«…Я прожил жизнь» (письма, 1920–1950 годы) - Андрей Платонов

Обнимаю тебя. Твой Андрей.

[Запись сбоку листа] К 3-48-71 Вал[ентина] Серг[еевна].

Печатается по первой публикации: Архив. С. 564. Публикация Е. Антоновой.

{299} М. А. Платоновой.

1 июля 1944 г.

Действ[ующая] армия, 1/VII 1944. Дорогая моя Муся!

Я написал тебе два письма, это третье. От тебя ничего пока не получил, почта, наверно, идет долго.

4/VII будет полтора года, как скончался Тоша. Это письмо придет позже 4-го июля. Ты, наверно, уже отслужишь панихиду на его могиле. Если почему-либо 4-го не будет панихиды, то отслужи ее позже, и я так же, как и 4-го июля, буду незримо, своею памятью стоять у его могилы и плакать по нем. Вечная память моему мученику-сыну, моему любимцу и учителю, как надо жить, страдать и не жаловаться.

Я хочу тебя попросить немедленно продать мой гражданский костюм и башмаки. Только сделать это надо сразу, без всяких сантиментальностей. Я знаю, у тебя нет денег, а тебе нужно хорошо питаться, нужно пить молоко. Сашке тоже нужно молоко, а оно дорого. Если у тебя родится хилый ребенок, он будет нам очень дорого стоить. Поэтому нужно немедля реализовать все мои гражданские вещи, в том числе и пальто, – они мне потребуются нескоро, да у меня найдется тогда и другая одежда. И на эти деньги надо усилить питание в твои последние решающие месяцы. Сашке тоже нужно молоко, он сейчас запасается силами на всю жизнь. А помочь мне вам иначе трудно. Сделай это, пожалуйста, всерьез и пойми просто, а то мне же потом хуже и труднее будет. В «[Красной] звезде» по сегодняшний день, по 1/VII, напечатаны 3 моих очерка[933]. Попроси (позвони) Кривицкому[934] или Черных, чтобы они устроили тебе выплату гонорара и затем пусть позвонят, когда тебе прийти за получением денег. Это можно сделать немедленно и легко.

Если ты читаешь газету, ты знаешь, где я примерно нахожусь[935]. Работы и езды очень много. Некоторые ночи не приходится спать совсем. Тут стоит жара, пыль, я еле успеваю изредка мыться в речках и очищаться от грязи. Мы громим немцев здесь так, что от них только прах летит, и гоним их на запад с такой скоростью, с какой никогда еще они не отступали.

В Могилев прилетал Е. Кригер[936] (ты его знаешь), но я его не видел, он был в воздухе на самолете, а я ходил на земле по городу. Когда приеду, поговорим подробно. А когда приеду – сам не знаю. Я сильно скучаю по тебе и по Сашке (кто ему заместит меня – никто не может: мы с ним нашли общий язык; я ему привезу или пришлю какие-нибудь пустяки). Узнай в «Советском писателе» и в «Детском издательстве» – как обстоят дела с изданием моих книг[937]. Если что нужно очень срочно и важно – поговори с Черных; он найдет возможность запросить или сообщить мне срочные дела по телеграфу.

Итак, еще раз, немедленно реализуй мою гражданскую одежду. Мне она не нужна. Мне будет дешевле всё потом приобрести, нежели выкармливать и лечить без конца больного или хилого ребенка. Мне выгодней и удобней, чтобы ты поступила так именно, как я прошу.

Вот все.

Целую и обнимаю тебя. Твой Андрей.

Привет Тамаре, Петру Трошкину, Вале, родителям Тамары, Марии Емельяновне.

Целую Сашку.

Адрес: Полевая почта 02961[938], майору А. Платонову.

Печатается по первой публикации: Архив. С. 565–566. Публикация Е. Антоновой.

{300} М. А. Платоновой.

13 июля 1944 г.

Действ[ующая] армия, 13/VII. Дорогая Муся!

Я пишу тебе уже четвертое письмо. От тебя еще не получил ни одного. Может быть, это потому, что мы все время движемся вперед, все время наступаем, и я всё более удаляюсь от дома.

Прошу тебя, чтобы не забыть, скажи Митрофанову[939] или Ступникеру[940] (в издательстве «Советский писатель»), чтобы они рассказ «Счастливый корнеплод» сняли из сборника, потому что он, этот рассказ, по своей теме и духу выпадает из общего строя книги[941]. Так им и скажи. Пусть, следовательно, они не печатают его.

Как твое положение? Наверно, уж скоро у нас будет сын или дочка. Дочку надо назвать Марией – пусть будет еще одна, но только маленькая, Муська. А сына – не знаю как. Тошей – нельзя. Надо выбрать другое имя.

Я слышал здесь, что вышел очень хороший закон о матерях и детях[942], но сам его не читал. Говорят, там предусмотрена большая помощь беременным женщинам, следовательно – и тебе.

Я нахожусь далеко. Здесь есть развалины старинных замков, природа здесь и люди – другие, но я скучаю по тому, что более мне знакомо и привычно, скучаю по тебе и по Сашке. Сашка, наверно, вырос без меня и научился говорить много новых слов. Когда же я вас увижу обоих, а может быть, увижу и того или ту – третью душу?

Работать приходится много и в трудных условиях, но я всё это выношу, только здоровье у меня начало слабеть. Кривицкий говорил мне, что меня вызовут (он так сделает) примерно через месяц. Скоро, на днях, как раз будет месяц. Не знаю, выполнит ли Кривицкий свое обещание – поговорит ли он с Карповым, и согласится ли еще тот вызвать меня. Материалов у меня очень много, чтобы писать, но здесь, конечно, я не успеваю и не смогу их использовать. Вообще я зашился со своими обязанностями, поэтому дела мои плохие и ты живешь нищенкой.

Жду от тебя письма, моя дорогая. Крепко тебя целую. Поклонись за меня праху нашего сына. Поцелуй внука.

Твой Андрей.

Привет и поклон Тамаре, ее родителям, Петру и Вале, Марии Емельяновне.

Мой адрес: Полевая почта 02961, майору А. Платонову.

Печатается по первой публикации: Архив. С. 567. Публикация Е. Антоновой.

{301} М. А. Платоновой.

17 июля 1944 г.

17/VII 44.

Дорогая моя Муся!

Вчера я получил твое письмо от 4/VII – первое, что я получил здесь. В одном из прежних писем я писал тебе, чтобы ты обязательно продала мой гражданский костюм, пальто и ботинки. Я объяснял тебе, для чего это нужно. Зная твое своенравие, повторяю свою просьбу.

Денег у нас, т. е. у тебя, сейчас почти нет или очень мало. А ты носишь ребенка, идут самые решающие месяцы. Кроме того, есть еще Сашка, который каждый день хочет пить молоко. Я от вас очень далеко и, м[ожет] б[ыть], нескоро вернусь. Если ты будешь плохо питаться, то плохо, со многими неисчислимыми последствиями потом, будет новорожденному. Плохо будет и Сашке – у него сейчас критический рост, строится его организм. А твой ребенок сейчас образуется – ему нужна масса всяких веществ, которые он берет только от тебя, а ты сама, наверное, не доедаешь как следует. Пойми это серьезно. Потом нам это станет куда дороже в сотни раз, если ты не исполнишь моих «директивных указаний». Гражданское платье мне совершенно не нужно, едва ли оно скоро потребуется, да и вообще это не задача: когда придет время одеть его, тогда и оденусь заново. Следовательно, немедленно продай мою гражданскую (всю) одежду и на эти деньги питайся как можно лучше.

Прошу тебя, сделай это скорее и пойми мое беспокойство. Из тех вещей, что дали в Союзе, сшей себе, что тебе надо. Мне эти вещи вовсе не нужны.

Я нахожусь далеко. Ты знаешь, что мы взяли уже Гродно[943], мы идем быстро. Вижу и испытываю здесь много. По моим напечатанным в сокращенном виде очеркам2 можно понять кое-что, где я нахожусь, что вижу и что делаю.

В том, что я там в Москве «обойден» хозяйственными умниками, кроме судьбы, я вижу еще и простое безобразие. Но я не по ним равняюсь, не с них пример беру, я равняюсь по народу и по нашим солдатам. А если бы все же любого из этих хозяйственных деятелей послать сюда, чтобы он сделал хоть одну перебежку под немецким артиллерийским огнем, километра в 2, как я это делал с больным сердцем3, то он бы понял, почему надо быть справедливым, однако все равно не научился бы справедливости. Они знают лишь одну науку – рвать, ничего не давая. Ну, черт с ними, с этими блатными. Не в них сила и соль.

Пиши мне, дорогая. Исполни, что я здесь прошу. Гуляй с Сашкой, ешь больше и лучше. Сейчас едем вперед, все далее на запад. Надеюсь, увидимся скоро. Целую и обнимаю тебя крепко. Я знаю, как тебе тяжело. Поцелуй за меня изголовье могилы моего святого любимца.

Поцелуй Сашку.

Привет всем, кто помнит меня. Твой Андрей.

Печатается по первой публикации: Архив. С. 568–569. Публикация Е. Антоновой.

1 Город Гродно был освобожден советскими войсками 16 июля 1944 г., в ходе Белостокской наступательной операции.

2 Речь идет об очерках «Прорыв на Запад», «Дорога на Могилев», «В Могилеве» и «Падение немца», опубликованных в «Красной звезде» 25, 28, 29 июня и 4 июля.

3 Свидетельства того, что на фронте корреспондент Платонов не боялся рисковать своей жизнью, обнаруживаются и в воспоминаниях Д. Ортенберга. Одно из таких событий относится ко времени орловской командировки Платонова 1943 г. и изложено Ортенбергом со слов П. Трояновского, в свою очередь, узнавшего о происшедшем от некого капитана Андреева, проводника Платонова по расположению одной из дивизий: «Самым трудным и опасным участком боевых позиций дивизии была высота 140. […] Но чтобы туда попасть, надо было преодолеть несколько десятков метров ползком или броском. Андреев довел Платонова до конца траншеи, и они оба какое-то время наблюдали, как на высоту добираются бойцы. Большинство из них преодолевали опасное пространство бегом, немцы открывали огонь почти по каждому бегущему человеку. – Какой изберем способ? – спросил Платонов. – Я бы предложил ползком, – ответил капитан. – Безопаснее. – Нет, капитан, – решительно ответил писатель. – Бежим! Андреев сам предпочел бросок, но не знал, хватит ли сил и выдержки у Платонова, да еще помнил наказ Трояновского – беречь писателя. – Это был отличный бросок! – рассказывал Андреев. – Немцы открыли огонь, но мы уже достигли мертвого пространства. Пробыл Платонов на высоте почти сутки. На обратном пути опять перебежка. И тут вот что случилось: немецкая пуля настигла Платонова, но ударилась в складной ножик, который лежал в кармане, и погасла. Однако удар был сильный, и Платонов захромал. И все же ни дня, ни часу не позволил себе сделать передышку» (Воспоминания. С. 108). От П. Милованова Ортенберг узнал о следующем случае из Белорусской поездки Платонова: «Были они [Милованов и Платонов] в дивизии генерала Красноглазова. Шел тяжелый бой в условиях так называемого «слоеного пирога». Обстановка была неясной даже для самого генерала, и он категорически не пускал корреспондентов в полки. Платонов выслушал комдива, а когда вышли из его блиндажа, сказал: – Пойдем!.. Настоял, и они пошли в полки» (Там же. С. 107).