Уравнение времени - Евгения Владимировна Юркина

давно ходит туда-сюда по временам, что-то ищет, что-то меняет в прошлом.

— Но как ему это удается? — вышел из состояния душевного равновесия ученый. — Ведь даже одного перемещения во времени достаточно для того, чтобы Бездна…

— Оштрафовала? — Усмешка Савелия вышла страшной. — Обычно так и происходит, Николай. Но в случае Кондрата получилось иначе. Почему? Объяснять сейчас долго, да и вряд ли у меня получится, не та у меня специализация. Но в двух словах скажу. Думаю, Кондрату позволяет перемещаться во времени благоприобретенная им… скажем так, беспринципность. Или вот недуг, как некоторые полагают. Хотя, по большому счету, неважно, как это обозвать. Важно то, что у нас, существ светлых тонов, такой возможности многократно прыгать по времени нет. И, доложу я вам, друзья мои… Я бы очень многое отдал, чтобы узнать, в чем причина этой самой беспринципности. Но этого, увы, я так и не понял. До сих пор.

— Понятно… — протянул Звеновой. Пальцы ученого сами собой писали какие-то уравнения. — Понятно, что тут слишком много неизвестных. Вот и будет у меня достойный повод найти в Бездне одного знаменитого мудреца. Если это, конечно, не просто легенды.

— Мудреца Иннокентия? — деловито уточнил Савелий. — Нет, это не легенды, мудрец Иннокентий действительно существует. И знаешь, что я тебе скажу, Коль? Это мысль! Мысль хорошая… но невероятно трудноосуществимая. Иннокентий, видишь ли, выбрал полное затворничество. А поэтому… Поэтому тоже идите спать. Все равно раньше завтрашнего утра Иннокентия вы искать не пойдете. А я пока подумаю. Есть над чем.

***

На улице, несмотря на календарный март, стояла теплынь. В рассветном небе гасли звезды. Из дома номер «8» по улице Восточная вышла странная процессия. Рослый рысь странного черно-белого окраса, юная рыжеволосая девушка, статный молодой человек, монах и три огромных барбоса. Люди и рысь тихонько переговаривались на отвлеченные и, казалось, ни к чему не обязывающие сюжеты — чтобы отвлечься от чего-то страшного, неминуемого? Того, что должно случится уже в самом скором будущем?

— Получается, Углеж — это такое пограничье в Пограничье, — задумчиво произнесла рыжеволосая. — И наш институт МИ в такой же зоне расположен. Так?

— Не совсем. — Рыся опередил Звеновой. — Я бы сказал, Углеж и институт МИ — это первый дифракционный минимум.

К Николаю снова вернулось его дружелюбное состояние. Парень шел рядом с Сашей, и на его лице было написано самое настоящее счастье.

— А Пограничье? — нахмурилась девушка. Призвала на помощь когда-то вызубренный школьный материал.

— Главный максимум, — как само собой разумеющееся сказал ученый.

— А где стоит сама решетка? — решился вступить в беседу Амвросий. Он все-таки пролистал учебник истинной физики. Так что худо-бедно понимал, о чем идет речь.

— Полагаю, где-то в ручке гигантской бутылки Клейна, — беспечно отозвался Звеновой, — которую являет собой наш мир. Ты уже прочитал об этой теории? Вот и хорошо. Мне другое интересно.

— Что именно? — Саша опередила брата.

Очень уж ей было любопытно узнать, что может вызывать интерес у такого научного всезнайки, как Звеновой.

— Связан ли период решетки с… с точкой ветвления в поведении Кондратия, или нет, — задумчиво изрек тот.

— Какой еще точкой ветвления? — нахмурилась девушка. И тут ее осенило: — Причем тут Кондрат? Вы опять обсуждали без меня что-то важное?

Саша так посмотрела на одноклассника, что тот смутился.

Амвросий же с любопытством посмотрел на сестру:

— Э-э-э-э… А откуда ты знаешь, что опять?

— Во сне позавчера видела! — фыркнула Саша. — А ты, деда? Как ты мог? И… вот что ты им рассказал, пока я спала?

— Погоди ты, Александра, с претензиями и допросами, — остановился рысь. — Нам сейчас надо нужную тропу найти и дело сделать. А предъявлять друг дружке будем потом. Когда-нибудь…

Магистр повел перед собой лапой, и земля расцветилась тысячей троп, больших и малых! Одни были белые, другие зеленоватые, розоватые, синеватые… — всевозможных цветов и ширины!

— Вот эта, — указал рысь на еле заметную бирюзовую ниточку. — По ней пойдем. И, прошу вас, потише. Лучше вот делом займитесь, настройтесь на серьезный лад. А то из вас только Николай идет по зову Бездны. А вы, Александра и Амвросий, — почти по собственной инициативе. Так что…

Магистр так многозначительно глянул на девушку и инока, что у тех тут же появилось желание слушаться старших. Да и Звеновой насторожился:

— Им только настроиться, и все? Этого будет достаточно?

— Если не будут делать глупостей, — ехидно ответил рысь, — то достаточно. А то, сам понимаешь…

И таким было это «понимаешь», что Саша мигом посерьезнела:

— Хорошо, деда. Мы будем вести себя как подобает.

— Очень на то надеюсь, — буркнул рысь.

И было путешествие. Сперва вдоль железнодорожной дороги, той самой, по которой ходил поезд. Потом тропа постепенно отвернула от путей — пошла взбираться вверх по склону мшистого холма. Саша шла и думала, на этот раз о карателе Федоре Оспине. Что же это получается? Его отправили в Бездну на переинициацию, а уже через несколько часов она следует за ним? Конечно, у нее идти в Бездну были свои причины, но… Но совпадение ли это, вот в чем вопрос? Вдруг она идет в Бездну потому, что они с Федькой — пара?

Саша вертела эту мысль так, сяк, эдак… Но так и не смогла прийти к какому-либо выводу. А потому тряхнула головой… и вдруг обнаружила себя посреди живописной долины, на высоком берегу речушки с бирюзовой водой.

— Ой, — сказала тогда Саша. — Деда, а деда? А как…

— Топологию надо было лучше учить, двоечница! — ответил рысь в своей привычной манере. Но его глаза так и лучились добротой. — А можешь друга своего помучить, если выдастся спокойный вечерок. Думаю, он сможет тебе объяснить, что к чему.

Магистр вопросительно посмотрел на ученого.

— Смогу, — кивнул Звеновой. — Если, конечно, Сашка выдержит… — он ненадолго задумался и сказал: — Выдержит полуторадневную лекцию. Это с четырехчасовым перерывом на сон. Ты как?

— Пожалуй, мне не настолько интересно, — широко улыбнулась девушка. — Цветы, опять же, тут замечательные! Лучше на них смотреть буду.

Цветы — яркие алые маки — и впрямь завораживали красотой. Маковый луг тянулся далеко-далеко, до самых синеватых гор, венчавшихся снежными пиками. Прямо под ногами деловито гудели тяжелые шмели — не покладая хоботка собирали душистую пыльцу… Они совсем не обращали внимания на путешественников: мол, идете? Ну и идите себе. И путники шли, шли, шли — пока не проклюнулось синим маленькое озерцо. Его поверхность, казалось, кипит из-за подземных ключей.

— Привал. — Магистр остановился.

Саша, уже давно хотевшая пить, направилась было к источнику…

— Стой! — На пути девушки вырос рысь. — Только Черныш, Конопуш и Снежный.

— А я… мы?