Его строптивая любовь - Ирина (Иринья) Коняева

— Она не позволяет себя реставрировать, — уловив мой взгляд объяснил рыжик. — Её нужно разобрать, очистить постранично и перепрошить, но эта мадемуазель боится иголок и никого к себе не подпускает, чтобы не усыпили и не надругались.

— А кто их любит? — уточнила я на полном серьёзе и погладила бедную испуганную книжечку. — Не волнуйся, моя хорошая, я тебя не обижу. Я и шить толком не умею, недавно пробовала, так исколола все руки.

— И куда дела кровь? — шёпотом уточнил Маро.

Посмотрела на тёмного. Он выглядел встревоженным и даже… испуганным?

— Уничтожила, — ответила, многозначительно поиграв бровями.

— Прикормила, значит, — Маро кивнул своим мыслям и сел рядом, пододвигая к себе одну из принесённых книг.

— Что ты имеешь в виду? — уточнила, кусая губы.

Огненный тёмный снял с пальца перстень с плоским чёрным камнем и положил его на стол, активируя купол или нечто подобное. Воздух словно немного уплотнился, но ни привычной ряби, ни магических пунктирных линий я не видела. Лишь знала, что мы отрезаны от мира, хотя внешние звуки не исчезли.

— Капля Тьмы работает здесь недолго, имей в виду, — предупредил Маро скороговоркой и тут же перешёл к сути: — Я подозреваю, что тебе дали живой огонь временно, Миа, а ты привязала его к себе и не отдаёшь.

— Кто? Леди Фогрейв? Ты её допросил, к слову?

— Она не в Эрмиде и сюда без моего позволения не вернётся, не опасайся с ней встреч, — произнёс Маро вместо ответа на заданные вопросы. И я чувствовала, что настаивать бесполезно.

— Огонёк на моей стороне или нет? — не скрывая озабоченности уточнила я.

— Если он тебя принял и подружился с твоей Тьмой, значит, на твоей. Всегда на твоей. По умолчанию. В Огне, как и в Матушке можешь не сомневаться, — успокоил меня рыжик.

— Матушкой ты называешь Тьму?

Маро посмотрел на меня, пытаясь сообразить, не шучу ли я сейчас. Пожала плечами, показывая, что не играю, ничего из себя не строю, действительно не знаю.

К нам повернулся Рагнар, и я принялась листать страницы древней книги, что принёс рыжик. Вроде как мы ни о чём и не говорим вовсе, тебе показалось, дорогой брат, учимся изо всех сил. Мой собеседник тоже имитировал учебный процесс, притом выходило у него куда более натурально. Что значит — опыт! Он облокотился на руку, прикрываясь таким образом от Рагнара и прочих возможных зрителей, вроде как активно и увлечённо читает, сам же раздумывал над моими словами.

Но время действия артефакта поджимало, так что мне не пришлось долго ждать.

— При всех своих способностях я едва узнал в тебе нашу, Миа. И то уточнил у Тьмы, не обманывают ли меня рецепторы. Ты недавно инициировалась? — потребовал он ответа.

— На днях, можно сказать, — не стала артачиться и ответила честно.

— Но… Когда приняла Тьму? Обычно она приходит в детстве, ты растёшь с ней, привыкаешь, неспешно сливаешься, учишься пользоваться силой под её контролем. К твоему возрасту уже проходит не одна инициация. Некоторые происходят во сне и наутро ты чувствуешь, как ломит суставы, ноги и руки слабые, весь день ты роняешь предметы и ведёшь себя заторможено, следующей ночью всё это проходит — Тьма подлечивает. Другие более заметные — бешено бьётся сердце, но тело при этом остывает, иногда критично, до предельно допустимых значений, затем следует резкий приступ жара, но через пару минут отпускает, — объяснил тёмный, кажется, сообразив, что я совсем новичок и более того — не знаю азов.

— И тьму и огонь приняла в Эрмиде не так давно, а остальные стихии — вообще на полигоне академии при поступлении, — призналась, понимая, что без должного уровня откровенности не получу информации. Кроме того, Маро — единственный огненный тёмный, который может… научить меня быть тёмной, грубо говоря.

— Мне нужно это переварить, — прочистив горло, сказал рыжик и вернул артефакт на место, лишая нас защиты от прослушивания.

Признаться, его реакция насторожила. С другой стороны, у него больше информации. Неудивительно, что ему требуется время обработать её с учётом изменения вводных. А мне сейчас нужно не голову ломать, а читать с трудом добытую рыжиком книгу, вдруг возможности больше не представится.

Я рассуждала разумно и правильно, но сказать — одно, а сделать — другое. Переключиться удалось не сразу. Более того, углубиться в чтение книги было невероятно сложно из–за различия особенностей речи. Я словно взяла учебник, написанный с «еръ», «ять» и прочими давно исключёнными из алфавита буквами. Вроде бы читать можешь, понимать тоже, но времени отнимает с непривычки ого–го сколько.

Оглавления в книге не было, потому пришлось читать сначала. Быстро просмотреть, выхватывая основную мысль, из–за древнего наречия не удавалось, так что сквозь первые страницы я продиралась на упрямстве, напоминая себе через каждое предложение, что рыжик не зря выбрал для меня именно эту книгу, значит, в ней есть то, что может пригодиться. С каждым листом моя вера таяла.

— Выписывай толковые мысли, — подсказал рыжик, заметив, как я страдаю.

Подавив раздражение последовала совету. Удивительно, но это помогло. Я отвлекалась на тетрадь, тщательно обдумывала, структурировала полученную информацию и уже не так уставала от соприкосновения с текстом, а спустя какое–то время вчиталась и увлеклась.

Книга действительно оказалась стоящей! И многое раскрывающей в другом свете.

Рагнар рассказывал мне об Исходе, о звезде Сурран, о Великой войне. Кое–что я потом прочитала в предоставленных мне книгах, но только сейчас, здесь, в библиотеке столицы некогда приютившего осколки цивилизаций мира, читая древнюю, словно кость мамонта, книгу, поняла, о чём умолчал коварный драконище.

Великая война разгорелась из–за стихийных драконов. Это они пришли к звезде Сурран, они захватили и разрушили целые планеты, уничтожили миллионы живых существ. Они виноваты в том, что выжившие расы ютятся на нескольких уже не столь мощных и сильных планетах, пытаясь ужиться друг с другом и не перессориться.

Посмотрела