Уравнение времени - Евгения Владимировна Юркина

— Оступиться на тропе будет невыносимым, Александра. — Взгляд Магистра пробирал до костей. Сейчас премудрый рысь был абсолютно непохож на того, кого можно было бы назвать дедушкой. — Ясно?

— Ясно. — Саша изо всех сил старалась не выдать своего состояния. — Когда идем?

— Скоро. Как окажетесь в холодных слоях — первым делом найдите Максимилиана. Это тоже ясно?

— Да. — Саша торопливо кивнула — чтобы наставник не засомневался в ее адекватности.

Да и с Максимилианом хорошо повидаться будет. Как-то он устроился в Бездне?

— Вот и хорошо, что ясно… А вот и мой напарник!

В коридоре послышались далекие шаги — гулкие, неотвратимо приближающиеся, ужасно действующие на натянутые до предела нервы.

Саша уже приготовилась увидеть зловредного Кондратия, а то еще кого похуже, но это оказался всего лишь директор Школы Виктор Сергеевич. Директор подтянутый, бодрый — несмотря на ранний час.

— Рад тебя видеть, Сава! — кивнул он рысю, как старому приятелю. — И тебя, Александра. И тебя, Николай, тоже. А вот вас, молодой человек…

— Этот свой. — Куцый хвост Магистра наотмашь рубанул по каменному полу. — Потом перемолвимся. Сначала дело.

— Потом — так потом, — охотно согласился Виктор Сергеевич. — Ты готов, Сава?

Рысь коротко, яростно кивнул.

— Тогда откры-вай! — скомандовал директор.

Рысь и человек взялись на ручки дверей и синхронно потянули на себя. Двери нехотя, с сопротивлением отворились… и Саша едва сдержала возглас удивления: в актовом зале бушевало пламя!

И по нему им предстояло идти…

Но что это? Языки как будто присели? В пламени наметилась дорожка — поначалу того же цвета, что и огонь, она быстро светлела, пока не превратилась в сияюще-белую.

— Вперед, на тропу! — заорал не своим мявом рысь. — И помните! Не оглядываться!

— Вперед, — вторил ему директор. — Только вперед! И удачи вам, друзья!

Глава 22, в которой в качестве провожатой выступает Прасковья

Это оказалось почти не жарко — ехать на Конопуше сквозь языки пламени. Но страшно — не передать, как!

«Вот сейчас! — В Саше сжималось все — мышцы, сердце, воля, эмоции. — Вот сейчас загорюсь!..»

Однако миги складывались в секунды, а секунды шли… Одежда даже не попыталась воспламениться. К тому же, верный пес пер вперед так, будто разгуливал в холодной плазме каждый день, и мало-помалу его уверенность начала передаваться Саше. Вскоре девушка даже обрела способность спокойно мыслить.

«А ведь от Конопуша пахло копченым! — вспомнила Саша свой второй день в институте МИ, когда она привела с собой Звенового и Амвросия. Тогда еще псы накинулись на Прасковью… — Неужели Магистр готовил собак уже тогда?»

Вдруг нестерпимо захотелось обернуться, немедленно получить ответ у премудрого деда… Но делать это было категорически нельзя. Саша усилием воли сдержалась. Заставила себя смотреть вперед.

А там и языки пламени пошли на спад. С каждым шагом Конопуша поднимались они все ниже, и ниже, и ниже… И вот уже перед путешественниками открылась равнина — зеленая, усыпанная синими крохотными цветочками. Воздух казался чистым и свежим. По крайней мере, дышалось легко-легко.

«Пламя горячее в верхней части. — Саше вспомнились слова школьной химички. — Наверное, мы прорвались через верхние языки и теперь оказались в холодных слоях. И здесь, кажется, даже можно жить».

Впрочем, проверить, верны ее предположения или нет, Саша не могла. И спрашивать у всезнающего Звенового не хотелось. Хотелось вобрать в себя пейзаж. То, как вдали, на горизонте, клубятся облака. У облаков были острые пики. Горы? Или город. Интересно, кто там живет?

— И тут жизнь, оказывается, — озвучил Звеновой Сашины мысли, заставил девушку улыбнуться. — Ну-с, друзья… Давайте искать этого… как там его?..

— …Максимилиана? — закончил фразу Амвросий. — А где, предложения есть?.. О! Кажется, к нам кто-то идет.

И правда: через луг, прямиком, не шла, а торопилась-спешила смешная девчушка с торчащими косичками. Прасковья?!

***

— Привет, ребята! — радостно вопила юная девица. — А я вас ждала! И собачки с вами… Какие же они милые!

Перевоплотившаяся яга совершенно не походила на себя, прежнюю. И даже тот морок, которым она прикрывалась в конторе, отличался от оригинала. Та Прасковья была себе на уме, даже юная. Эта стала бесхитростной, светлой и легкой.

— Чем вам помочь? — участливо интересовалась она.

Саша и Николай недоуменно переглянулись и синхронно пожали плечами. Конечно, дед Савелий настоятельно рекомендовал им найти Максимилиана… Но наверняка они смогут сами его отыскать.

А вот у Амвросия Прасковья даже тут, в холодных слоях, симпатий не вызывала.

— Нам? — переспросил он. — А чем ты нам поможешь? Проводники, — похлопал он ладонью Снежного, — у нас есть. Нам… — он хотел было сказать, что в первый день не велено слезать с седоков, но сдержался. Не доверял он Прасковье, и на то у него были причины.

— Ну… — Прасковья искренне огорчилась. — Жаль. А то, видите, мне дела добрые вершить надо, а тут, сами понимаете…

Юница развела руками. Действительно, на этом лугу, кроме незабудок, помогать было некому. Незабудкам же и так было неплохо. Цвели, пахли и не вяли.

— Но вы проезжайте, добры мо… путники, — шмыгнула носом Прасковья. — И пусть удача…

— Постой! — вдруг сжалилась над юной ягой Саша. — Где нам найти Максимилиана, не покажешь? А то мы тут ничего не знаем.

— Покажу! — аж подпрыгнула Прасковья. — И где Максимилиан живет, и где остальные, кто сможет вас заинтересовать… Всех покажу. Только…

Она вдруг как-то странно посмотрела на всех троих, по очереди. Для этого ей пришлось запрокинуть голову — косички растопырились параллельно лугу.

— Только?.. — переспросил Звеновой.

— А вы мне про Лаврушу не расскажете? — В голосе юницы слышалась мольба. — Как он там? Его Кондрат не обижает? Или, — на лицо набежала тоска, — или Лавруша пожадничал, сведениями о карателе не поделился? Ну что же вы молчите, ребята? И ты, Саша?

А все трое просто не знали, что сказать.

«Неизвестно, чем мои откровения закончатся. — Смотрела Саша в доверчивые глаза девчушки с соломенными косичками. Строчки из учебника по психологии вдруг сами собой всплыли перед мысленным взором. — Еще начнет вершить что-нибудь непотребное во имя любви к «Лавруше»!..»

Саше вдруг очень-очень, до судорог захотелось, чтобы Прасковья избавилась от болезненной привязанности, не отпустившей ее даже после физической смерти. Но Саша не знала, совсем не знала, что для этого сделать. В том, что Прасковье при жизни раскрывали глаза на поведение ее ненаглядного Лавруши все, кому не лень, и Савелий с Миларетом в первую очередь, Саша не сомневалась. Если уж Прасковья своих премудрых братьев не послушалась…

— Ну что же вы молчите? — Прасковья ждала ответа. — Сашка, ну скажи что-нибудь. Ты же добрая!

— Я? — вздрогнула девушка.

— Ты. — Звеновой