Мятежный «Сторожевой». Последний парад капитана 3 -го ранга Саблина - Владимир Шигин

В тот же вечер Шейн прослушал автобиографию и будущее выступление Саблина перед офицерами и мичманами, записанное на магнитной пленке. У него снова возникли сомнения. Он собрался поделиться ими с комсоргом БЧ-3 членом КПСС Авериным. Но прежде решил заинтриговать его, спросил, как тот смотрит на то, чтобы «поработать на органы Комитета государственной безопасности». Аверина это заинтересовало, и он ответил, что согласился бы «поработать». Вместе с тем довольно терпимо и даже с пониманием отнесся к тому, что возможна попытка «одного из офицеров захватить и угнать корабль».

На это Аверин ответил, что не стал бы «закладывать» этого офицера. Тогда Шейн более подробно изложил план и программу Саблина, и Аверин согласился поддержать их. Матросу Саливон-чику Шейн сообщил лишь то, что 8 ноября на корабле произойдут крупные события, и посоветовал держаться около него, Шейна. Потом был разговор с Манько и Лапенко. Причем последний безапелляционно заявил, что такие, как Саблин, просто ненужные люди. Правда, тут же смутился и даже как будто испугался. Шейн успокоил его, сказав, что этот разговор останется между ними.

«8 ноября 1975 года ко мне в каюту, — продолжает Шейн, имея в виду ленинскую каюту, которая была в его заведовании, — пришли Буров и Манько. Манько сказал, что он не будет поддерживать программу Саблина. Я с ним поссорился, стал доказывать, что программа Саблина правильная...»

Затем Шейн зашел к Саблину и сообщил, что посвятил в его планы четырех матросов. Саблин психанул и начал пенять Шейну, что тот нарушил его приказ соблюдать секретность. Однако все обошлось и никто из «завербованной» четверки замполита не выдал. Остается признать, что в данном случае Шейн проявил себя гораздо лучшим психологом, чем Саблин.

Из всей шеинской четверки наиболее любопытен матрос Аверин, бывший членом КПСС и секретарем комсомольской организации БЧ-3. В своих показаниях Саблин впоследствии показал о нем так: «Аверин (имени и отчества не помню) часто бывал у меня в каюте, мы беседовали по вопросам комсомольской работы».

Из архивной справки: «Аверин Владимир Никитович, 1953 г.р., уроженец села Владимировка Астраханской области, с ноября 1973 г. минер БЧ-3 БПК “Сторожевой”, старший матрос. 6 ноября 1975 г. матрос Шейн А.Н. рассказал Аверину о предполагаемых намерениях Саблина В.М. по захвату БПК. Аверин при этом дал согласие оказать поддержку Саблину и Шейну».

Зная, что Саблин ничего просто так не делал, можно предположить, что Аверин являлся одним из его тайных боевиков, которых Саблин исподволь готовил в каждой боевой части и о которой на допросе столь опрометчиво проболтался Шейн. При этом удивительно, что, несмотря на частые пребывания в каюте замполита, тот так и не удосужился узнать хотя бы имя Аверина. Впрочем, как мы уже отмечали выше, Саблин вообще не знал по имени ни одного матроса на «Сторожевом»!

Из воспоминаний главного корабельного старшины А. Миронова: «Среди матросов срочной службы замполита поддерживали Шейн, Буров, Аверин».

Итак, мятеж еще не начался, а Шейн, уже вошедший во вкус начавшейся игры, начал принимать самостоятельные решения, не слишком-то считаясь с мнением Саблина. На ругань Саблина о излишне рискованной вербовке сообщников он уже на правах полноправного подельника пояснил, что «пускай будет ударная группа». Скрипя зубами, Саблин согласился, иного выбора у него уже просто не было. Шейн оказался упрямым и амбициозным, но лишиться своего главного помощника в данный момент Саблин просто не мог. Поэтому он дал Шейну одно из самых ответственных на том этапе поручений — подготовить «камеры» для предстоящего ареста командира корабля, а также офицеров и мичманов, которые не согласятся с его программой.

Об этом Шейн докладывал следствию так: «В связи с тем, что 1-й, а также 4—6-й посты были объединены между собой и с другими постами связью, Саблин приказал мне в первую очередь отсоединить трубки от телефонных аппаратов всех шести постов РТС, чтобы изолированные лица в названных помещениях не имели возможности связаться по телефону с кем-либо на корабле».

Помогал Шейну «завербованный» им матрос Буров. Он по приказу Саблина готовил посты № 1, 2 и 3-й для содержания в них арестованного командира корабля, а посты 4—6 для содержания несогласных с Саблиным офицеров и мичманов. Посты № 2 и № 3 располагались на 2-й платформе в носовой части корабля над гидроакустическим преобразователем станции «Титан-2», размещавшейся в носовой «бульбе». Для командира Буров принес в пост № 2 матросскую постель. Никаких вопросов при этом Саблину он не задавал, так как обо всем был заранее проинструктирован Шейным.

Вскоре по телефону Шейн доложил Саблину о выполнении задания. Тот велел прибыть к нему в каюту после ужина.

Думаю, что весь день 8 ноября Саблин был на взводе. Вот-вот должно было начаться главное дело его жизни. Отсюда и душевные переживания.

Не забыл замполит «Сторожевого» и загодя вооружиться. Какой же революционер без маузера! Причину своего вооружения Саблин впоследствии объяснил желанием «воспрепятствовать возможным недоразумениям»...

При этом, вооружившись сам, Саблин позаботился загодя разоружить дежурного по кораблю офицера. На допросе 5 марта 1976 года ему был задан следующий вопрос: «Обвиняемый Дудник показал, что в течение всего дня 8 ноября дежурные офицеры не были вооружены пистолетами, хотя дежурный офицер должен быть вооружен, почему?»

На это Саблин ответил так: «Планируя захват корабля, я предполагал, что у дежурного офицера должен быть ПМ (пистолет Макарова — В.Ш,) и обоймы. Об этом у меня имеется запись в плане подготовительных действий в тетради с красной обложкой. К моему удивлению, но по какой-то неизвестной мне причине у дежурного 8 ноября не было оружия, а только пустая кобура. Это я обнаружил, когда Прошутинский отказался выполнять обязанности дежурного, снял и сдал мне и Сайтову повязку дежурного и портупею с пустой кобурой».

Ну просто чудеса какие-то! Всегда пистолет был в кобуре, а тут вдруг оказался запертым в арсенале! Впрочем, на войне как на войне.

Начало мятежа Саблин запланировал на вечер. За ночь предполагалось решить основные вопросы: набрать как можно большее число сторонников и изолировать несогласных. Выходить из Риги Саблин предполагал утром, в точном соответствии с флотским планом, чтобы не вызвать никакого подозрения и успеть, пока его хватятся, уйти подальше от советских берегов.

...Наконец, стрелки часов приблизились к 19. 00. Это значило, что время «Ч» настало...

Глава вторая. ИГРА В ШАШКИ

Разумеется, что пока власть на корабле оставалась в руках командира, о начале мятежа не могло быть и речи. Только командир мог своей властью и авторитетом пресечь все поползновения Саблина в самом их зародыше. Поэтому' первым пунктом мятежа стало именно устранение от власти командира. Вариантов было всего два — уничтожить Потульного физически или посадить его под арест. Первый вариант не годился, так как убийство командира оттолкнуло бы от Саблина сразу всю команду. Ему просто сразу бы скрутили руки и сдали властям. Оставался второй вариант. Он тоже таил в себе опасность, так как командир есть командир, и даже при его изоляции на корабле он рано или поздно смог бы освободиться, и тогда с Саблиным было бы покончено. Но все решал временной фактор, а это значило, что если арест Потульного будет произведен удачно, то у Саблина будет в запасе определенный запас времени. Этого времени, по расчетам замполита, должно было хватить, чтобы увести корабль в море и там всерьез и надолго взять власть на корабле в свои руки.