Уравнение времени - Евгения Владимировна Юркина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В ответ Саша густо покраснела: про фляжку, или на худой конец, пластиковую бутылку, она как-то позабыла.
— Я взял. — Звеновой протянул девушке литровую флягу.
— И хорошо, — проникновенно посмотрел на него Магистр. — А то там, где вы, я надеюсь, окажетесь, вода будет попадаться очень редко, а пить будет хотеться почти все время. И всегда — точно так же сильно, а то и сильнее, чем сейчас.
Саша вспомнила, как часто и помногу Магистр пил чай, и промолчала. Хотя ей очень хотелось деда упрекнуть: она же не знала! Предупредить не мог?
— По пути будет, где пополнить запасы. — Рысь как будто прочитал мысли воспитанницы. — Но на будущее запомни: воду всегда надо брать с собой. А сейчас не мешай. Мне надо подготовить вам скакунов.
«Скакунов?» — мысленно переспросила девушка.
Но вслух не сказала ничего.
А потом ей стало не до расспросов — у нее в буквальном смысле этого выражения отвисла челюсть: Черныш, Конопуш и Снежный начали расти! Да-да, их верные псы пили воду из озерца и росли прямо на глазах — до тех пор, пока не стали размером с верховых лошадей! Хороший таких, породистых скаковых.
Когда Саша уже начала опасаться, что четвероногие упьются до размеров слона, Магистр псов отозвал.
— Ну вот, — довольно оглядел он каждого по очереди, — теперь хорошо.
— А это… навсегда?.. — Слова с трудом давались Амвросию, помнившего своих верных псов еще щенками.
— Как пойдет, — беспечно отмахнулся Магистр. — А тебе что, не нравится?
— Жутковато, — поежился парень. — А слушаться они будут?
Признаться, такие же опасения были и у Саши. Но, как выяснилось в дальнейшем, девушка беспокоилась напрасно.
— А вот садись и попробуй сам, — если бы рысь имел обыкновение пожимать плечами, он бы, несомненно, так и поступил.
Амвросий неуверенно смотрел на троих новоявленных скакунов — выбирал наиболее покладистого?
Саша брата опередила.
— Мы с тобой одной крови, ты и я, — провела она рукой по пятнистой шее Конопуша.
И, опершись руками о холку, запрыгнула на спину громадного пса!
Подросший сторожевой и ухом не повел, как будто всю жизнь только тем и занимался, что возил на себе юных девиц. Зато взял с места в карьер — маки где-то там, внизу, слились в ровный алый ковер!.. У Саши захватило дух, она крепко-крепко вцепилась обеими руками в шелковистую шерсть…
«Вот сейчас упаду, — дребезжала предательская мыслишка. — Вот сейчас…»
Но проходила минута, другая… А Саша все не падала и не падала. Конопуш успел домчаться до края луга, почти к самому подножию лесистых склонов, развернуться и понестись во весь опор обратно, когда Саша робко поверила: она не упадет!
Надо ли говорить, что когда они с Конопушем поравнялись с друзьями, девушка была в полном восторге?
— Это что-то невероятное! — кричала она. — Это прекрасно! Ничего лучше…
— И, главное, безопаснее, — ворчливо перебил внучку Магистр. — И поверь мне, в первый день пути тебе будет лучше не слезать со спины Конопуша.
— А если?.. — немедленно покраснела Саша.
— За поводок подержишься, — не моргнув глазом, ответил рысь, — а твои спутники тем временем отвернутся. Александра, я серьезно.
На этом Сашины восторги и кончились. Парни вскочили на своих скакунов: Звеновой выбрал Черныша, а Амвросию по остаточному принципу достался Снежный. Магистр встал в авангарде, и процессия тронулась в путь — с тем, чтобы через какой-то десяток шагов оказаться… в знакомой долине Пограничья!
— А говорили, по земле… — Девушка не верила своим глазам.
— …сюда не добраться, — вторил ей брат.
— Пути надо знать, — в один голос и с одинаковой интонацией хмыкнули Магистр и Звеновой.
И, переглянувшись, синхронно друг другу подмигнули.
***
Саша смотрела на долину — такую родную и такую… безмерно далекую.
И недели не прошло с тех пор, как девушка вошла в актовый зал для инициации, а, казалось, миновала целая жизнь. Жизнь, в которой замаячила надежда снова увидеть родителей. Жизнь, в которой у нее появился дедушка. И брат.
— Как тебе долина? — Саша повернулась к Амвросию.
И поняла: тот не верит своим глазам. Смотрит на скалы, окружающие долину, на морену… Но взгляд всякий раз возвращается к трехэтажным домам с мансардами.
— Необычно. — Амвросий наконец нашел слова. — В мое время тут была простая деревня.
— И в мое тоже, — произнес рысь абсолютно нехарактерным для него теплым голосом. — И как-нибудь, внуки, мы с удовольствием предадимся воспоминаниям. Расскажем друг другу, кто с какой скалы навернулся, кто сколько эдельвейсов подарил своей зазнобе… Что, парни? — Магистр строго посмотрел на Амвросия… Потом перевел взгляд на Звенового… — Никогда не дарили эдельвейсов? Ну это вы зря, зря… Правда, в долине они не ценятся… Впрочем, у вас еще будет время исправиться. Но не сейчас! Сейчас мы проследуем к зданию Школы. А потом…
Рысь умолк, к чему-то прислушиваясь.
Ребята тоже попытались уловить что-то необычное. Но кругом было тихо-тихо. Как впрочем, всегда бывало в предрассветные — если этот термин был вообще применим к Пограничью — часы.
— А потом?.. — переспросила Саша, потому что пауза слишком затянулась.
— А потом я и мой напарник откроем вам ход. А сами напишем отчет по результатам твоей стажировки. Сама-то ты еще неизвестно, когда отчет напишешь, а формальности соблюсти надо.
— Но… — Сашу бросило в краску. — Я ничего не знала об отчете, деда! Меня же не предупредили! Я могла бы ночью…
— По ночам недавно прошедшим инициацию надо спать, — отрезал рысь.
Но сквозь категоричный тон так и сквозила тревога.
Да, Магистр старался не показывать своего состояния спутникам, и может быть, те так ничего и не почувствовали… Если бы не хвост, выдававший своего хозяина с головой: куцый, дергающийся — все сильнее и сильнее. За ним с выражением крайнего изумления на мордах, следили гигантские псы.
— Идемте же! — Рысь так и не совладал с хвостом.
Пошел вперед, а хвост дрожал — пока они шли по морене, пересекали «футбольное поле», поднимались по ступенькам Школы, звучно топали по гулким коридорам — к дверям актового зала… у которых рысь и остановился.
— Скоро отворятся двери, — чеканил слова он, — и вы увидите пламя и белую дорогу в нем. Пойдете по дороге, не оглядываясь — до тех пор, пока не выйдете из пламени. Не оглядываться — касается и наездников тоже. Все понятно? Всем?
Понятно было всем. И страшно тоже. Страх был липким, тягучим. Прошибающим до горячего и одновременно холодного пота.
А рысь смотрел изучающе, будто решал, не оставить ли кого в Пограничье?
«Скорей бы уже идти! — думала девушка. — Невыносимо
