Прямо сейчас ваш мозг совершает подвиг. Как человек научился читать и превращать слова на бумаге в миры и смыслы - Станислас Деан

составляющие, такие как изолированные буквы и приемлемые группы букв («ch», «ou», «ay» и другие). Он связывает графемы с соответствующими им звуками речи и собирает их в слова. Теперь он может произносить даже те слова, которые ему незнакомы.

Возьмем английский язык. Иногда ребенок знает названия букв («эй», «би», «си», «ди» и так далее). К сожалению, эти знания не помогают – наоборот, они только тормозят процесс овладения чтением. Знание, что «s» произносится как [ess], «k» – [kay], а «i» – [ai], бесполезно при чтении некоторых английских слов, например «ski» [ski: ]. Нельзя собрать слово из названия букв – это можно сделать только посредством фонем. Но фонемы – достаточно абстрактные и неявные речевые единицы. Прежде чем ребенок обнаружит, что речь можно разбить на фонемы и что звук [ба] состоит из двух фонем [б] и [а], в его мозге должна произойти настоящая революция.

Первые годы обучения чтению приводят к формированию материального представления звуков речи. Ключевой этап – осознание того, что речь состоит из фонем, которые можно рекомбинировать для создания новых слов. Эта способность называется фонематической осведомленностью. Исследования психолога Хосе Мораиса показали, что открытие фонем не происходит автоматически и требует специального обучения алфавитному коду[323]. Даже взрослые, если они неграмотны, не всегда видят фонемы в словах.

Чтобы подтвердить этот удивительный вывод, Мораис и его коллеги пригласили в свою лабораторию десятки взрослых португальцев. Половина из них научилась читать недавно, а остальные, выходцы из той же социально-экономической среды, остались неграмотными. Всем испытуемым было предложено сыграть в несколько речевых игр. Например, им задавали следующие вопросы: Если убрать первый звук в слове «порто», что получится? («орто»); Слова «стол» и «слон» начинаются с одного и того же звука? (да); Сколько звуков в слоге «тап»? (три).

Результаты этого эксперимента не оставили сомнений. Неграмотные взрослые терпели неудачу всякий раз, когда игра требовала внимания к уровню фонем. Дополнительные эксперименты показали: люди, не умеющие читать, не испытывали никаких трудностей с различением звуков речи – например, они без труда слышали разницу между [да] и [ба]. Они могли манипулировать слогами и рифмами и понимали, что слова «отвар» и «автор» заканчиваются на один звук. Они не могли уловить только самые мелкие составляющие речи – фонемы. Эта группа не понимала, что одни и те же фонемы могут появляться в разных местах внутри слов или что в словах «танк», «атом» и «брат» имеется общая фонема [т]. Испытуемым не давалась даже простая игра на замещение, в которой первый игрок говорит слово, а второй должен повторить его, заменив первый звук на «п»: например, если один говорит «дар», другой должен ответить «пар» и так далее.

Преподобный Спунер, декан Нового колледжа (Оксфорд, Англия), прославился своими оговорками (однажды он отругал студента за то, что тот «пролектил все его пустии» и «семратил даром целый поестр»[324]). Благодаря исследованиям Хосе Мораиса сегодня мы знаем, что такие игры слов требуют алфавитной грамотности. Расшифровка спунеризмов[325] – например, «Господь наш – пабящий люстырь»[326] – невозможна без фонематической осведомленности. Примечательно, что шумеры с их слоговым письмом, вероятно, не знали о существовании подобных фонематических каламбуров.

Роль фонематической осведомленности доказывает, насколько сильно усвоение алфавитного кода меняет наш мозг. Владение алфавитом не только обеспечивает беглость речи, недоступную неграмотным людям, но и приводит к глубоким культурным различиям. Взрослые китайцы, которые умеют читать только традиционные китайские иероглифы, гораздо хуже справляются с тестами на фонематическую осведомленность, чем те, кто владеет алфавитным письмом пиньинь[327].

Эти открытия крайне важны. Когда ребенок познает расшифровку алфавитного письма, зрительные области его мозга учатся разбивать слово на буквы и графемы. Это означает, что некоторые речевые области должны адаптироваться к явной репрезентации фонем. Идеальная согласованность соответствующих изменений является ключом к формированию эффективного маршрута преобразования букв в звуки.

Графемы и фонемы: проблема курицы и яйца

На сегодняшний день мы плохо представляем себе причинно-следственную цепочку, которая связывает приобретение зрительных и лингвистических навыков. Ребенок сначала разбивает речевые сигналы на фонемы и только потом понимает смысл букв? Или, наоборот, ребенок понимает природу буквенного кода до того, как обнаруживает, что речь состоит из фонем? По всей вероятности, это очередная проблема курицы и яйца. Эти два типа навыков настолько тесно связаны между собой, что невозможно сказать, что появляется первым: графема или фонема. Очевидно, обе они возникают одновременно и акцентируют друг друга.

Многочисленные данные свидетельствуют о том, что дошкольники, которым легко даются фонологические игры, такие как рифмовка, учатся читать быстрее[328]. Более того, манипулирование речевыми звуками в раннем возрасте повышает как фонематическую осведомленность, так и скорость чтения. В связи с этим многие исследователи убеждены, что фонематическая осведомленность является необходимым условием формирования навыка чтения. Другими словами, открытие фонем предшествует выявлению графем.

Однако не так давно Энн Каслс и Макс Колтхарт[329] заметили, что причинно-следственная связь между фонематической осведомленностью и овладением чтением не так однозначна, как кажется. Большинство экспериментов в этой сфере были проведены с участием детей, которые уже выучили некоторые буквы, а потому могли использовать эти знания для сегментации речи. Кроме того, Каслс и Колтхарт подчеркнули важную роль, которую играет орфография в фонематической обработке. Если вы спросите детей, сколько звуков они слышат в слове «rich», они скажут три (r-i-ch), а в слове «pitch» – четыре (p-i-t-ch). Хотя оба слова на самом деле состоят из четырех фонем, письменный код оказывает существенное влияние на их восприятие[330]. Аналогичным образом, если вы попросите девятилетнего ребенка убрать звук [n] в таком слове, как «bind», должно быть, он произнесет [bid], а не правильный вариант [bide]. Это еще одна ошибка, связанная с орфографией[331]. Вкратце, решая задачи на фонематическую осведомленность, дети автоматически задействуют знания письменного кода. Эксперимент с неграмотными взрослыми (носителями китайского языка) – прямое доказательство того, что без специального обучения алфавитному коду сознательного управления фонемами не возникает.

Судя по всему, в основе связи между освоением графем и фонем лежит постоянное обоюдное взаимодействие, или «спиральная причинность». Освоение букв привлекает внимание к звукам речи, а анализ звуков речи улучшает понимание букв, и так по бесконечной спирали, обеспечивающей одновременное формирование графемного и фонемного кодов.

Непосредственно отследить развитие двух кодов позволяют ошибки,