Украинское национальное движение. УССР. 1920–1930-е годы - Андрей Марчуков

Каков же был удельный вес населения, относимого к этому социальному слою, среди всех жителей УССР? На начало 1920-х гг. данные будут весьма приблизительные. Нечеткими были критерии, по которым определялся социальный статус. Получаемые сведения зависели от того, принималось ли во внимание социальное происхождение человека, дореволюционная его деятельность, или же за основу бралось его нынешнее занятие. Революция коренным образом изменила жизнь миллионов людей, бывшие зажиточные и знатные люди становились рядовыми служащими, а вчерашние крестьяне и красноармейцы занимали ответственные партийные, советские и хозяйственные посты. В значительной степени этот процесс затронул интеллигенцию.

Часть ее люмпенизировалась либо перешла в иные социальные группы, другие оказались в эмиграции или погибли в годы смуты[529]. В то же время ее ряды пополнились выходцами из других социальных групп. Особенно это касалось учительства, прежде всего сельского. Знающих специалистов, к тому же согласных идти на тяжелую и неблагодарную работу, было недостаточно, а многим представителям интеллигенции и «бывшим людям» надо было на что-то жить. На выбор работы учителя влияли и некоторые другие обстоятельства, о которых речь пойдет ниже.

К началу 1920-х гг. на территории Советской Украины проживало примерно 200 тысяч человек, занятых умственным трудом, что составляло пятую часть от всей интеллигенции Советской страны (900 тысяч – 1 миллион человек) и 0,7 % от всего населения УССР[530]. В отношении количественного состава профессиональных групп интеллигенции единой статистики нет. Так, численность наиболее многочисленной группы – учителей – варьируется от 63 тысяч (для сравнения в 1914–1915 гг. их было 46 739 человек, а вместе с воспитателями детских садов и детских домов эта цифра увеличивалась до 83 615 человек) до 75 тысяч. Такими данными располагал в 1921 г. Народный комиссариат просвещения (Наркомпрос), причем более половины учителей проживало и работало на селе. Имеются расхождения и относительно численности медицинских работников на территории Советской Украины: врачей от 6122 до 7600 плюс еще 13 тысяч среднего медицинского персонала[531].

Точное число технической интеллигенции также неизвестно, хотя в тот же период в качестве трудовой повинности работало по специальности примерно 6 тысяч инженерно-технических работников и 3 тысячи специалистов по сельскому и лесному хозяйству[532]. Всего же на 1 сентября 1921 г. на Украине проживало свыше 11 тысяч человек с высшей и средней технической квалификацией. Из их числа в промышленности и на транспорте было занято 5188 человек[533]. Такое расхождение (более чем в два раза) между общей численностью специалистов и теми, кто был занят на производстве, можно объяснить как дезорганизованным состоянием экономики, так и упадническими настроениями самих специалистов, скептически относившихся к экономической политике большевиков и не спешивших идти к ним на службу.

Наконец, представителей элиты интеллигенции – профессорско-преподавательского состава, а также аспирантов вузов, техникумов, рабфаков, сотрудников Всеукраинской академии наук (ВУАН) и других – насчитывалось всего около 8 тысяч человек. К осени 1923 г. число их выросло до 9977 человек[534]. И совсем тонкую, но весьма важную для любого общества прослойку составляли лица «свободных» профессий: литераторы, художники, музыканты. Сколько их было, можно установить только условно, ориентируясь по численности преподавателей соответствующих предметов в высших учебных заведениях[535].

Таким образом, в начале 1920-х гг. лица, занятые умственным трудом, составляли примерно 200 тысяч человек (из них служащих было около половины). Более точные данные имеются на середину десятилетия. Если не учитывать государственных служащих, то цифра будет выглядеть по-другому: 138 538 человек, из них в городе проживало 84 059 человек (60,7 %), а в сельской местности – 54 469 (39,3 %). На селе работала значительная часть учителей и подавляющее большинство специалистов по сельскому хозяйству, которые и составляли основные кадры украинской интеллигенции. Самая высокая доля этнических украинцев была среди работников культуры и просвещения – 69,2 % (46 915 человек), сельского хозяйства – 62,3 % (1843 человека), руководящего состава государственных органов 47,6 % (20 112 человек)[536].

В дальнейшем, на протяжении 1920-х гг., ни в составе интеллигенции, ни в том положении, которое она занимала в обществе и государстве, резких изменений не было. Вузы становились «путевкой в жизнь» для детей старой интеллигенции (благодаря уровню образования поступить им было легче, чем детям рабочих и крестьян), профессия давала возможность занять определенное место в обществе. Поэтому основная масса послереволюционной интеллигенции на Украине происходила, по терминологии тех лет, из мелкой буржуазии города и деревни[537]. И только с конца десятилетия государство приступило к активной подготовке новых кадров интеллигенции, что было вызвано их нехваткой в условиях начавшегося индустриального рывка. Этот процесс завершился к середине 1930-х гг., когда, согласно официальным установкам, появилась новая социальная прослойка – трудовая интеллигенция. К 1939 г. представителей профессий, связанных с умственным трудом, в УССР насчитывалось уже 839 616[538].

Нельзя обойти стороной и еще один вопрос: можно ли относиться к интеллигенции как к чему-то единому? Интеллигенция неоднородна по своему социальному, профессиональному составу, значительную роль играет уровень подготовки и образования ее представителей, положение в обществе (которое, с одной стороны, является результатом их профессиональных качеств, а с другой – служит важнейшим условием для получения образования и места в жизни). Действительно, на первый взгляд трудно сравнить общественное положение, которое занимают сельский учитель и академик. Но при всем внешнем различии их объединяет специфика работы – умственный труд. Что же касается степени воздействия на жизнь общества, на сферу общественной мысли, то порой трудно сказать, у кого она больше – у кабинетного ученого или у простого учителя, работающего в постоянном контакте с широкими массами, особенно с детьми. От того, что учитель вложит в душу и голову маленького человека, зависит очень многое и в жизни этого человека, и в обществе в целом.

Конечно, можно говорить о «рядовой» массе интеллигенции и ее «элите» (например, профессорско-преподавательском составе вузов, академических институтов, представителях «свободных» профессий, объединенных в творческие организации или работающих самостоятельно) и исходя из этого анализировать силу их воздействия на жизнь общества. Но хотя данное разделение имеет место, оно достаточно условно, и обе эти группы весьма тесно связаны между собой. «Рядовая» масса интеллигенции принимает на вооружение мировоззренческие теории и доктрины, вырабатываемые «наверху», пропускает их через себя и несет в массы. А «элита», в свою очередь, «питается» настроениями, взглядами, практикой этой «рядовой» массы. Формально эти настроения должны идти от народа, быть народными по сути и лишь формулироваться интеллигенцией. Именно так ее представители и стремились представить связь «народ-интеллигенция». Однако, как показывает опыт, российскую и украинскую интеллигенцию собственно народные интересы и чаяния волновали мало. Интеллигенция жила своей особой жизнью, в мире привнесенных извне или созданных ею самой модных идей и теорий, мало соответствующих реальным нуждам общества. Это, впрочем, не мешало ей относиться к народу как к подопытной массе и навязывать ему свои взгляды и ценности. Исходя из них, она формулировала моральные принципы и стереотипы, создавала политические теории и идеологии.

Именно «наверху», в соответствующих творческих, научных и образовательных организациях формулируются поведенческие нормы для крупных общественных коллективов (социальных групп, классов, наций). Такие организации становились базой для идейного и идеологического оформления национальных движений. Вместо исходного «сырого материала», потенциальных элементов национального организма, настроений различных групп населения, иногда довольно общих и туманных, появлялся идеальный тип национального коллектива с концепцией прошлого и будущего, с четко оформленными идентификационными понятиями мы и они. Теперь уже «низы», а с их помощью и широкие народные массы должны были проводить в жизнь эти концепции и представления, а если надо, то подгонять и подстраивать под них существующую действительность. Вот почему национальные движения либо возникали вокруг научных центров или творческих коллективов, либо стремились к их созданию (например, к учреждению украиноведческих кафедр при вузах дореволюционной Малороссии и Галиции или к организации украинского университета). Трудно переоценить то значение для консолидации украинского движения и национального развития Украины, которое имели львовское Научное общество имени Шевченко или киевская Всеукраинская академия наук. Поэтому рассматривать обе группы интеллигенции (в данном случае нас интересует прежде всего гуманитарная интеллигенция) надо комплексно, не забывая об их теснейшем взаимодействии.