пытайся присмотреться к нему, понять его, почувствовать его. Обращай особое внимание на его реакции и не спеши вешать на них ярлыки «правильно» и «неправильно»: всё может быть как раз наоборот.