Энциклопедия творчества Владимира Высоцкого: гражданский аспект - Яков Ильич Корман
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Но почему же он никчемушный! Да потому что именно таким себя часто ощущал сам Высоцкий: «Я был и слаб, и уязвим, / Я весь дрожал притом / Больным, подорванным своим, / Никчёмным существом» («Ошибка вышла», 1976; черновик /5; 386/), «Может, мой никчемный орган — плевра…» («Я уверен, как ни разу в жизни…», 1969), «Невмоготу свою никчемность превозмочь» («Жизнь оборвет мою водитель-ротозей…», 1971), «И жаль мне себя до безумия, потому никчемный я человек!» (из письма к И. Кохановскому, 20.12.1965[2714] [2715]), «Я весь прозрачный, как раскрытое окно, / И неприметный, как льняное полотно» («Песня конченого человека», 1971). Да и свою борьбу с «баб-ягами» авторский двойник (Иван-дурак) называет никчемушной («Сказка о несчастных лесных жителях», 1967).
Кроме того, в песне «Про двух громилов» этот никчемушный человек назван «горемыкой». И такую характеристику часто применяют к себе лирический герой и лирическое мы: «Мы, неуклюжие, мы, горемычные, / Идем и падаем по всей России» («Препинаний и букв чародей…», 1975), «Мы вместе горе мыкали» («Гербарий»,
1976), «Нс горюй, — кричит, — бблезный,/ Ггрсмыкамойнстрезввш»(«Двесуддбы»,
1977), «Гopeмыйныймой, дошелл Тыдоораюшка. / Tыпoльбвoйyжeмтцвeл, / Ванн, Ванюшка!» («Грустная песня о Ванечке», 1974).
Но самое интересное, что в стихотворении «Мы живем в большом селе Большие Вилы…» горемыками названы оба брата — Пров и Николай: «Вот и мыкаемся мы с братом по свету, / А дела подходящего нету!». Точно так же лчрччеукий герой будет сетовать на отудтствче дела два года спустя, выступая в образе Алисы: «Ах, как я соскучилась без дела!» /4; 319/. А произошло это по приччне, о которой сказал сам герой: «Я из дела ушел, из хорошего, крупного дела»3*. В то же время в начале 60-х дела у него обстояли совсем иначе: «Ни разу в жизни я не мучился / И не скучал без крупных дел» («Я был душой дурного общества», 1962), «А после дела темного, / А после дела крупного…» («Она — на двор, он — со двора…», 1965), «Я в деле, и со мною нож» (1961), «Если выгорит дело, обеспечусь надолго» («А в двенадцать часов людям хочется спать…», 1965). Впрочем, даже в начале 1970-х герои скажут: «Но впереди — рубли длиною в километры / И крупные дела величиною в век» («Километры», 1972).
В песне «Про двух громилов» Николай говорит: «Вот и мыкаемся мы с братом по свету». Очевидно, что перед нами — мотив неприкаянности самого поэта, который встречается довольно часто: «Кузькин по миру побегал», «Он помыкался, побегал», «Блудный сын по белу свету» (частушки к спектаклю «Живой»; АР-10-72), «По миру с котомкою — / Разве жизнь для молодца?» («Разбойничья»; черновик /5; 363/), «Долго скиталась, болела, нуждалась в деньгах» («Притча о Правде»).
Что же отсюда следует? А то, что в песне «Про двух громилов» двойничество носит двойной характер: с одной стороны, это братья Пров и Николай, которые похожи друг на друга и являются alter ego автора (первое двойничество), а с другой — «никчемушный человек», который также является одной из сторон авторского «я», но при этом — антиподом Прову и Николаю (второе двойничество). Причем последняя вариация вызывает аналогию с песней «Про второе “я”» (1969), где у лирического героя — «.два “я”, два полюса планеты, / Два разных человека, два врага». Однако в песне «Про двух громилов» Пров и Николай не враждуют с «никчемушным человеком», а смиряется с его властью, так что двойничество носит здесь позитивный характер.
Вспомним также ответ Высоцкого на вопрос «Что вы цените в мужчинах?» — «Сочетание доброты, силы и ума. Я когда надписываю фотографии пацанам — ребятам, подросткам, даже детям, обязательно напишу ему: “Вырасти сильным, умным и добрым”»[2716] [2717]. Вот это и есть сочетание разных черт личности, которыми был наделен сам поэт (помимо ума, разумеется): с одной стороны, сила (Пров и Николай), с другой
— доброта («никчемушный человек»).
В свете сказанного можно предположить, что «никчемушный человек» является олицетворением совести главных героев, которым стало стыдно за свои буйства, после чего «мужичье их попросило / Больше бед не сотворять». Такой же была концовка «Путешествия в прошлое», где лирический герой после того, как ему рассказали о его «подвигах» в пьяном виде, сгорает от стыда: «Если правда оно — / Ну, хотя бы на треть, — / Остается одно: / Только лечь-помереть».
И неслучайно Пров и Николай являются верующими, которые крестятся при виде нечистой силы: «Гляди в оба, братень: / Вижу странный пень я. / Это оборотень
- / Сотвори знаменье» (АР-15-86). Несколько лет спустя точно так же поступит лирический герой при виде Нелегкой, которая ему скажет: «Брось креститься, причитая: / Не спасет тебя святая / богородица!» («Две судьбы»; АР-1-14).
А самым поздним произведением, в котором получил развитие сюжет «Про двух громилов», является «Песня инвалида» (1980), написанная для фильма «Зеленый фургон»: «Эй, братан! Гляди, ватага [Замиряться к нам идет] С кольями, да слышь ли? / Что-то нынче из оврага [Рано выбрался народ] Рановато вышли» (АР-9-80) = «Слышь-ка ты. казаче, / Супротив нас рать идет. / Землю и тем паче / Волю
